Нет. Лёха это Алексей. А Лёня Леонид. Как царь Спарты.
Андрейка (а он был именно Андрейка, а никакой не Андрей) чуть насмешливо скривил губы и почти участливо произнёс:
А ты чё, «ботан» по ходу? Отличник, что ли?
Нет. С чего ты взял? Четвёрки тоже есть, здесь Лёнька слегка покривил душой, чтобы окончательно не уронить себя в глазах местного.
Но тот ему не поверил:
Разговариваешь ты как-то странно. Как будто не в себе. И слова не по-русски употребляешь.
Дед, давно и с улыбкой прислушивающийся к разговору, подлил масла в огонь:
Он просто «индиго». Сорт мальчишек такой, особенный.
Андрейка почесал нос и неуверенно протянул:
А-а понятно. Слыхали.
Ну, умелец, а как меня зовут, помнишь? глаза Лёнькиного деда весело перекатывали смешинки.
Не желая мучить смутившегося Андрейку затянувшейся паузой, он милосердно подсказал:
Тарас Михайлович. Семёнов. Вспомнил?
Кивнув и как-то внезапно наскучившись темой знакомства, белобрысый оживлённо спросил:
Тарас Михайлович, а вы никогда больше не были на месте падения метеорита этого? Ну, после экспедиции? Эх, самому бы глянуть! он доверительно посмотрел на Лёньку, Вот бы здорово, да?
Лёнька согласно кивнул:
Деда, а правда, ты не был там никогда с тех пор?
Лёгкий оттенок печали и даже недоумения окрасил серым слова Семёнова старшего:
Нет, не довелось. Зону там поставили. Военные. Чтобы никто посторонний не лез. Вредные излучения какие-то нашли, говорят. И вообще, непонятно всё. А всё непонятное пугает.
Жалко. Интересно, наверное, внук дипломатично постарался спрятать разочарование под бурные воды реки Чулымы.
Но дед, ухватив с воздуха подходящую мысль, довольно сильно хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:
А знаете что? На само место падения мы, возможно, и не попадём. А вот в Ванавару съездить можем! Там нынешний смотритель музея сын моего старого друга Виталия Игнатьевича, вздохнув, он добавил, Скончался сам Виталий Игнатьевич. Два года назад. Он был один из нашей экспедиции, той самой, о которой я рассказывал.
Старик покосился на Андрейку:
Тебя родители-то отпустят?
А чего? Батя на промысле. Их сейнер только к осени вернётся. А мама в общем мачеха у меня. Ей до лампочки. Хоть на Марс, белобрысый независимо сплюнул и отвернулся, чтобы скрыть плеснувшую зелёным в его голубоглазье застарелую печаль.
Всё-таки, переговорить с ней надо, Тарас Михайлович утвердительно кивнул головой, ставя ему одному понятную точку, Хоть и недалеко до Ванавары, и самолёты туда летают, но лучше всё сделать, как положено.
Деда, а что это Ванавара? И что за музей такой? Лёнька уже не мог сдержать нетерпения, вполне понятного, если живёшь более чем три дня в такой заброшенной дыре как Энск.
Ванавара? Сельцо небольшое на Подкаменной Тунгуске. Примерно в шестидесяти километрах от падения метеорита. А музей, это вообще-то частная инициатива. Виталий Игнатьевич сам его создавал доставал экспонаты, фотографии, документы. Всё что имело отношение к Тунгусской трагедии. Так что по большому счёту, это, вроде, и не музей вовсе. Но от этого менее интересным он не становится. Так что? Нравится моё предложение?
Ещё бы! Классная идея! Неожиданно мальчишки выпалили эту фразу хором и, переглянувшись, засмеялись.
И тут по-таёжному наблюдательный Андрейка ловко подхватил одно из укреплённых в рогатках удилищ и закричал:
О, клюёт, клюёт! Тарас Михайлович, на вашу!
Кто-то большой и гибкий, выбивал на поверхности воды симметричные и, такие милые сердцу рыбака, круги.
Временный ад
Временного ада нет. Он существовал и существует всегда, как предупреждение людям зла и предостережение тем, кто выбирает между совестью и оправданием. Но то горящее жерло, куда, вращаясь, проваливалась обугленная до черноты капсула, иначе как временным адом назвать было сложно. Временным, потому что любая катастрофа не длится вечно, даже самая глобальная, как библейский потоп.
Никогда ни один Сизиф бесконечно вкатывающий на гору камень, не испытал такой муки, которой подвергся Дайри в момент естественной и простой для человека потребности открыть глаза. Казалось, что глазные яблоки превратились в два огненных раскалённых шарика прожигающих веки изнутри, и боль лучом бластера сверлила висок до кости.
Тайга пылала. Небольшая речушка, протекавшая примерно в пяти метрах от упавшей капсулы, напоминала собой шипящий гейзер. Огненные останки планирующих в неё деревьев взрывались кипящими фонтанами и методично старались зажечь воду, а та, в свою очередь, упрямо сопротивлялась. Дайри нечеловеческим усилием сорвал с себя мегашлем и ударил по тумблеру аварийной подачи кислорода. Тихий и в буквальном смысле животворный свист стал подтверждением того, что система работает. Следующее, что он сделал сорвал мегашлем с головы Рангана. Лицо командира было багровым и неузнаваемым. Но дыхание прослушивалось. Спустя минуту или чуть более он, к великой радости астропилота, поднял веки и пошевелил губами.
Склонившись к самому его лицу, Дайри отчаянно прокричал:
Командир! Мы на земле. Но надо уходить. Надвигается зона огня. Через пару часов здесь будет пекло.
Я не смогу сиплые звуки были как пародия на чёткий и сильный голос Рангана, у меня что-то с позвоночником. Ног не чувствую.
Это ничего. Ничего это от тормозного шока. Сейчас пройдёт совсем не замечая брызнувших так не вовремя слёз, астропилот настойчиво пытался усадить неподъёмное тело командира. Тот изо всех сил ёрзал, выражая искреннее желание как то помочь, но этим больше мешал, чем помогал товарищу. Наконец, видя всю бесплодность их попыток, Ранган мягко сжал рукой локоть молодого звездолётчика:
Всё. Хватит. Ты забыл, что по второму дапу я хирург. Так что, обманывать себя самого и тебя не буду. Иди. Ты зря теряешь время. Скоро здесь будет плавильная печь. Вместе нам не выбраться.
А у меня нет второго дапа, но я и с одним знаю мы выберемся!
Нет. Ты потеряешь время. Вместе у нас нет шансов.
Дайри несогласно мотнул головой и нажал одну из клавиш на панели управления. Люк капсулы открылся и, сразу же, всё вокруг обдало жаром приближающегося пала. С трудом вытащив командира из капсулы, астропилот положил его на почерневшую от пепла землю. Затем нырнув обратно, достал небольшой металлический кейс, что-то типа аварийного чемоданчика. Пристегнув кейс зажимом к передней части костюма, Дайри взвалил себе на спину Рангана и, пошатываясь от тяжести, направился прочь от догоняющего их огненного безумия. Но, пройдя какое-то расстояние, он вдруг остановился и, бережно уложив командира на землю, воскликнул:
Командир, я просто нереальный тупица! У вас же есть МВС! Нет, это справедливо, что я не получил второй дап!
Ранган слабо пошевелился и, преодолевая боль, выговорил:
Я оставил его в капсуле. Я знал, что ты будешь настаивать, чтобы я воспользовался им сам. Особенно теперь. И я решил если ты отказался, то я и подавно останусь там, где моя команда
Вы неправы! Никакой вашей вины нет, тёмные полоски от слёз на щеках Дайри напоминали какой-то первобытный туземный раскрас, это был «бродяга». Он вылетел в наш сектор совершенно случайно! Защита не успела сработать именно поэтому! Я быстро, туда и обратно, командир
Дайри! каждое слово давалось с огромным усилием, Бесполезно, Дайри. Ты же знаешь, при аварийной высадке, в капсуле включается механизм самоликвидации. Пауза от приземления до его запуска 87 минут. Или примерно полтора часа. С момента нашего ухода прошло минут сорок. Плюс, мы какое-то время находились внутри капсулы практически без сознания. Возможно полчаса, возможно и больше. Ты просто не успеешь! Послушай меня! закашлявшись и тяжело переводя дыхание, Ранган замолк.
Успею!
Подожди
Последнее слово командира и последовавший за ним разрывающий лёгкие кашель заставили астропилота повернуть обратно. Багровый румянец на лице Рангана неумолимо сменяла синюшная бледность, а на губах появился желтоватый налёт. Однако тон, каким он произнёс следующие слова, был спокоен и даже радостен:
Я ухожу но я командир я им был до конца и я спас хотя бы одного
Что-то тяжёлое выпало из его руки прямо в ладонь склонившегося к нему Дайри. Это был беловато-серый предмет, напоминающий браслет.
Командир! Это же МВС. Но почему вы не сказали сразу астропилот осёкся, увидев, что лицо его спутника застыло. Сзади потрескивая и грозно шумя, приближалось большое пламя. Оно неотступно надвигалось, воя на все голоса, шипело и потрескивало умирающим лесом, постепенно сжимая огненное кольцо вокруг него и уже безразличного к его жару Рангана. Надо было спешить.