«Нет, он не знал, что у учительницы заболеет муж, и она отдаст ключ Оле Вороновой», орал охрипший внутренний голос Перова. Но орал, откровенно говоря, от ужаса. Потому что мальчику ничего не стоило выкрасть ключ из учительской. Географичка торопилась и забрала свой, так, почему бы и литераторше не согрешить? А, когда негодяй увидел, как Воронова, заперев класс, сунула ключ во внешний карман сумки, он легко его вынул. Зачем? Чтобы в учительской не светиться. Но импровизация была ошибкой. Заказчик, которому он после убийства обо всем подробно доложил по сотовому из пустого класса, это понял. И утром напал на девочку. Даже, если пропажу ключа она обнаружила накануне вечером, после удара по голове и шока доверять ей полностью никто не решился бы.
Майор Перов чувствовал себя отвратительным скотом и извращенцем. Как он завидовал людям, у которых не хватило бы фантазии на подобные измышления. Потому что эту фантазию не питают статистика подростковой преступности и протоколы осмотра мест убийств, совершенных детьми. То, что он выдумал, было цветочками по сравнению с каждодневной реальностью. И было очень похоже на правду.
Я тебя достану, малолетний подонок, вслух посулил Перов, одеваясь для выхода из дома. И того, кто заказал тебе Ямцова тоже.
В школе его поразили веселье и толчея. Охранники Веденеев и Алдошин загибались от хохота. На второй этаж в сопровождении повизгивающих от ликования малышей торжественно шествовали два абсолютно лысых мальчишки постарше. Перов обогнал процессию и столкнулся на площадке с Алексеем Николаевичем, грозно преградившим толпе дорогу к знаниям.
Не слишком оригинально в наше время так оболваниться, поделился первым впечатлением майор.
Они не оригинальничают, а нарываются на международный скандал, кисло ответил завуч.
Он обратился к « людям, которых считал состоявшимися», чтобы изгнать их на неделю вон. И велел для паспортного контроля в аэропорту запастись справками о перенесенном тифе, а не надеяться на то, что педагоги подтвердят их сомнительные личности.
Бунтари неторопливо развернулись и царственно удалились. Зрителей Алексей Николаевич разогнал пристальным тяжелым взглядом. Потом объяснил майору:
Гении. Математик и химик. Обоим по двенадцать лет, оба в выпускном классе сплошной экстернат
За заслуги перед наукой ребята были званы в Америку на какой-то конгресс вундеркиндов. В конце прошлого учебного года сфотографировались на загранпаспорта. И на характеристики, которые школа оформляла все лето. И вот в сентябре оба явились с волосами до поясниц, не узнать. Может, они от переизбытка ума так быстро обрастают? Куратор из министерства заклинал придать им прежний божеский вид, родители только что по потолку не бегали от отчаяния. Но мальчишки наотрез отказались расставаться с лохмами. В день своей смерти Владимир Георгиевич послал их с уроков в парикмахерскую стричься. Кричал, что американцы придают большое значение цивильному облику. Вчера строптивцы не явились в школу. А сегодня устроили представление.
Алексей Николаевич горестно вздохнул, хлопнул себя по залысинам и убежал. Гомон перемены сменился тишиной урока. Перов без помех шатался по лестницам и коридорам. Потом навестил завуческую и попросил связать его со школьным бухгалтером. Ничего криминальнее слова «наличка» он не услышал. Да, с родителей собирали деньги и расплачивались с преподавателями, которые не числились в штате, с охранниками. Но были протоколы собраний, приходно-кассовые ордера, квитанции.
Давайте займемся бумагами, уныло предложил майор пожилой женщине со страдальческим полным лицом. Мне надо иметь представление, какова была коммерческая хватка вашего директора.
Какая бы ни была, а уже сплыла, всхлипнула она.
6.
Слава Авдеев носился по домам и офисам до изнеможения. За два года, в течение которых по разумению лейтенанта прилично было мстить обидчику, он выделил три ЧП. Увечье взорвавшего газовый баллончик мальчика, отчисление любительниц коньяка, о которых говорил Перову и Наташе. И четверка за устный выпускной экзамен по литературе, о которой узнал после их ухода.
Это было в год, когда школьников только пугали ЕГЭ. Отличник с первого класса предвкушал честно отработанную золотую медаль. Результаты письменных экзаменов не разочаровали. Устные он сдавал себе на пятерки любимым и любящим учителям. И вдруг на последнем испытании Владимир Георгиевич, возглавлявший комиссию, придрался к ответу и потребовал «хорошо» вместо «отлично». Учительница литературы всплакнула прямо за экзаменационным столом, но изменить ничего не смогла. Выпускной вечер бедняга проигнорировал, контактов с одноклассниками не поддерживал. Друзья не знали, как он забрал аттестат, поступил ли в институт. Мнение было однозначным: не блистал, брал усидчивостью, но на финише подножки не ставят. Раз уж десять лет «тянули», отдайте человеку его золото, пусть радуется.
Какая бы ни была, а уже сплыла, всхлипнула она.
6.
Слава Авдеев носился по домам и офисам до изнеможения. За два года, в течение которых по разумению лейтенанта прилично было мстить обидчику, он выделил три ЧП. Увечье взорвавшего газовый баллончик мальчика, отчисление любительниц коньяка, о которых говорил Перову и Наташе. И четверка за устный выпускной экзамен по литературе, о которой узнал после их ухода.
Это было в год, когда школьников только пугали ЕГЭ. Отличник с первого класса предвкушал честно отработанную золотую медаль. Результаты письменных экзаменов не разочаровали. Устные он сдавал себе на пятерки любимым и любящим учителям. И вдруг на последнем испытании Владимир Георгиевич, возглавлявший комиссию, придрался к ответу и потребовал «хорошо» вместо «отлично». Учительница литературы всплакнула прямо за экзаменационным столом, но изменить ничего не смогла. Выпускной вечер бедняга проигнорировал, контактов с одноклассниками не поддерживал. Друзья не знали, как он забрал аттестат, поступил ли в институт. Мнение было однозначным: не блистал, брал усидчивостью, но на финише подножки не ставят. Раз уж десять лет «тянули», отдайте человеку его золото, пусть радуется.
С отцом, угрожавшим уравнять в инвалидности директора и сына, загадок не возникло. Он дважды прооперировал кисть мальчика в лучшей российской клинике, прихватил все, что переводится в валюту, причем не только свое, и отбыл с семьей за границу на пожизненную реабилитацию. Поскольку он взыскал с родины, сохранение его кровожадного интереса к Ямцову представлялось маловероятным.
Грубая мама, объявившая Владимира Георгиевича своим должником, заправляла туристическим агентством. Слава Авдеев таких красивых женщин еще не видел. Ему недавно стукнуло двадцать три. И он не мог взять в толк, как мушкетеры осмелились отдать Миледи палачу. С ней стоило поговорить по душам. Ведь не сразу она стала преступницей. Наверняка поддалась бы перевоспитанию, займись им порядочный мужчина. Сослуживцы над ним подтрунивали, но лейтенант упорствовал в благоговении перед редкими совершенными созданиями.
Со специалисткой по отдыху они сразу поладили. Она позволяла себе роскошь искренности с юнцами, у которых в ее присутствии на лицах появлялись безумные мечтательные улыбки.
Да, господин лейтенант, моя Алина была пьяна и жалка. Но, главное, беззащитна. Я волокла ее к машине сквозь строй одноклассников, хронически балующихся спиртным и экстази. И активисток из родительского комитета с постными рожами. Стоило показать им наши с дочкой спины, как они развопились: «Какое безобразие»! Я оглянулась: к ним приближался директор. Ради него они и трепыхались. Разве в тот неловкий момент я сулила кому-нибудь кару? Нет, я молчала!
Дома мать задала Алине жестокую трепку. Потом проконсультировала дочь у нарколога и психотерапевта. Наняла репетиторов по всем предметам, чтобы она не отстала от программы. Наконец, истекли две недели условного исключения. Они приехали в школу, в тесный кабинет Ямцова. Тот едва кивнул на приветствие и сообщил, что решением педагогического совета Алина отчислена. Сунул в руки матери готовые документы. Девочка испугалась потерять подруг, разревелась и поклялась, что больше никогда не приложится к бутылке. Директор и глазом не моргнул.
Я тоже струсила, призналась собеседница Авдеева и чарующе улыбнулась. Я не слишком богата, господин лейтенант. Коплю дочери на высшее образование, но коммерческое среднее не потяну. А хороших бесплатных школ, где хоть тень былых традиций витает, осталось мало. Вы же понимаете, перевести Алину с положительными характеристиками стоило одних денег, а с отрицательными других, несравнимо больших. И вообще, учителя везде одинаковы. Предвзятое отношение к нарушительницам дисциплины у них в крови. Они не дали бы дочери покоя и на новом месте.
Она отослала Алину в коридор и прямо спросила, можно ли купить восстановление. Ямцов отрицательно замотал головой слишком много шума было из-за этой истории. А почем радужное жизнеописание ученицы? Директор не стеснялся круглых чисел. Мать отсчитала купюры. Он незамедлительно вытащил из ящика стола готовые новые характеристики, порвал старые и нагло заверил, что не ставил перед собой цель сломать судьбу ее девочки. Тогда она и взбесилась, и забыла все, чему научил бизнес. В дверях при секретаре сказала, что он ей должен.