Не надо, милый. Я испугалась, когда ее в Хендоне встречала. Ей двадцать пять, а она на десять лет старше выглядит. У нее волосы седые леди Кроу вспомнила:
У Питера тоже седина, а он еще молод. Бедный мальчик Лаура обрабатывала информацию в секретной службе. На совещании в Блетчли-парке герцог сказал сыну:
Когда в Лондоне окажешься, посиди с ней. Самураи, он усмехнулся, обломали себе зубы на озере Хасан, но, я думаю, одним конфликтом они не ограничатся. Лаура отлично разбирается в Дальнем Востоке. Такое тебе полезно Джон, много раз, протягивал руку к телефонной трубке. Он мог выбраться в Лондон, на выходные, и увидеть Лауру. Юноша обрывал себя:
Не стоит. Она ясно все сказала. Прекрати, у вас разные дороги.
По дороге из Дрездена к границе новой территории рейха, они говорили о поездках старшего из братьев фон Рабе. Штурмбанфюрер все лето провел, как он туманно выражался, в Баварии. Питер заставлял себя не интересоваться подробностями визитов Макса на юг. Дядя Джон рассказал ему о смерти Констанцы и мистера Майорана. Питер, недоверчиво, отозвался:
Если они планировали самоубийство, то почему они собирались вести семинар, со студентами? Что-то здесь не сходится, дядя Джон они сидели в гостиной деревенского дома. Герцог, сварливо, заметил:
Я сам знаю, что не сходится. Тем не менее, Ферми написал мне, из Америки, что Майорана, весь год, был в плохом настроении, почти не работал
Питер устроился на старом диване, вертя семейный пистолет. Мать упрямо привозила оружие в Ньюкасл, чтобы сын подержал его в руках. Питер смотрел на тусклый блеск золотой таблички: «Semper Fidelis Ad Semper Eadem». Он напоминал себе: «Они справятся, и ты справишься». Питеру становилось легче.
Мужчина щелкнул зажигалкой:
Поверьте, дядя Джон, любой здравомыслящий человек, в Германии, или Италии, постоянно в плохом настроении. Я тому пример, и Генрих тоже, Питер, коротко, усмехнулся:
В хорошем настроении только животные, вроде Отто фон Рабе. Зачем наше правительство пустило экспедицию нацистов в Индию? поинтересовался Питер:
Неужели нельзя было отказать в визах? В то время, когда евреиБерлина больше года ждут своей очереди на квоту, дядя Джон герцог развел руками: «Они ученые, их материалы могут оказаться полезны»
Лазоревые глаза подернулись льдом:
Они преступники, отчеканил Питер, и должны понести наказание. Еще понесут, обещаю. Что касается материалов, то любая страна, пользующаяся разработками нацистов, покрывает себя вечным позором он потушил сигарету:
Не хочется думать о подобном, но Майорана мог убить Констанцу, и покончить с собой. Хотя вы говорите, что Маленькому Джону он показался достойным человеком вернувшись в Германию, Питер попросил Генриха, осторожно, выведать, что могло случиться с Констанцей:
Может быть, Макс знает неуверенно сказал мужчина, я не могу прямо спрашивать
Я тоже не могу, хмуро ответил младший фон Рабе.
Им, все равно, не нравились вояжи Макса. Рядом с Мюнхеном помещался Дахау. В медицинском блоке концлагеря подвизался доктор фон Рабе. Генрих заметил:
Не будет Макс каждый месяц ездить к Отто. Когда я навещал Дахау, весной, лицо Генриха передернулось, я ничего подозрительного не видел они решили, что Макс работает в Швейцарии, на базе внешней разведки. Штурмбанфюрер фон Рабе не собирался распространяться о подобных визитах.
Генрих припарковал мерседес на гостиничной стоянке. На заднем сиденье лежал кашемировый плед. Одеяло зашевелилось, вынырнула светловолосая голова. Поморгав голубыми, раскосыми глазками, мальчик весело сказал: «Котик! Дядя Петер, котик!»
Черный, худой кот, прижавшись к беленой стене «Тангейзера», испуганно глядел на машину.
Питер приложил палец к губам:
Котик. Потерпи немного, Пауль он говорил медленно, раздельно, скоро мы тебя заберем.
Мальчишка, закивав, спрятался обратно под плед.
Герр Редер выглянул из окна:
Гольдблатов кот. Квартиру реквизировали, кота на улицу выкинули. Кому он нужен? Раньше он холеный был герр Редер заспешил на улицу, к постояльцам. Он хотел помочь графу фон Рабе выйти из машины.
Черепичные крыши Краловых Виноград тонули в предрассветной, влажной дымке. Холм будто плыл над городом. Реку затянуло туманом. На церкви святой Людмилы звонили колокола.
Мать Клары рассказывала, что в прошлом веке склоны, действительно, покрывали виноградники. Осенью дети помогали собирать урожай. Некоторые участки принадлежали евреям, в Праге делали кошерное вино.
Клара стояла у открытой форточки мастерской. Затягиваясь папиросой, женщина куталась в старый, шерстяной халат. Ветер шевелил развешанные по стенам афиши. В сентябре закрылся Немецкий Театр, на Виноградах, где она оформляла постановки. Театр прекратил работу не из-за Мюнхенского соглашения, или, как его называли в Праге, Мюнхенского предательства. Наоборот, с тех пор, как Гитлер пришел к власти, сюда бежали актеры и музыканты, недовольные режимом, евреи и немцы:
Все уехали, Клара переступала босыми, нежными ногами по деревянным половицам, некому играть, некому ставить спектакли. Уехали в Америку, в Палестину, куда угодно. Пока Сословный театр премьеры выпускает, но надолго ли? в прошлом году, главный режиссер, на обсуждении будущего репертуара, взорвался, стукнув кулаком по столу:
Моцарт не имеет никакого отношения к Гитлеру! Если бы Моцарт был жив, он бы первым осудил преступления нацистов. Он был гуманистом, он верил в добро обмахнувшись платком, он недовольно оттолкнул подсунутый стакан воды:
Вы мне рот не заткнете, ядовито заметил он, я, как чех, как ученик Дворжака, считаю, что именно сейчас надо ставить Моцарта. Не заткнете, он выпил воду, все рассмеялись.
Она рассматривала эскизы декораций к операм, «Русалке» и «Проданной невесте», костюмы для «Волшебной флейты». Клара надеялась, что люди, пришедшие в театр, хотя бы ненадолго, забудут о гитлеровских войсках в двух часах от Праги, о мюнхенской сделке, и о речах Геббельса. Спектакль получился ярким, праздничным.
Рисуя, она вспоминала, судетские предания. Муж рассказывал Адели сказки, своего детства. Людвиг родился в Усти-над-Лабой. Таинственно улыбаясь, он говорил дочери о заколдованном замке, на скале, над Эльбой. Прекрасую, златовласую принцессу, злой король заточил в башню:
Принцесса распускала косы, чтобы ее возлюбленный забрался в замок и спас ее., Адель широко открывала темные, материнские глаза, когда локоны касались камней, на них вырастали цветы Людвиг целовал дочь в затылок:
Когда ты подрастешь, мы обязательно съездим в Рудные горы. Побродим по лесу, послушаем птиц., Клара нарисовала Памину с золотыми, распущенными волосами. Она вытерла глаза:
Адель раньше спрашивала, где отец, а теперь прекратила. Четыре года ребенку. Сабина тоже забудет о родителях девочки подружились. Сабина рассказывала Адели о котике, жившем у них дома:
Ты счастливая, услышала Клара тихий голос девочки, счастливая, Адель. У тебя есть мамочка девчонки рисовали принцесс в коронах, мишек и зайчиков. Клара вспомнила:
Господин Михал сказал, что у Сабины хорошие способности. Адель музыку любит, ей бы заниматься все надеялись, что Гитлердальше Судет не пойдет, однако люди понимали, что просто себя обманывают. У многих пражских евреев родственники жили в Британии, или Америке. В консульства стояли длинные, безнадежные очереди. Клара плотнее запахнула халат:
Господин Судаков три десятка юношей и девушек увозит. Хотя бы кто-то визы получил у них родственников не было. Госпожа Эпштейнова качала головой:
Не сиди здесь. Забирай Адель, уезжай, куда-нибудь. Тебе тридцать лет, ты молодая женщина мать осекалась, видя упрямые искры в глазах дочери.
Клара верила, что Людвиг жив.
Подойдя к этажерке, она провела рукой по переплетам книг: «Основы классического рисунка», «Геометрическое черчение», «Архитектурная графика». Муж преподавал черчение в Чешском Техническом Университете. Они познакомились восемь лет назад. После окончания академии художеств, Клара год провела в Париже, по стипендии. Она вернулась в Прагу с рисунками и акварелями. Девушка организовала, с приятелями, выставку. Клара, невольно, улыбнулась:
Как Людвиг сказал? Я не ожидал среди экспрессионистов, увидеть художника, помнящего о перспективе медовый месяц они провели в Венеции:
Мы старались не замечать фашистские флаги. Балкон выходил на Большой Канал. Я рисовала, каждое утро, Людвиг варил кофе на стене мастерской остался старый, прошлогодний календарь. Она рассматривала страницу с надписью: «Ноябрь», обведенные даты спектаклей, отметку в середине месяца: «Заказать столик в ресторане».