Да и вербовки то никакой не было. Просто в один сияющий день, когда Задвинье утопало в сирени, а красные тюльпаны качались на всех клумбах, когда от свежей салаки, продававшейся на каждом перекрестке, тревожно пахло морем, когда в кармане лежал диплом специалиста по эксплуатации судовых дизельных установок, когда жизнь была упоительна и в дальнейшем предвещала еще большее упоение, Михаила Смертина пригласили в кабинет директора Речного училища.
За директорским столом сидели двое незнакомых. Один из них предложил Мишке сесть и начал задавать вопросы. Вопросы пустяковые. О настроении, о здоровье. Еще про родственников спрашивал и о планах на будущее. Интересовался, есть ли у него девушка и не собирается ли уважаемый товарищ Смертин создавать семью. Видать Мишкины ответы удовлетворили странную пару, поскольку встреча перешла в главную фазу. Молчавший до этого штымп заговорил доверительным тоном:
Мы внимательно изучили ваше личное дело и считаем, что вы очень подходите для участия в одном, исключительно важном для Родины, научном испытании. Суть испытания представляет собой государственную тайну и поэтому оглашению не подлежит. Однако могу сказать, что это испытание интересное, романтичное. Оно потребует от вас ясной головы и выдержки. В ходе испытания никакого ущерба вашему здоровью нанесено не будет. Вы будете заняты в течение двух-трех лет. Ежемесячно вам будет начисляться зарплата в пять раз большая, чем та на какую вы рассчитываете в системе Речфлота. По окончанию работы вы получите выходное пособие в размере десятимесячной зарплаты и право поступать вне конкурса в любой ВУЗ страны или выбрать работу в любом городе.
Если в течение подготовительного периода вы измените свое решение и откажетесь от участия в испытание, вас отпустят на все четыре стороны, предварительно взяв подписку о неразглашении государственной тайны.
Я сказал все, что мне дозволено сказать. Вы можете подумать сутки, а завтра в это же время мы ждем от вас либо согласия, либо отказа. О нашем разговоре никому ни слова. Все. Вы свободны.
Мишка с широко раскрытыми глазами выкатился из директорского кабинета и срочно поскакал в общежитие, чтобы ни кому-либо, а только Руслану и Казяве рассказать о странном предложении. Но те его уже сами искали. Оказывается они тоже получили такое же предложение.
Ну, корешочки, что делать будем? открыл совещание Руслан.
А, чума его знает. Война в Крыму все в дыму, отозвался Козел.
В разговор включился Казява:
То-то и оно, что в дыму. Вы же знаете, пацаны, я никогда в тёмную не играл. Так, что пусть они свое тихушное испытание проводят без меня.
Долго друзья обсуждали ситуацию. В конце-концов Мишка и Руслан настроились принять участие в научной заморочке. А Игорь Казов своего решения не изменил и предостерег авантюристов:
Смотрите, пацаны, не фраернитесь. Как бы у вас от этих испытаний концы не отвалились. Вон, Козел уже имеет опыт.
Та, что Козел? Ерунда, ничего страшного, отмахнулся Козел.
Ха, ерунда! Скажи спасибо, что ссаться перестал, а то ходил бы всю жизнь вонявым, заключил Казява.
Через десять дней, после прохождения в гарнизонном госпитале медицинского осмотра, Руслан и Мишка убыли в Москву. Из Москвы они были направлены в Подмосковье, на летнюю базу недалеко от Ивантеевки.
МЕДИЦИНСКОЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ
Сосны просеивали солнечные лучи, и они ложились на брусничник, на мох, на военные палатки мягкими, неяркими пятнами. Палаток было пятьдесят штук, и они в пять рядов стояли перед площадкой, на другой стороне которой возвышалось двухэтажное кирпичное здание. За зданием были разбросаны деревянные хатки, покрашенные в голубой цвет.
Это был типичный пионерский лагерь. Причем обитатели его совсем недавно покинули место своего отдыха и закаливания. Об этом свидетельствовал все еще не снятый плакат на фронтоне кирпичного здания:
«Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
Перед главным зданием располагалась площадка с высоким флагштоком в центре. Здесь, очевидно, проводились утренние линейки и поднимался красный флаг. При входе на площадку стоял щит, на котором были размещены объявления и документы: расписание работы различных кружков, турнирная таблица волейбольных соревнований, пионерские правила и еще что-то. Теперь все это было мусором.
Перед главным зданием располагалась площадка с высоким флагштоком в центре. Здесь, очевидно, проводились утренние линейки и поднимался красный флаг. При входе на площадку стоял щит, на котором были размещены объявления и документы: расписание работы различных кружков, турнирная таблица волейбольных соревнований, пионерские правила и еще что-то. Теперь все это было мусором.
В настоящее время здесь, вместо пионеров, размещались медики. Они в комнатах и залах кирпичного здания развернули врачебные кабинеты. В одной из голубых хаток действовала рентгеновская установка, в другой лаборатория. Во всех этих помещениях специальная медицинская комиссия дотошно и строго оценивала состояние физического и психического здоровья спецконтингента, размещенного в военных палатках.
Руслан и Козел, сидевшие на скамейке перед флагштоком, обменивались впечатлениями и предположениями.
Ты, что-нибудь надыбал? спросил Руслан.
В смысле? отозвался Козел.
Ну, что все это значит и чем сердце успокоится?
Что здесь надыбаешь? Начальничков мы не видим, а кто из них и нарисуется, то молчит. И мы ничего не делаем, лишь покорно выделяем кровь, кал и мочу, ходим на рентген, да показываем врачам то язык, то залупу. Я только одно усёк: из двухсот хлопцев, что разместились в палатках, нет ни одного нацмена. Одни русские рожи.
Ну и что?
Пионеры уехали
Да, ничего. Просто как факт.
Друзья помолчали. Хорошо сиделось под соснами. Хорошо и томно. Они только что сдали из вены кровь на анализ и были немножко в гроги. Тогда не теперь. Тогда для забора крови пз вены использовалась толстая, как правило, тупая, многоразовая игла.
Замечаешь, Мишка, здесь все почти так же, как было у нас на даче в Инчукалне.
Ага! Похоже. Только нет речки и пороховых россыпей
О! Россыпи! Какие были салюты!
Дача детдома располагалась в бывшем имении какого-то барона. Двухэтажный особняк стоял на крутом берегу Гауи, окруженный соснами и дубами. Берег реки густо зарос кустами красной смородины, от непомерного поедания ягод которой у детей трескались языки. В лесах было полно черники и маслят. Вдоль реки тянулись песчаные пляжи. Но не эти благодати больше всего притягивали пацанов.
В километрах двух от дачи проходило Псковское шоссе. По нему в начале войны, спасаясь от флангового танкового удара немцев бежали красноармейцы маршала Ворошилова. Они бежали, бросая в придорожных лесах технику, вооружение, боеприпасы. В 44-ом, но в противоположном направлении, бежали немцы. Они бросали всё, что мешало бегу.
Эти леса вдоль Псковского шоссе были форменным Клондайком для мальчишек. Горки и россыпи трубчатого пороха, а также пороха в виде шайбочек и квадратиков. Залежи тола и другой взрывчатки. Частые включения авиационных снарядов и зенитных боеприпасов. Ящики с патронами, пулеметные ленты, очень ценимые знатоками гранаты и разнообразные мины. Всего добра, что бесхозно лежало в лесах, перечесть было невозможно.+
Как ни старался директор Некрасов пресечь тягу пацанов к военной технике и боеприпасам, но полностью закрыть доступ к вожделенным военным цацкам он не мог. В личное время мальчики-детдомовцы пропадали в заветном лесу. Там они собирали все, что взрывалось и горело. Предпочтение отдавалось «лимонкам», малокалиберным минам, авиационным снарядам. Собранное добро приносилось в спальни и пряталось под матрасами и подушками. Однажды директор произвел обыск в спальных помещениях. Результат изумил Некрасова, а воспитательниц потряс до обмороков: в вестибюле конфискованное «добро» образовало большую, грозную кучу. Пацаны не понимали волнений взрослых. Боеприпасы же разряжены! Взрыватели и запалы вынуты!
Детдомовцы, как и все дети, хлебнувшие войны, были большими специалистами в деле обезвреживания мин, разборке снарядов и гранат. Они на взлет определяли быстродействие бикфордова шнура, цвет сигнальной ракеты, мощность того или иного взрывчатого вещества. Их самым любимым развлечением был салют. Организовывался он следующим образом.
На дно большой латунной гильзы от зенитного боезапаса укладывалась толовая шашка, снабженная взрывателем. После чего гильза до верху заполнялась адской смесью, состоявшей из разносортного пороха, трассирующих пуль, раздробленного горючего вещества осветительных ракет и дымовых шашек. Снаряженная таким образом салютная установка помещалась в центре лесной поляны. Подготовив установку, пацаны скатывались в окоп и поджигали бикфордов шнур.