Барлас восседал на подушках в своей юрте. Рядом с ним, за праздничным, очень низким столом, сидели его лучшие воины, в том числе и, конечно же, младший брат, которым хан сегодня особенно гордился. Стояла глубокая ночь, однако спать никто не собирался. Люди отдыхали, приятно общались, шутили и обсуждали планы дальнейшего завоевания. Барлас с аппетитом ел, внимательно слушая каждого своего воина, подбадривая словами и слегка улыбаясь. Он был доволен. За отвагу, мужество и мастерство хан наградил каждого из десяти присутствующих тяжелым сундуком с драгоценностями. Воины были воодушевлены и обрадованы щедростью своего правителя. Так же была награждена и вся армия был значительно увеличен паек, надел каждого воина, выданы куски хороших, добротных тканей для семей. Люди веселились, празднуя общую победу. Подняв чашу с кобыльим молоком, хан слегка наклонился к сидящему рядом брату и тихо, чтоб слышал только он, произнес:
Сегодня ты показал себя, как настоящий, искусный воин и прирожденный лидер. Я горжусь тобой, брат, Барлас с выражением подчеркнул последнее слово, в ответ молодой мужчина улыбнулся, тебя нужно хорошенько наградить.
Исанбеку было крайне приятно слышать такие теплые слова, от человека, на которого он всю жизнь равнялся. И вот теперь, он получил от того одобрение. Повернувшись к старшему брату, молодой мужчина зашептал ему на ухо:
Я уже выбрал себе награду. Сегодня, проезжая по лагерю, я увидел необыкновенную молодую женщину. Такой у меня еще не было. У нее длинные темные волосы, и все это время она пряталась в палатке
Желваки заиграли на лице Барласа, он с усилием сдержал нахлынувший гнев. Хищно улыбнувшись (что больше походило на оскал), хан ровным голосом произнес:
Я понял тебя, брат. Я понял.
Когда гости разошлись на рассвете, Барлас вскочил на коня и, все еще сдерживая ярость, добрался до палатки своей пленницы. Он не зашел туда, а лишь довольно жестко спросил со своих воинов, пытаясь выяснить, почему девушка покинула свое убежище. Когда картина прояснилась, хан слегка успокоился и, мысленно рассуждая как поступить, отправился назад. Наконец, решение было принято, и Барласу стало удивительно спокойно на душе. Пусть будет так. Он так решил, и этого достаточно. Для всех.
Глава девятая.
Мира устала от одиночества. Оно нестерпимо тяготело ее. Целых семь дней девушка была в этой уже ненавистной для нее палатке. Ей страстно хотелось выйти на воздух, полюбоваться небом Но она не могла ведь Мира обещала своему спасителю, а теперь и в одном лице хану, оставаться здесь. Лишь прислуга заглядывала к ней к счастью, падение не травмировало ее, чему девушка была очень рада. На третий, заключительный день праздника, к ней заглянула взволнованная служанка, неся в руках свертки. Искренне улыбаясь, женщина произнесла:
Девочка, твой час настал!
Какой час? удивилась Мира, непонимающе глядя в улыбающееся лицо служанки. Та веселым голосом ответила:
Скоро узнаешь! Еще немного, и ты покинешь эту ненавистную тебе палатку. Да да, я вижу, что ты вся измучилась. Но твое терпение будет вознаграждено. Я ведь сразу заметила, что ты особенная! Подумать только, как же тебе повезло, девочка! Ты сорвала ярчайшую звезду с неба! Садись, я расчешу твои волосы.
Девушка послушно села, и служанка аккуратно стала расчесывать ее спутавшиеся волосы. Затем она нанесла на них каплю розового масла, и они разгладились и еще больше заблестели. Женщина собрала часть волос на затылке гребнем, другую часть оставив распущенными. После она протянула Мире блестящий серый плащ, та надела его и встала в полный рост. Девушка выглядела благородной и взволнованной. Служанка с теплой улыбкой оглядела стоящую перед ней красавицу. Что ждет ее впереди? Женщина слегка коснулась ладони Миры, обращаясь со словами:
Будь счастлива. А теперь тебе пора. Так господин решил.
Девушка слабо кивнула головой, чувствуя себя будто во сне. Она аккуратно и очень медленно вылезла из своего убежища. Глаза, от непривычки, сразу заслезились от лучей яркого полуденного солнца. Наконец, слегка привыкнув к свету, она огляделась, не понимая, что же происходит. От страха ее ладони стали ледяными, а во рту все пересохло. Перед глазами все кружилось, а в ушах звенело. Мира стояла, не понимая, какая ее роль здесь? Себя она ощущала слабой и незначительной. Как долго это длилось неизвестно. Но вот появился Барлас хан. В ослепительно черных одеждах, с накинутыми на широкие плечи мехами, он ехал, грозно восседая на вороном коне, держа в правой руке поводья от белой лошади, которая была без всадника. Мужчина приближался к Мире. Она стояла с широко открытыми глазами, на том же самом месте, боясь шевельнуться, пока хан не подъехал столь близко, что, казалось, еще шаг, и его норовистый конь встанет на девушку. Барлас ловко спрыгнул с коня, и кивнул Мире, приказывая той подойти. Та и не думала ослушаться. Прерывисто дыша, она приблизилась к мужчине, тот глазами указал на белую кобылицу девушка догадалась, что это чудесное животное предназначено для нее. Мира попыталась залезть на лошадку, но получилось у нее это лишь со второй попытки. Наверное, со стороны это выглядело крайне неуклюже, и щеки девушки порозовели от чувства стыда. Она опустила голову, не желая встречаться ни с кем взглядом, опасаясь увидеть насмешку или презрение. Взобравшись на своего коня и схватив за поводья белую лошадь, Барлас ударил пятками по бокам животному, и они стремительно понеслись вперед. Девушка испуганно вцепилась в густую гриву лошадки, опасаясь свалиться. Они мчались через лагерь, уставленный юртами. Казалось, последние заняли собой все пространство, до самого горизонта. Уставившись испуганным взглядом в спину хана, Мира успела разглядеть, что часть его черных, густых волос заплетены в косички. Удивительно, но нем эта прическа выглядела крайне мужественно. Наконец, конь Барласа, а за ним и белая кобылица, сбавили свой ход.
Будь счастлива. А теперь тебе пора. Так господин решил.
Девушка слабо кивнула головой, чувствуя себя будто во сне. Она аккуратно и очень медленно вылезла из своего убежища. Глаза, от непривычки, сразу заслезились от лучей яркого полуденного солнца. Наконец, слегка привыкнув к свету, она огляделась, не понимая, что же происходит. От страха ее ладони стали ледяными, а во рту все пересохло. Перед глазами все кружилось, а в ушах звенело. Мира стояла, не понимая, какая ее роль здесь? Себя она ощущала слабой и незначительной. Как долго это длилось неизвестно. Но вот появился Барлас хан. В ослепительно черных одеждах, с накинутыми на широкие плечи мехами, он ехал, грозно восседая на вороном коне, держа в правой руке поводья от белой лошади, которая была без всадника. Мужчина приближался к Мире. Она стояла с широко открытыми глазами, на том же самом месте, боясь шевельнуться, пока хан не подъехал столь близко, что, казалось, еще шаг, и его норовистый конь встанет на девушку. Барлас ловко спрыгнул с коня, и кивнул Мире, приказывая той подойти. Та и не думала ослушаться. Прерывисто дыша, она приблизилась к мужчине, тот глазами указал на белую кобылицу девушка догадалась, что это чудесное животное предназначено для нее. Мира попыталась залезть на лошадку, но получилось у нее это лишь со второй попытки. Наверное, со стороны это выглядело крайне неуклюже, и щеки девушки порозовели от чувства стыда. Она опустила голову, не желая встречаться ни с кем взглядом, опасаясь увидеть насмешку или презрение. Взобравшись на своего коня и схватив за поводья белую лошадь, Барлас ударил пятками по бокам животному, и они стремительно понеслись вперед. Девушка испуганно вцепилась в густую гриву лошадки, опасаясь свалиться. Они мчались через лагерь, уставленный юртами. Казалось, последние заняли собой все пространство, до самого горизонта. Уставившись испуганным взглядом в спину хана, Мира успела разглядеть, что часть его черных, густых волос заплетены в косички. Удивительно, но нем эта прическа выглядела крайне мужественно. Наконец, конь Барласа, а за ним и белая кобылица, сбавили свой ход.
Подъехав к своей юрте, Барлас подхватил девушку на руки и понес в жилище. Зайдя внутрь, он опустил ее на расстеленные меха, продолжая неотрывно глядеть на бледное лицо Миры. Мужчина видел, что та продолжает бояться. Ну что за глупое создание. Любая другая женщина, окажись на ее месте, была безмерно счастлива и крайне благодарна. Ведь хан, впервые за эти годы, прилюдно представил свою женщину. Но она не была любой другой женщиной, а являлась пока лишь юной девушкой, невероятно трепетная, как молодая лань.
Мира боялась шелохнуться, глядя в потемневшие, пленительные глаза хана. Ее ладони уперлись в приятную шелковистость мехов. Девушка сжала пальцы, силясь не расплакаться. Барлас не желал сломить свою пленницу, видя, насколько она чувствительна и ранима. Присев рядом с ней, он взял ее холодные руки в свои горячие ладони. Мужчина решил воспользоваться непривычной ему мягкостью.
Как твое имя? спросил он на тюркском. Голос его был глубоким и низким.
Мира, прошептала девушка. Крепкие мужские пальцы слегка сжали ее узкие ладони.
Мира означает мир, не так ли? Чудное имя для девушки. А мое имя означает бесстрашный. Так вот, Мира, ты принадлежишь теперь мне.
Она порывисто вздохнула, и ее ладони задрожали. Хан сжал их еще крепче. Он продолжал испытывающее смотреть на нее, давя своей энергетикой. Взгляд его прошелся по высокому, светлому лбу, красиво очерченным, нежным скулам, а затем спустился на полные, мягкие губы. Интересно, столь они сладки, как кажутся? Девушка порывисто взяла правую ладонь Барлас и приложила к своей щеке, прошептав:
Я все поняла.
Она закрыла глаза, и по ее щекам потекли слезы. Она плакала тихо и мирно, эти слезы были осознанием, приятием, что свершилась ее судьба. Мира была покорна. Барлас не привык к женским слезам, тем более по такой глупой причине. Случайно он заметил в уголке ее губ маленькую ранку от удара Дмитрия, она уже почти зажила, была еле заметна, однако являлась напоминанием о том, сколько за последние дни перенесла его пленница. Но хану не была присуща жалость, он считал это чувством, убивающим достоинство людей. Барлас еще ближе приблизился к девушке и, нависая над ней, прижался своими жесткими губами к ее податливому рту. Поцелуй его обжигал, завоевывал, властвовал. Требовательные губы мужчины не давали Мире даже дышать, та сильно задрожала, напуганная натиском Барласа. Он слегка отстранился и рассмеялся: