Оглушенный беззвучным взрывом, лес по-прежнему молчал. Поляной завладела тишина. Абсолютная, звенящая, гнетущая, тяготила она, давила, нежила и успокаивала. Настоящая тишина. Ни один, пусть даже самый тихий звук не посмел нарушить безмолвие ночного леса, ни один листик не позволил себе качнуться в полумраке дивной ночи.
Неизвестно, сколько это продолжалось, сколько времени прошло, как долго реальные и вымышленные свидетели рождения волшебного бутона любовались его удивительной красотой. Продолжалось ли это мгновение, длилось ли вечность, никто того не знает, но вот фаза созерцания закончилась. Гнетущую тишину взорвал легкий хлопок, за ним еще один, еще. Часто махая крыльями, невзрачно-серая птица поднялась с ветки и невидимкой растворилась в безмолвной темноте. Ее перышко, серое, безликое, медленно проплыло над поляной, плавно раскачиваясь, опустилось на сгусток пульсирующего живого пламени.
Будто с раскаленным углем соприкоснулась бахрома пера, ярко вспыхнуло оно, озолотило поляну на мгновение, заставило отраженным золотом блеснуть мокрую пуговку кротовьего носа. Тот странно поморщился и длинным языком слизал золото с мордочки. Громко пискнул, пулей вылетел из норы, перекувырнулся в воздухе и неожиданно быстро скрылся в глубине своего тоннеля. Наверняка он только того и ждал!
Пламя, испепелившее перо, померкло
Ситуация начала меняться. Божественную тишь разбавил звук, приятный и на удивление живой. Послышалось легкое потрескивание, словно поздней осенью в пылающий камин бросили свежее сырое полено. Волшебное пламя тут-таки обрело форму и новой вспышкой ярко озарило поляну. Один за другим, быстро, словно подталкиваемые невидимыми пружинками, открылись семь лепестков. На их алом бархате волшебными письменами проявились золотые прожилки. Пламя вспышки померкло и в полуночной тьме, озаренный собственным светом повис цветок дивной красоты. Он чудом держался на тоненьком изогнутом стебельке, нижний край которого терялся в листве крошечного с уже и вовсе пожухлыми листьями папоротника. Озарял он поляну нереальным светом, наполнял воздух божественным ароматом. Расползался тот по лесу, пьянил, туманил сознание, не оставляя и тени сомненья совсем немного времени пройдет, заполонит он лес, а там и вовсе выплывет далеко за его пределы
Блаженное умиротворение разорвали страшные звуки. Казалось, одновременно закричали люди, большое количество людей. Только люди ли это? Сомнительно. Уж больно разными те были звуки, уж больно устрашающе звучали они. В дикой гамме уместился весь спектр доступных эмоций. Там было все от безудержной радости до воплей горького разочарования, от криков счастья до стонов боли и воплей безысходности. Смешались крики, сплелись гул, гам и вопли в ужасающую какофонию, в оглушающий рокот, который, многократно преломляясь, дополняемый своими отражениями, накрыл поляну.
Человек в старомодном сюртуке облегченно выдохнул, медленно мигнул глазами, в которых удивительно живо отражался волшебный цветок. Улыбнулся одними только уголками губ. Посмотрел вниз. Там на земле у его ног дрожал внезапно протрезвевший пьянчужка, обхватил он голову руками, открыл рот в беззвучном крике, бешено вращал глазами, испытывая невыносимую боль, катался по земле.
Ничего, ничего, так бывает, это пройдет, человек в сюртуке присел рядом, положил тому руку на плечо, посмотрел в глаза. Там, где совсем недавно царил насыщенный туман алкогольного дурмана, возник и разрастался подлинный ужас. Все будет хорошо. Главное не волнуйся. Я все улажу. Только совет на будущее держитесь от этих мест подальше и с пьянством завязывай. Мы договорились?
Не дожидаясь ответа, он поднялся, прошел сквозь туманную стену призрачного домика, вышел на поляну, приблизился к цветку, протянул к нему руку. Тот вспыхнул особенно ярко. Ниже раскрывшегося бутона, блеснула искорка, то оторвался, будто перегорел стебелек, а алый с золотом раструб плавно выплыл на ладонь человека, качнулся, не иначе как для того, чтобы удобнее в ней расположиться, замер, повис, не касаясь кожи.
Словно взрывной волной всколыхнуло лес. Вздрогнули деревья, затрещали, ломаясь, толстые сучья. Гам, который и до того оглушал, с новой силой хлынул на поляну. Погас тусклый отсвет стволов и ветвей, остался только свет, исходящий от цветка. Неяркий, живой и пульсирующий. Его свеченье вырывало из темноты руки. Множество рук, которые со всех сторон тянулись к волшебному растению и человеку, что посмел его сорвать. Разные руки, странные, страшные, ни на что не похожие. При особо ярких вспышках цветочного пламени можно было разглядеть и тех, частями тел которых они являлись.
Ряды чудовищ всех мастей и всех размеров с перекошенными от злобы лицами, многие и вовсе без лиц, они силились ухватить наглеца, отобрать цветок, тянулись к спокойно стоящему человеку, мечтая лишь о том, чтобы разорвать его в клочья. Задние ряды напирали, те, что были ближе падали, их топтали, на них взбирались все новые и новые чудища, спешили они, стремились к центру поляны, окружали. Вот только не удавалось им ухватить человека, казалось, невидимая преграда отделяет его от напирающей своры. Упирались чудища в нее, падали, но за ними подходили все новые и новые
Одному из монстров чудом удалось преодолеть невидимый барьер. Он изловчился и двупалой покрытой густой шерстью рукой ухватил человека за полу сюртука, потянул ее на себя. Тому удалось устоять на ногах, но одеждой пришлось пожертвовать.
В спокойных еще секунду тому назад глазах промелькнул блеклой искоркой испуг. Толпа ужасных созданий, почувствовав запах страха, взвыла в унисон в предвкушении скорой победы. Почувствовали свою власть чудища и принялись напирать с новой силой. Топтали они своих собратьев, взбирались на них, все прибывали они, их становилось все больше и больше, все ближе и ближе подбирались они к человеку, все меньшее расстояние отделяло их от такого желанного пульсирующего в его ладони цветка.
Огромный полностью покрытый волосами с блестящим во лбу одним единственным глазом монстр отлетел назад, получив сильный удар тростью. На мгновение чудища стушевались, не иначе как не ожидали они получить отпор. Человек воспользовался заминкой и бросился в образованный упавшим телом пролом. Растолкал нескольких растерянных бесформенных толстяков, наотмашь ударил желеобразное существо, прячущееся в тени оного из них, метнулся в заросли. Вот только кусты, которые несколькими минутами ранее расступались при виде человека, теперь плотно сомкнулись, не желая дать тому дорогу. Сопротивлялись они, а он все продирался, царапая тело, превращая одежду в лохмотья.
В один момент он оглянулся, посмотрел в сторону призрачного домика. На фоне полупрозрачной стены мелькнула тень быстро протрезвевшего ночного гуляки. Тот сиганул через туманное окно туманного домика и стремглав бросился в чащу.
Не оборачивайся, что бы ни случилось, не оборачивайся! печально улыбнулся теперь уже полностью обездвиженный пленник колючего кустарника.
Дольше издеваться над собой не было никакого смысла, ясно ведь терновник цепко ухватил свою добычу. Что бы ни произошло, он уже не выпустит запутавшегося в его сетях человека. Разве только тот разожмет держащие ценную добычу пальцы
Почувствовав свободу, цветок поднялся вверх. Замер на мгновение, покачнулся, будто благодарно кивнул и медленно поплыл, направляясь к тому месту, где родился. Остановился над растоптанным маленьким папоротником породившим его. Повисел немного, раскачиваясь, вращаясь, подмигивая меняющимися оттенками красного и золотистого.
Чудовища давно уже позабыли о цветке, не до того им было. Они окружили куст, который исхитрился поймать человека. Хохотали они, тянули к нему руки, размахивали кулаками и что-то гневное кричали на понятном только им языке. Вот ближайший покрытый волосами одноглазый, наверняка тот, который прочувствовал на своей шкуре, что такое трость, схватил пленника за руку и рывком потянул на себя. В тот же миг человек добродушно улыбнулся, подмигнул, скосил взгляд на парящий над поляной цветок и медленно покачал головой. Волосатое чудище проследило за красноречивым взглядом, увидело подмигивающую живую искру и истошно завопило. Оно, а за ним и прочие его собратья бросились врассыпную, только треск ломающихся веток да громкие вопли звучали вокруг. Секунды не миновало поляна опустела.
Вспыхнул цветок. Ярко, необычайно ярко. Его пламя осветило и густую траву, и ближайшие деревья, и кусты, и изодранного ослепленного его блеском человека, и нескольких зазевавшихся существ наверняка из числа тех, кому досталось больше других
Куст освободил человека и мелко задрожал, делясь на два отделенных между собой кустика. Тот же не удостоил внимания испуганное растение, просто прошел насквозь и медленно побрел вперед. Он не думал о том, почему кустарник уступает дорогу человеку. Он не знал, кто он, не помнил, где находится, не догадывался, почему он здесь, он знал одно ему надо идти. Первое время прямо, а вот уже после
Глава 1
Итак, приступаем. Внимание, приготовились, раз-раз, как слышно меня, прием Стоп, о чем это я? Не из этой это не из той, не из того, так сказать, произведения музыкальной драматургии. Словом, не то, не тогда, и вообще! Все, я собрался. Повторим, точнее, начнем сначала Готово? Пишем. Здравствуйте! Это дневник экспедиции, я бы сказал видео его версия. День первый, сегодня двадцать восьмое июня две тысячи тринадцатого года, пятница, одиннадцать без пяти, утро. Да простят меня потомки за чрезмерное пристрастие к деталям! Не судите строго, такой уж я уродился, а коль решите судить, примите во внимание тот непреложный факт, что для меня это первый опыт, первый блин, так сказать и хорошо бы он не стал последним. Так, нет, все! Я готов, я собрался, по делу и только по делу. Меня зовут Виктор, Виктор Палыч. Я в экспедиции, нет, не так, я член экспедиции. Мы научная экспедиция и наша цель раздобыть цветок папоротника, волшебный цветок, который распускается, как всем известно, единожды в году, в самую, что ни на есть, купальскую ночь. В ночь на Ивана Купала. Да, задача как моя, так и моих достопочтимых коллег состоит в том, чтобы обнаружить цветок. Это первое дело. Далее надо сфотографировать его, сорвать, засушить, прилепить на него инвентарный номер, ну и все такое. А точнее, выследить, окружить, захватить или уничтожить! доселе почти серьезное и чуточку сконцентрированное лицо, поглядывающее из монитора, расплылось в улыбке, в ответ на улыбку своего отражения, человек у компьютера залился безудержным смехом. Что же это получается, я Витек гроза папоротниковых!