Юния вновь бросила взгляд на деревянную спину префекта.
Вероятно, император встревожен какими-то слухами? негромко уронил Вибий Крисп.
Что? переспросил Фуск. Не знаю, Квинт. Солдату подобает выполнять приказ, а не задавать вопросы.
Тон его был слишком резок. Юния улыбнулась.
Актеры в этом году дают представление за представлением, рассеянно заметил Вибий Крисп. Не только в театрах, но и в частных домах.
Парис имеет необыкновенный успех, поддержал Регул. Говорят, Виния Руфина охотно приглашает его.
Худое, скуластое лицо префекта стало злым.
Божественная Августа приглашает его еще чаще, ответил он. Что с того?
Регул замешкался с ответом. Открыто обвинить Августу никто бы не решился.
Или ты видишь в этом что-то дурное? допытывался Фуск. Возможно, ты вздумал судить поступки Августы? А то и самого Цезаря? Это пахнет законом об оскорблении величества.
Крисп и Мессалин одновременно отодвинулись от Регула. Юния, увенчанная косами германских рабынь, была уже на другом конце двора.
Я упомянул о Винии Руфине, возвысил голос Регул, став еще бледнее, и только.
Позволь. Ты говорил об актере Парисе и зрителях, у которых он имеет успех.
Я не знал, что божественная Августа им восхищается.
Теперь знаешь. Поспешишь объявить себя другом Париса?
Регул окончательно запутался, принужденный выбирать между гневом Августы и Цезаря.
Так что же? Не выкажешь дружбы Парису? Или мнение Августы для тебя неважно?
Важнее мнение Цезаря, выбрал Регул.
Корнелий Фуск не ответил, взглянув куда-то за спину Регула. Тот обернулся и позеленел. Августа Домиция стояла позади него и, сложив руки на груди, внимала разговору. Несомненно, она находилась там уже давно, и Фуск ее прекрасно видел. Высокая, крепко сбитая дочь Домиция Корбулона, победителя парфян, унаследовала от отца рост и сложение. У нее был массивный подбородок, крупный нос. Над широким лбом поднимались завитые в мелкие кольца волосы. Домицию никто не назвал бы красавицей, но от нее исходила сила, и сила безжалостная. На бренные останки Регула было больно смотреть.
Фуск прошел во внутренние покои дворца. Чем ближе к комнатам императора, тем пустыннее становились галереи и переходы. Шаги рабов шелестели не громче капель, разбивавшихся о чаши фонтанов. Фуск и сам начал ступать осторожнее. Приблизился к дверям, отделанным золотом и перламутром, вызвал императорского секретаря. Тот явился незамедлительно.
О чем префекту угодно говорить с Цезарем?
Разумеется, не об актере Парисе. Есть повод более серьезный. Настолько серьезный, что императору впору забыть об актере.
Тревожные вести с мезийской границы. Даки готовятся к войне.
Секретарь беззвучно исчез, чтобы вернуться через мгновение.
Божественный Цезарь отдыхает и призовет тебя позже.
Фуск не ждал иного ответа, но едва справился с досадой. Император не желает ни о чем думать, пока не покончит с дерзким актером. Выходит, надежды отвлечь его нет совершенно. Скверно. Да и положение в Мезии требует срочного вмешательства. Нужно переместить войска Он не может этого сделать, без согласия императора.
Зато позаботиться об актере может.
* * *Из четырех сортов коринфской бронзы самым дорогим считается сорт, называемый «печеночным». Темный, с винно-красным отливом. Таков был точь-в-точь цвет волос Винии Руфины. Только сейчас падавшие на лоб красноватые пряди совсем потемнели от пота. Под глазами синеватые полукружия.
Фуск осторожно коснулся ее руки. Узкая ладонь была горячей и влажной. Виния разлепила запекшиеся губы.
Лихорадит.
Лекарь велел ей не вставать с постели, наябедничал Гай Элий. Как думаешь, последовала она совету? О, да, как все женщины строго наоборот.
Гай улыбнулся, но в его светлых глазах не отразилось улыбки. Узкое смуглое лицо оставалось тревожным, почти сумрачным. Тога с пурпурным окаемом сияла белизной, ни одна тщательно заложенная складка не была смята словно по мановению руки он перенесся из дома на многолюдный Форум, минуя толчею узких улиц.
Солнце клонилось к закату, на тусклом от жара небе появились первые золотистые облака. Удлинились тени от многочисленных колонн и статуй, украшавших Форум. Белоснежные портики храмов начинали розоветь, тени становились фиолетовыми. Близился час вечерней свежести, когда истомленный солнцем город спешил вздохнуть полной грудью. С каждой минутой на площади делалось все оживленнее.
Тебе следовало увезти ее, начал Фуск и тотчас спохватился: Элий, исполнявший обязанности претора, не мог покинуть город. Твой отец мог бы. Почему вы не уговорили ее уехать?
Уговорить? переспросил Элий с преувеличенной серьезностью. Я не ослышался? Мой друг предложил «уговорить»? Вот ее? Мою двоюродную сестру?
Корнелий Фуск улыбнулся. И тотчас, словно по волшебству, озарились улыбками лица стоявших поодаль рабов, заулыбались строгие, исполненные достоинства ликторы и молчаливые преторианцы. Взгляд Гая Элия смягчился и потеплел. Даже томимая лихорадкой Виния почувствовала, как уголки губ ползут вверх, и немедля обратилась к Фуску за поддержкой.
Уехать? Завтра же скачки! Уехать, не узнав, так ли хороша гнедая кобыла: Мепп всюду хвалится своей упряжкой. Меня досада прикончит скорее лихорадки.
Гай Элий выразительно посмотрел на Фуска: «Ты уверен, что женившись, станешь счастливее?» И еле слышно произнес:
Августовская лихорадка
Фуск ответил коротким взглядом. Произнес громко:
С красавицами всегда так. В ответ на заботу насмешки, в ответ на пламень холодность.
Как, префект Фуск, Виния повернулась к нему, на бледном лице выделялись яркие пятна румян, и пятнадцати лет не прошло, как ты, наконец, разглядел мою красоту. По-моему, слишком торопишься. Выжди для верности лет эдак
Ах, злая Виния! Пятнадцать лет назад мы и знакомы не были.
Нет, были! Виния хлопнула рукой по подушке. Ты вместе с Гаем приходил в дом моего дяди. А на меня даже не взглянул. И все потому, что я косы срезала.
Фуск качнул головой. Не представить: Виния Руфина стриженая, как мальчик. Не представить. Как и не вернуть упущенных лет.
Только подумать: боги даровали встречу с Винией Руфиной пятнадцать лет назад. Он не заметил, не запомнил ее. Антония Тогда он был ослеплен. Из всех женщин видел одну Антонию. Антония Перед глазами встает стена беседки, оплетенная виноградом. На сухих лозах листья багряны. Мраморное изваяние Венеры. Дождь хлещет по белоснежным плечам богини. Женщина в бордовой тунике, облепившей тело, красотой форм превосходит пеннорожденную. Слипшиеся пряди волос, пунцовые губы.
Она оказалась жадна, отвратительно жадна Принеся жертвы у алтарей, вошла в его дом женой. Женой человека влиятельного. Брала подношения у всех, кто искал заступничества ее мужа. Стоило Фуску покинуть Рим, распорядилась отвезти и бросить на Тибуртинском острове у храма Эскулапа старых рабов не кормить же даром. Челядь держала впроголодь. Клиентов угощала объедками да кислятиной, вроде лигурийских вин. Антония К ней, единственной, стремился взор. А после пяти лет супружества он не то, что видеть ее слышать о ней не желал. Вероятно, Антония испытывала сходные чувства, ибо с легкостью покинула и мужа, и дочь. Уходя, забрала даже игрушки и украшения, подаренные маленькой Корнелии.
Время утекло не вернуть. Лишь этой весной Фуск в доме Гая Элия вновь встретил Винию. Почему-то с тех пор дела призывали его в дом друга чуть не каждый день.
Ты отомщена, вздохнул Фуск. Все мои взгляды остаются безответными.
Еще бы. У тебя было пятнадцать лет, чтобы разглядеть мои достоинства, у меня твои недостатки.
Безжалостная!
Не отчаивайся, утешил префекта Гай Элий. О тебе помнили пятнадцать лет.
Фуск отмахнулся.
Помнили выйдя замуж за другого.
Не родился еще мужчина, способный разбить мне сердце, гордо заявила Виния.
На мгновение прикрыла глаза. Фуск и Элий вновь быстро переглянулись.
Твоя дочь все еще в Толозе? спросил Гай.
Виния затаила дыхание. Она, разумеется, слышала о взрослой дочери префекта Фуска, но не видела ни разу. На ее жадные расспросы Гай Элий пожимал плечами. «Красивая? Еще девочка».
Да, откликнулся Фуск. Не удержался от желчной усмешки. После десятилетней разлуки Антония возгорелась желанием ее увидеть. Я не препятствовал. А сейчас даже рад: не томиться же ей в такую жару в Риме. Вернется к ноябрьским календам
Виния завертелась на горячих подушках.
Хочу домой, сказала она капризно, нет, к себе домой. Префект, ты мой гость, не вздумай отказаться. Марциал уже месяц слезно умоляет о встрече с тобой. Я обещала. Берегись его разочаровывать, пощады не будет. Ославит в эпиграммах на весь Рим.
Отрадно сознавать, что счастьем получить приглашение я обязан Марциалу.
Гай, тоже можешь придти.