«Место проведения астраханских ядерных испытаний было выбрано именно там из-за того, чтобы быть ближе к газовому производству, чтобы не было потерь и расходов на транспортировку. Рядом с полигоном крупнейший в Европе завод по производству серы и газового конденсата. Серных месторождений не так много в мире. Поэтому сейчас в Астрахани даже ещё одну очередь завода хотят строить».
Похмелье от радиоактивного рассола
Борис Голубов с 1999 года старший научный сотрудник Института динамики геосфер РАН, кандидат геолого-минералогических наук. Ситуацию по проекту «Вега» изучал ещё до того, как стал исполнять обязанности учёного секретаря Научного совета по проблемам биосферы при Президиуме РАН. Этот совет являлся координатором работ по проблеме «Экологические последствия подземных ядерных взрывов». Совет возглавлял ныне покойный академик А. Л. Яншин, 100-летний юбилей со дня рождения которого недавно был торжественно отмечен в Москве, Новосибирске, Казахстане и других странах.
На выставке, посвящённой этому юбилею в московском музее им. Вернадского на Моховой, Голубов представил вырезку из местной астраханской газеты, где опубликовано обращение А. Л. Яншина к участникам совещания по проблеме объекта «Вега». Голубов тогда зачитывал это обращение при открытии совещания.
Борис Голубов рассказал, что первым провёл в местах тех подземных ядерных взрывов экспертные работы ещё в конце 80-х начале 90-х годов. Участвовал в ряде экспертиз, после которых было проведено совещание по вопросу объекта «Вега» в Астраханском областном комитете по охране природы:
«В начале 80-х годов «ВНИПИПромтехнология» и «ВНИИПромгаз» разработали проекты создания 15 емкостей АГКМ (Астраханского газоконденсатного месторождения прим. авт.) с помощью ядерных взрывов в солевом комплексе. Предполагалось, что благодаря упруго-пластическим свойствам, прочности и сравнительной однородности каменной соли в ней могут создаваться устойчивые выработки значительных размеров.
Расчёты убеждали, что создание хранилищ с помощью подземных ядерных взрывов сокращает материальные затраты, то есть экономическая эффективность взрывов отождествлялась с технологической.
В 19821984 годах было взорвано 14 ядерных зарядов. Причём время между отдельными ПЯВ (подземный ядерный взрыв) в каждой из этих серий составляло 45 минут.
До 1986 года объёмы созданных ёмкостей оставались неизменными. Но в 1986 году внезапно началось резкое прогрессирующее уменьшение объёмов 13 ёмкостей, сконцентрированных в районе коленообразного изгиба Аксарайско-Утигенской соляной гряды. Часть ёмкостей обводнилась и стала отжимать радиоактивный рассол наверх, к «дневной поверхности». Заметим, что к началу работ по проекту «Вега» уже был известен ряд аварий при эксплуатации подземных хранилищ в соляных толщах. Эти сведения проникали даже в открытую печать. Однако уроки этих аварий не были учтены.
Техногенная дестабилизация недр АГКМ, неуклонно нарастая во времени, обусловила к 1986 году аварийную ситуацию, в развитии которой, наряду с другими факторами, завершающую и ведущую роль сыграли ПЯВ. Из категории долговременных хранилищ углеводородного сырья полости ПЯВ переведены сейчас в категорию захоронений радиоактивных отходов, требующих постоянного дорогостоящего контроля.
Аварийная ситуация на АГКМ усугубляется угрозой подтопления территории в связи с аномальным подъёмом уровня Каспийского моря.
Между тем сторонники сугубо технократического подхода акцентируют внимание лишь на вопросах радиационной обстановки в локальной местности боевых скважин и считают отжимание к «дневной поверхности» радиоактивных рассолов из полостей ПЯВ событием вроде бы незначительным. Отрицая таким образом наличие аварийной ситуации на АГКМ, они пытаются сгладить просчёты проекта «Вега», рассказал корреспонденту «Совершенно секретно» Борис Голубов.
Николай Волков (имя изменено по соображениям безопасности) российский учёный, связанный с геологией, знает проблему астраханских подземных ядерных взрывов очень подробно. В начале и середине 90-х работал на объекте «Вега»:
То, что там происходит это долгоиграющая пластинка. Однако «Газпром» напрочь прикрыл доступ к информации по этому объекту. Дело в том, что газоконденсат, который добывается скважинами на глубине 4100 метров из карбонатных отложений башкирского яруса, нельзя сразу подавать на переработку на газоперерабатывающий завод. Нужна его подготовка и нужны ёмкости для его хранения. Для этого создавали газгольдеры. Но посчитали, что строить традиционным путем не очень выгодно, и решили использовать соленосные формации, соляные купола, взрывая в них ядерные устройства. И что якобы эти сферы будут непроницаемы и держать давление.
В проекте было всё просто: засовываешь туда ядерный заряд и получаешь в одну секунду готовое подземное хранилище примерно в 30 000 кубометров, радиусом примерно от 15 до 30 метров такие в виде груши ёмкости.
В Астрахани в 1984 году провели 5 последних серий взрывов, но уже через два года почти все эти полости съёжились, стали сжиматься. Они уменьшились в объёме и обводнились подземные боковые воды хлынули в эти полости, растворили остаточные продукты взрыва и под большим давлением, как из клизмы, стали отжимать их к поверхности и отжимают по сей день, рассказывает Николай Волков.
По его словам, радиоактивная вода до сих пор стремится выйти наружу из стволов скважин. Возникла аварийная ситуация. В итоге газовики, вместо подземных технологических ёмкостей, получили 15 неконтролируемых захоронений радиоактивных отходов и что с ними делать не знают до сих пор.
Астраханский афтершок
Если смотреть из космоса или с самолета на это место пустынная территория. Сверху вроде бы видны тропинки пути миграций животных. Но территории оцеплены, дороги, которые никуда не ведут, локально эти объекты 100 на 100 метров закрыты проволочным заграждением. И вроде бы их и нет как будто их забыли. Хотя 2 хранилища до сих пор используются на них работают люди, рассказывает Андрей Синяев.
Я хорошо в детстве запомнил событие, когда нам сказали, что это отголоски какого-то землетрясения, или бакинского или ещё какого-то, это были как раз 8283 год, продолжает Синяев. Я учился в школе. Помню, «поцеловался» со своим шифоньером. Заходил в комнату качнуло так, что я налетел на дверку. Там побилась посуда, качнуло, были толчки. Было похоже на землетрясение. Но Астрахань не сейсмическая зона. Исторически это дно древнего океана. Там низменность и осадочные породы. Что мне ещё в детстве запомнилось я очень любил ласточек и стрижей. У нас была большая дача с большими деревьями. И дед всегда делал скворечники чем больше птиц, тем меньше химии всякой надо, чтобы опрыскивать виноград и остальное, птицы всех жучков склёвывают.
И вдруг из птиц остались только грачи. Все ласточки и синички, всё особо изящное и особо красивое исчезло. Даже многие насекомые исчезли. Изменился даже цвет воды за 23 года на этой территории. Если раньше мы ныряли в озёра, и там как в зеркале можно было смотреться, вода была очень чистой, и Волга была чище намного, то после плакать можно было: не вода, а эмульсия.
Произошло загрязнение территории, в целом жизнь там утихла. Она ощущается только в дельте Волги, где много камыша и воды. Но даже это не то, что было 2030 лет назад, когда можно было чуть ли не руками ловить рыбу. Да и ловили в тёплый период, во время разлива Волги сачками, когда рыба была вялая. Рыбы было сотни тысяч тонн.
Было много нерестилищ. А сейчас рыбная ловля запрещена всё исчезает. Состояние бассейна катастрофическое. Квоты жуткие, чтобы вообще рыба не исчезла, очень много больной рыбы. Грубо говоря природа будто СПИДом заражена. Иммунная система самоочистки нарушена.
Интересный факт: спустя 2030 лет узнаёшь, что там этим занимались люди, которых ты видел, знал, дружил с их детьми, родственниками, но понятия не имел, чем занимается человек. Сотрудники «Газпрома», боясь потерять работу, даже дома не рассказывали, чем они занимаются. Были подписки, серьёзные санкции за разглашение. Мы мало знаем реальной информации, что там происходило, рассказывает Андрей Синяев.
По воспоминаниям ученого Николая Волкова, каждый подземный взрыв в Астрахани вызывал землетрясение с магнитудой до 45 баллов средней силы землетрясение.
Во время прохождения ударной волны возникало два импульса. А после взрыва, когда образовалась полость, минут через 40 или даже через сутки, происходило обрушение свода полости огромный кусок падал сверху на дно и следовал приглушенный удар. А потом начинались афтершоки поствзрывные мелкие землетрясения. Эти явления наблюдали на полигонах и наши, и американцы.
Афтершоки обычно длятся от 2 до 3 месяцев и охватывают радиус в 30 километров. А в Америке при подземных ядерных испытаниях они были зафиксированы даже на расстоянии до 70 км. Это мелкие землетрясения с магнитудой до 2 баллов, а иногда бывает чуть ли не сильнее, чем сам взрыв, но потом они успокаиваются. Но на этом всё не заканчивается: начинаются вялотекущие геологические процессы на месяцы, годы и столетия, рассказывает Волков.