Диплом всё же помог. А может просто удача. Как бы там ни было, повреждения радиостанции оказались незначительными. Иван просто исключил несколько вышедших из строя каскадов и подключил не успевшие разрядить батареи.
Прозвучал щелчок тумблера, Иван настроился на нужную частоту и проговорил в эфир.
Заря, Заря, я Коршун, нажав гашетку передатчика, Иван вызвал базу.
Он несколько раз повторил позывной, прежде чем наушники ожили ответом. Добров по голосу определил, что на связи сам ротный.
Коршун, Коршун, я Заря. Почему не выходили на связь?
Товарищ, капитан, Иван отбросил положенный в таких случаях кодовый язык, у нас потери. Почти все погибли. Точнее остался я один.
Командир где?
Убит.
Кто на связи?
Добрыня.
Доложи обстановку.
Взвод попал в засаду в квадрате 8228, на переправе. Двенадцать двухсотых. Всех увезли «чехи». Мне удалось восстановить рацию.
Остальные?
Не знаю, но среди убитых не видел.
Иван собирался ещё что-то добавить, но в этот момент услышал подозрительный шум. Отложив радиостанцию и снайперскую винтовку, он выглянул из кустов. Вроде никого. Решив всё же перестраховаться, Добров, перебегая от дерева к дереву, прячась за толстыми стволами, подобрался к кустам, за которыми начиналась тропа. Выглянув из зарослей, он сразу же заметил боевиков. Стараясь не шуметь, Иван повернул назад и тут же наткнулся на других бандитов. Заметив целящихся в него врагов, он без раздумий вскинул автомат, но неожиданный удар сзади по голове свалил десантника с ног.
Темнота окутала Ивана.
Ночь бурлила, клокотала темнотой, вспыхивала мириадами звёзд. Жизнь начиналась и тут же заканчивалась. Сновидения исчезали мимолётными картинами. Душа рвалась из плена, но не находила выхода. Кошмары устали преследовать измученный разум, который сам хотел смерти.
Сделав невероятное усилие, Иван, наконец, пришёл в себя. Связанные за спиной кисти рук тут же отдались резкой болью. О том, сколько Добров пролежал в неудобном положении с затёкшими, стянутыми верёвкой руками, оставалось лишь гадать. Небо начинало темнеть, выходит, прошло несколько часов с того момента, как Иван попал в плен.
То, что Добров был в плену у боевиков, не вызывало сомнений. Едва придя в себя, Иван тут же, неуклюже со связанными за спиной руками, с туго перетянутыми в лодыжках ногами попытался сесть. Оружия, естественно, при нём не оказалось, как не оказалось и подсумка с патронами и вещмешка с сухпайком. С третьей попытки Ивану удалось всё же сесть, и он смог рассмотреть, куда попал. Это был небольшой походный лагерь боевиков. Две-три землянки, бездымный костёр, лошади на привязи безошибочно говорили об этом. Людей было немного. Неподалёку от пленного стояли четверо «чехов» и что-то оживлённо обсуждали на чеченском языке. Ещё трое грелись у костра.
С приближением сумерек температура воздуха заметно понизилась. Один из сидящих у костра заметил копошение пленника. Поднявшись, он неторопливо направился к десантнику. Видя приближение боевика, Иван решил, что его начнут допрашивать, выяснять детали сорвавшейся операции. Но вместо этого подошедший боевик, зло выкрикивая что-то по-чеченски, просто пнул пленника. Иван едва успел отклонить голову от мелькнувшего сапога, как тут же получил сильный удар в грудь. Промахнувшись первый раз, боевик принялся ожесточённо избивать связанного десантника, и Ивану ничего не осталось как, сложившись пополам, по возможности уберечь голову от наиболее сильных ударов.
Так продолжалось пару минут, пока запыхавшийся боевик не устал и не отошёл от пленника. Как только удары прекратились, Иван вновь сел. На этот раз это ему удалось с ещё большим трудом. Однако Добров не сдался и, сделав невероятный рывок, даже умудрился подняться на ноги.
Поднявшись, Иван попробовал языком кровоточащие губы и оглядел обступивших его чеченцев. Увидев бородатые, смотрящие со злостью лица врагов, он ожидал продолжения избиения, но вместо этого один из бородачей, судя по осанке, более жёсткому требовательному взгляду главный среди «чехов», внезапно задал вопрос.
Что, русский, не того ожидал?
Иван, ещё не отошедший от избиения, молчал. Главарь с презрением глядел на пленника и тоже молчал, но его взгляд красноречиво говорил: «Того ли ты хотел, русский, когда пришёл с войной в наши горы? Небось, жалеешь, что взял автомат в руки. Ничего, скоро ты пожалеешь, что тебя мама родила».
Что, русский, не того ожидал?
Иван, ещё не отошедший от избиения, молчал. Главарь с презрением глядел на пленника и тоже молчал, но его взгляд красноречиво говорил: «Того ли ты хотел, русский, когда пришёл с войной в наши горы? Небось, жалеешь, что взял автомат в руки. Ничего, скоро ты пожалеешь, что тебя мама родила».
Как зовут? Какая часть? наконец, спросил боевик.
Любопытный какой, Иван сделал попытку усмехнуться, но тут же сморщился от боли.
С тобой по-человечески разговаривают, а ты грубишь, удивился чеченец.
Ну, если по-человечески, то Иваном меня зовут. А часть, хрен его знает какая. Забыл.
Да что с этой сукой разговаривать, в разговор вступил другой бородач. Мочить его надо. Не видишь что ли, Аслан, это же контрактник? Большие бабки приехал в Ичкерию зарабатывать. Говно не человек.
Иван удивлённо посмотрел на заговорившего боевика. Тот совсем не походил на горца, хотя, в общем-то, чеченцы больше похожи на русских, чем на выходцев с Кавказа. На грузин или азербайджанцев, например, они вовсе не походят. И акцент у них вовсе не кавказский. Своеобразный, но он всегда присутствует, даже если чеченец долгое время живёт за пределами республики. Этот же боевик говорил совершенно чисто по-русски. Точнее с небольшим южным говорком, меняя «г» на «х». Неужели наёмник?
Хохол что ли? А ты чего тут делаешь? с трудом разлепив разбитые губы, спросил Иван.
И тут же получил тычок в лицо. Иван умудрился не упасть, отступив назад, с трудом удержав равновесие. Оскорблённый бандит направил ствол «Калашникова» в лицо десантника и зло передёрнул затвор.
Погоди, Фармацевт, остановил его другой боевик.
Чего годить, Татарин? Мочкануть козла и все дела!
Ты Аслана сначала спроси, а потом калашом махай. Твоя добыча что ли? Магомед этого гаска взял, пусть он и кончает.
К группе, окружившей Ивана, подошли остальные боевики лагеря, молча ожидая развязки истории с решением участи пленника.
Татарин правильно говорит, секунду подумав, бросил Аслан, Магомед придёт и решит, что с этим русским делать.
Хорошо бы его на видео заснять, услышав это, сказал Татарин, жаль камеру поломали.
Магомед к Асламбеку пошёл, у того должна быть камера. Надо убитых гоблинов заснять, Эмир просил. Магомед к вечеру вернётся, тогда и заснимем героическую смерть бойца регулярной Красной армии. Так, солдат? Готов ли ты умереть за Россию в чеченских горах?
Это Кавказские горы, ответил Иван.
Смотри, какой грамотный, удивился Аслан. Потом зло добавил. Запомни, гоблин, это чеченские горы. Ты пришёл их завоёвывать, но ты здесь и умрёшь.
Ты что бог, чтобы знать, где я умру?
Точно. Для тебя я сейчас посланник Аллаха. Я здесь для того чтобы тебя здесь не было. Понял?
Неужели? Да мы с тобой, чечен, коллеги. А я здесь для того, чтобы таких, как ты не было.
Аслан, которого, наконец, вывела строптивость пленника, неожиданно пнул его в пах. Послышался короткий стон, и Добров, согнувшись, упал на землю.
Зря ты так, я злопамятный, сказал Иван, с трудом выцеживая слова.
Эта собака мне еще и угрожает? удивился Аслан.
Может, поучим его вежливости, заодно узнает, что за горы вокруг? Послышался щелчок, и в руках Фармацевта появился нож-выкидуха. Выпустим кишки этой гниде. Хотя нет, лёгкой смерти он не заслужил. Кожу с него живьём сдерём. Могу приступить хоть сейчас. Что скажешь, Аслан?
Решили же на видео заснять, вновь встрял Татарин, Давай Магомеда подождём. Чего зря добру пропадать? Эмир за кассету хорошие деньги заплатит.
Это верно. Эмир щедрый. Он и за это хорошо заплатит, с этими словами Фармацевт снял висящий у него за спиной вещмешок и, просунув руку в горловину, вытащил из него человеческую голову. Схватив за волосы окровавленный кусок человеческого тела, он ткнул им в лицо сидящего на земле десантника. На Ивана взглянули мёртвые стеклянные глаза Пересторова. Не помогла сержанту вся его сила и умение ломать кирпичи.
Иван инстинктивно отклонился от окровавленной головы. Увидев его движение, боевики загоготали.
Что, русский, испугался? усмехаясь, проговорил Аслан. Эта голова убила моего двоюродного брата Салмана. Я её высушу и повешу у себя в огороде. Пусть ворон распугивает.
Иван, сделав невероятное усилие, вновь поднялся на ноги. По всей видимости, спастись в этой ситуации у него шансов не осталось никаких. Оставалось лишь достойно умереть. «Эх, всё время просил лёгкой жизни, а надо было просить лёгкую смерть», подумал Добров и решил, что настало время умереть. Сейчас для этого надо всего лишь как следует разозлить боевиков.