Я пришел в ужас от услышанного, лица тысяч землян замелькали перед моими глазами, вспыхивая и пропадая, как светлячки в тихую летнюю ночь.
Что же делать нам? Вы ведь не оставите нас одних умирать!
Все дело в том, что вас, людей, слишком много, и не можем мы ничего сделать, не можем вывести вас с погибающей планеты, а все Нифилим улетят, оставив даже своих детей!
Неужели нет никакого выхода, такого не может быть, ведь не бывает нерешаемых задач, а есть неприятные решения!
Многие из нас, Нифилим, не относятся к людям так, как я или Ану. Они не любят вас, считая, что вы биороботы, не имеющие души, и все равно им, умрете вы или нет!
Для меня это не тайна. Известно мне, что некоторые из вас ненавидят людей и видят в нас своих конкурентов в будущем. Но и ты, и я знаем, что люди чтят Нифилим, как Богов, и готовы на все ради них!
У меня есть план. Некоторые из нас, включая меня, Ану и Нинту, решили спасти людей. Мы создадим чертежи космического корабля, летящего со скоростью света, вы улетите на нем и полет продлится двадцать лет. Благодаря парадоксу близнецов, одному из релятивистских эффектов, на планете, куда вы вернетесь, пройдет сотня тысяч лет, и Земля будет вновь пригодна для жизни. Однако корабль не сможет забрать всех, улетите только ты, Атрахаис, Лилит и Ной, все остальные будут перенесены в Главный Компьютер корабля в виде генетических матриц. И возьмите с собой по паре всех имеющихся на Земле первородных животных. И возродите вы всех людей, когда приземлитесь обратно на Землю, и размножатся животные, и будут жить с вами и вокруг вас!
За год до отлета мы подготовим и передадим тебе генетические и ментальные матрицы всех людей, живущих в Ноде, а также детей от смешанных браков, и их детей, от ваших женщин!
Зачем они нам?
Удивлен я, услышав от тебя такие слова, Атрахаис, ведь они тоже люди и имеют право на жизнь после смерти, как и ты. Они ведь не виноваты, что фактом своего рождения отличны от вас! Спасти надо все живое!
Упал я на колени перед Энки и возблагодарил его за все, что он сделал и сделает для людей, и сказал, что восславлю имя Его на веки веков.
Встань, брат мой, с колен, и не поступай так никогда и ни перед кем, потому что считаю я тебя, Атрахаис, равным себе, наделенным разумом и душой. Но знай, придет время и прилетят вновь за золотом другие Нифилим, вернутся Падшие Ангелы, которые неприятно удивятся, увидев род челевеческий процветающим, и будут угнетать и притеснять вас. Но не бойтесь ничего, укрепляйте веру свою, ищите помощи у Смотрящих, и живите, ожидая прихода Вседержателя, который рассудит по делам вашим!
Сотни тысяч лет прошли на планете Земля. Многое изменилось с тех пор, возникали и разрушались империи, гремели войны и природные катаклизмы. Тайна создания человечества канула в лету вместе с изчезнувшей шумерской цивилизацией, оставив едва уловимый след в священных книгах современных религий, в легендах многих народов планеты. Но одно осталось неизменным восходы и закаты.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Хвост, толкаемый своей лицевой стороной и ударяющий по ветру, заставляет двигаться птицу внезапно и в противоположном направлении.
Леонардо да Винчи
Одним ранним утром, когда домовые сладко посапывали во сне за диваном, в мою дверь нерешительно постучали. Нехотя встав с кровати, скрипнувшей продавленными пружинами, разгоняя обееми руками солнечную пыль, я побрел из спальни к входной двери, навстречу судьбе.
Спросонок, ударившись о косяк, я подумал, что меня зовут Иуда Искариот, или Заратустра, может, и как-то иначе. Я жил долго, целую вечность, и каждое утро узнавал свое отражение в зеркале так же, как и сегодня, мучительно пытался вспомнить свое имя. Через мгновения боль ушла вместе с полившимися сладостной росой слезами, а стук в дверь сделался громким и настойчивым.
Открыв дверь, я увидел участкового с благостным лицом попа-растриги, говорящего что-то о шуме в одной из квартир, который я должен был услышать.
Отвечать не хотелось, потому что воспоминания о прошлых жизнях нахлынули на меня как вихрь, сминая в гармошку мозг и выдавливая из сухой глотки странные слова на давно забытом языке. Это почему-то привело участкового в состояние, близкое к нирване.
Собравшись с силами, я спросил, что случилось, и, получив в ответ полный задора взгляд, узнал, что в нашем подьезде нашли мертвого человека женского пола. Тело разнообразно разрубили на части, красиво обернули в подарочную бумагу и живописно раскидали по углам площадки. Не ожидая от меня ответа, участковый подмигнул, и изчез в утреннем сумраке лестничной клетки.
Собравшись с силами, я спросил, что случилось, и, получив в ответ полный задора взгляд, узнал, что в нашем подьезде нашли мертвого человека женского пола. Тело разнообразно разрубили на части, красиво обернули в подарочную бумагу и живописно раскидали по углам площадки. Не ожидая от меня ответа, участковый подмигнул, и изчез в утреннем сумраке лестничной клетки.
Тучи клубились над городом, спускаясь к крышам домов. Громыхало так, что закладывало уши, и причудливо огромная ветвистая молния разорвала на части тьму, стало светло, как днем, и внезапно в моей больной голове вновь замелькали кадры немого кино, открывая неизвестные мне подробности моей прошлой жизни.
Накинув на себя плащ, я вышел во двор, где ожидал меня желтый, как подводная лодка, уазик, чтобы отвести морг для опознания трупа.
Почему меня? «Разве один я живу в этом доме?» в недоумении спросил я.
Не один, сказали мне. Но прошлой ночью участковый Серафим имел видение, в котором Ангелы Саной, Сансаной, и Самнаглоф пришли к нему и поведали, что ты есть проводник между небом и землей, и один ты знаешь, что было, есть и будет.
«Мир сошел с ума! подумал я. Если участковый по ночам беседует с Ангелами, и поэтому я должен ехать в морг на опознание неизвестного мне трупа, то куда катится этот мир? Видимо, конец его близок, как никогда!»
В прозекторской на столе гладком и таким длинным, что край его изгибался и уходил за горизонт; лежала, сложенная из частей найденных на лестничной клетке, Она, та девушка с автобусной остановки.
И была у нее улыбка на лице, и шел от нее красный свет, и имя ее, как копье, пронзило мне сердце, и вспомнил я его:
Лилит!
Слезы душили меня, не отвечая на вопросы следователя, с душой полной скорби, я вышел на улицу и сказал поджидавшему меня у машины участковому Серафиму.
Серафим, помню я только имя ее и ничем более не могу помочь тебе, во всяком случае, сейчас, пока сам не разберусь, что произошло!
Подумай! сказал Серафим. Может, вспомнишь чего, так дай знать, потому что знаю я: есть связь между вами, и придет время, и вспомнишь ты все, и придешь ко мне с откровениями, и поразишь меня историей своей жизни, которую ты сейчас забыл!
Жизнь не бывает хорошей или плохой, она такая, какая есть, или ее нет вовсе.
Другое дело, что она бывает серой и скучной или яркой и насыщенной событиями.
Моя была скучной: я работал, думал, что люблю одну хорошую женщину по имени Ева, смотрел футбол и по пятницам пил пиво с друзями в заведении неподалеку от дома.
Возвращаясь, я иногда заглядывался на звезды и пытался вспомнить что-то важное, но никак не получалось. Да, в общем-то, и не хотел, потому что знание будущего пугало меня и не примиряло с прошлым и настоящим. Все события моей жизни выстроились в линейку, как солдаты на плацу, и были простыми, напоминая надпись на могильной плите: «родился умер».
Независмость очень условное понятие, когда ты не знаешь, кому и что должен ты и кто и что должен тебе. В этом смысле я был очень независим, потому что не думал ни о ком, и никто не думал обо мне, исключая женщину, с которой я жил. Она была такой тихой и незаметной, как старая пожелтевшая от времени фотография в ящике стола, и я о ней не вспоминал, пока не видел ее прямо перед собой.
По ночам меня беспокоили видения, невнятные и зыбкие, как утренний туман, и я не помнил ничего из них, просыпаясь. Они оставляли слабый голографический след в сознании, бередящий душу, назойливые как зубная боль, вызывая томление духа и странную слабость в теле.
Не знаю, что и делать с вами! как-то летом сказал мне доктор, присев на край кровати. Вы вроде бы и здоровы, а продолжаете мечтать о прошлом, имя которому будущее, оно вводит вас в смятение, и не дает осознать, что мир гораздо проще, чем вы его представляете.
Этого мира вообще нет! упрямился я. Во всяком случае, для меня. Есть отражение другого мира в вашей голове, который вы и принимаете за реальность.
Не вижу большой разницы, продолжал настаивать доктор и, сев в позу лотоса, позвал медсестру. Дайте ему два кубика галлопиридола сейчас и аминазин утром. Я думаю, ему это поможет совместить наши миры.
И они совместились, и я оказался там, где был всегда по пятницам: в пивной недалеко от дома.
В этот раз я засиделся дольше обычного и, выйдя на улицу, пошел неспеша, думая о том, что неплохо было бы, слетав на Луну или какую-нибудь другую планету что-то попытыться изменить в моей жизни к лучшему, и эти похожие на охлажденку мысли кружились над моей головой, падали в ладони, струились как песок сквозь пальцы.