Маленькая я сидела на чердаке, свесив ноги в пространство. Не помню, в чем была моя провинность (кажется, убежала в лес, жить, собирая ягоды и грибы), что я предпочла чердак ужасному возвращению домой. Внизу копошились пешеходы, я испугалась, что кто-нибудь меня поймает. Прыгать нужно в темноте, решила я и передо мной забрезжила перспектива нескольких счастливых часов. Я пошла на качели. Взлет, паденье, захлебываюсь от смеха, юбка как парус для дальних странствий и пронзительно-голубое небо. Мне стало грустно.
Родители были похожи на хроматическую гамму, когда я вошла с мордой в пыли. Потом меня били. Я любила молчать, когда бьют. Когда меня ставили в угол, мне нравилось лизнуть обои на изгибе стены и ждать, когда растает темное пятнышко.
Я промолчала тогда о Катрин, Кате, которая стояла рядом и ждала, когда я спрыгну. Она бы посмотрела на лежащее внизу в неестественной позе тело, на лужицу крови у левого уха. Медленно спустилась бы с лестницы, обошла мой труп. Очертила бы его, как это делают криминалисты в новостях и фильмах. Розовым мелком по асфальту. Неспешной походкой двинулась к дому. Своими ключами открыла бы дверь, и перешагнув через маму с фингалом, в обнимку с папой лежащую посреди коридора, заперлась в своей комнате, так, на всякий случай. Легла спать Сразу бы не заснула, а, пошарив в ящике письменного стола, нащупала бы за коробкой с цветными карандашами заначку шоколадные конфеты (они всегда там были, она угощала). Съела конфетку, повернулась лицом к стенке, к пушистому коврику. Тише, Катрин спит
Катрин, допив чай, поинтересовалась:
А ты что, работаешь в интернет-агентстве? Мне нужно дать объявление, брачное. Хочу замуж за европейца, голландца, например, или австрияка какого-нибудь. Знаешь, у меня шансов много, у меня очень красивые ногти на ногах! И она выставила из-под одеяла живую ногу и пошевелила пальцами. Ногти были розовые и круглые. Не буду же я до скончания века лежать здесь, а у них есть специальные инвалидные коляски
А как же он? я кивнула в сторону Стрелочника.
Катрин пожала плечами.
* * *
Стрелочник между тем бродил по двору, подыскивая дела по хозяйству. Посплетничайте, мол, бабы. И как всегда, когда не о чем говорить, беседа плавно потекла вокруг общих знакомых. Кто развелся, а кто купил дом в Калифорнии. Кто женился на девушке-татарке и теперь владеет табуном. А Вера Нефедова родила четверых, кто бы мог подумать?! А Васька, Ваську-то помнишь из десятого Б? Он теперь крупная шишка в каком-то банке, ездит на авто с непроизносимым названием Land Rover.
Ну что ж, функция выполнена. Оказавшись «в тех краях», я навестила одноклассницу-инвалида. Между прочим, не так уж это и просто, сюда добраться. Вот Стрелочник машет рукой, показывая на часы пора ехать.
Ехать нужно на дрезине. Потому что эту будку даже полустанком-то не назовешь, поезда здесь не ходят. До ближайшей железной дороги с регулярными раз в три дня дизелями километров 60 лесом. Но пути в порядке, для того Стрелочника и держат, чтобы однажды по тайному приказу провезти в этот аппендикс состав с ядерным топливом, еще дальше в лес, на базу за бетонным забором, откуда Последний Главнокомандующий Мира будет дирижировать Последней Войной.
Все это мне Стрелочник рассказал еще по дороге сюда, мы ехали на дрезине по пустынному лесу, и самым живым казался звук мотора. И я подумала еще, что он не такой уж сумасшедший, Стрелочник, придумавший себе страшное служение, так как служба слишком скучна.
Теперь мы спешили на дизель, который увезет меня в цивилизацию. Лес был светел, корабельные сосны горели желтым румянцем, попадались березки, чуть тронутые осенью. Скорость была маленькая. И я успевала заметить грибы, выскакивавшие неожиданно. Вот подосиновик, а там то ли подберезовик, то ли даже белый! Стрелочник смеялся моим «ах!» и «ой!», но дрезину не останавливал некогда. В моем нагрудном кармане лежало написанное круглым почерком брачное объявление Катрин, которое я пообещала вывесить в интернете, и от этого я чувствовала себя обманщицей.
Скажите, Вадим (у Стрелочника было имя), а вы не боитесь одиночества?
Одиночества? удивился он. У меня есть женщина, которая не может уйти.
* * *
Шестьдесят километров мы одолели за два часа, и прогулка оказалась приятной. Притормозив перед «большой дорогой», Вадим посмотрел на часы.
* * *
Шестьдесят километров мы одолели за два часа, и прогулка оказалась приятной. Притормозив перед «большой дорогой», Вадим посмотрел на часы.
Дизель будет через полчаса, но, может, и раньше. Можете посмотреть грибы, но только совсем рядом.
Я оставила вещи в дрезине, и бросилась в деревья. Азарт был немедленно вознагражден пнем с опятами, которые я собрала прямо в куртку (пришлось снять).
Людей кроме нас не было. Не было и домов, собственно, ничего не было, только рельсы и шпалы.
А дизель-то придет? пошутила я.
Вадим пожал плечами.
А остановится?
Только по требованию.
А откуда здесь взяться пассажирам? Где-то есть деревня?
Деревня есть в паре километров, но последняя старуха умерла с полгода назад. Я похоронил. А так несколько брошенных домов, сгнивают помаленьку. А до первых живых людей сотни две.
Ого! А как же продукты, хлеб? Мыло? Соль, наконец?
Ну, не Африка же! С машинистом всегда можно договориться. Под заказ привезет. На крайний случай дрезина.
Я сидела на дрезине, покачивая промокшей ногой (роса?). Полчаса прошло, но дизеля не было.
Не боись, здесь расписание относительное!
Но не было дизеля и через два часа. Сумерки спускались. Почему-то так всегда говорят спускались А навстречу им поднимались с земли другие сумерки душа болот, может, или еще чья-то темная подземная душа. Наши голоса отдавались гулко в пустом лесу, а обсуждали мы вот что. Ехать дальше на дрезине никак, просто не хватит бензина. Следующий дизель по расписанию через три дня, и Вадим предложил мне остаться.
Отдохнете, погуляете Бывают же у человека каникулы. Вернемся, выйдем на связь и узнаем, что произошло.
При слове связь я вспомнила про мобильник. Конечно же, он не работал, ведь до ближайшей вышки Мне уже надоело считать все в километрах, делить на скорость. Одно слово до дуры.
Катрин не удивилась нашему возвращению. Видимо, это стало нормой полусонное существование с мыслями внутри себя. Мысли текли тихо, словно тени мыслей, плавно обтекая окружающих и возвращаясь к своим истокам.
Полулежа на кушетке, Катрин смотрела в окно, изо дня в день на один и тот же пейзаж четыре сосны, рябина и какие-то кусты, с остатками продолговатых листьев. Рябина была на редкость хороша, и я подумала, что и зимой, в мертвом холоде леса этот пейзаж будет радовать глаз. Впрочем, пока птицы не склюют ягоды.
Вадим попытался связаться с железнодорожниками, но в трубке слышался лишь треск.
* * *
На следующее утро я отправилась за грибами. Вадим остался по хозяйству. Хозяйство было вполне настоящее, с огородом, колодцем, баней и даже ветряком так называлось то, с помощью чего Вадим добывал электричество. Ведь до ближайшего столба было А в прошлой жизни Вадим был инженером, но что-то у него с цивилизацией не сложилось
Я бродила кругами, не отходя далеко от дома, боясь заблудиться. Где-то вдали пророчествовала кукушка. Странно было осознавать, что все тропинки в округе протоптаны одним человеком Вадимом.
Грибы попадались царские с десяток боровиков я нашла на одной полянке, один краше другого, богатыри. На горке золотыми огоньками рассыпались лисички. Два красных поджидали меня в овражке. За какой-то час я наполнила корзину и принесла ее домой.
И вдруг тишину леса разорвал гудок приближающегося поезда. Потом еще один. Вскоре послышался стук колес, и вот он на полной скорости летит по Богом забытому прогону в нашу сторону. За вагоном вагон проносятся мимо. Оказалось, товарняк, но вагоны разные есть цистерны, есть прикрытые черным брезентом платформы, на таких возят какой-нибудь щебень. И просто железные вагоны без окон с надписями, состоящими из латинских букв и цифр. Все это прогрохотало и исчезло.
Вадим стоял, ошалело глядя вслед уходящему поезду и вытирая пот со лба черной от земли рукой.
А ведь это Война наконец, произнес он.
* * *
За ужином (картошка с грибами и луком) мы обсуждали, что делать.
Война наверняка ядерная. Самое безопасное место как раз здесь, вблизи Полигона. Не будут же Они заражать территорию, где живут сами. рассуждал Вадим.
Хочу домой! безо всякой логики заявила я, чем вызвала кривой смешок Катрин. От близости опасности она оживилась, даже разрумянилась.
А, может, и дома-то уже нет! Или груда обломков. Или дом-то стоит, а все остальные очень хорошо уже лежат, включая любимых собак и кошечек!