Ну и как? Помогла шуба разрешить проблему? с интересом спросила я.
Конечно, нет, грустно ответила Ася. Я ходила по поводу Костиной дочки. Она приняла гиюр перед свадьбой, так как евреем в семье был только дедушка. Когда она принесла нам приглашение на свадьбу, я обрадовалась, говорю ей: «Пойдем, купим папе новый костюм, туфли, рубашку ему же вести тебя под хупу, он должен солидно выглядеть». А она отвечает: «Можете, Ася, не тратиться, у меня после гиюра другой папа». Я так и ахнула, как же это так, при живом отце, пусть даже русском, идти под хупу с другим человеком? Вот тогда и поехала я к сопернице. Выслушала она меня с усмешкой и говорит: «Чтоб вы понимали, Хасья Исааковна, в наших традициях».
Ой, я совсем заболталась, а мне выходить скоро, встрепенулась Ася. Рада была познакомиться, если будет желание, звоните, пойдем вместе на следующую встречу. Она протянула мне простенькую визитку распространителя компании Х. со своим телефоном и вышла на остановке.
Я посмотрела в окно. Эта женщина совершала в своей жизни поступки, которые сегодня осуждаются многими: поехала по комсомольской путевке строить светлое будущее, родила без мужа дочь, давала в долг деньги, ела некошерное сало, вышла замуж на нищего мужчину, пыталась заработать распространяя пищевые добавки. Не сбылись надежды, не накопила имущества, не обзавелась влиятельными связями. Но не запачкалась ее душа, не пристала к ней грязь.Сохранила она нрав свой: добрый и сострадательный.
Я смотрела ей вслед и поняла вдруг, что она и есть тот самый «праведник, без которого, по пословице, не стоит село.Ни город. Ни вся земля наша». А.Солженицын «Матренин двор».
Гиюр Принятие иудаизма для неевреев по рождению.
Хупа религиозный свадебный обряд.
Война
«Люди поняли, как ужасна война.
Хорошо, что мы всегда будем жить в мире»
Из моего школьного сочинения в 5 классе.
Почему-то плохие вести настигают меня всегда на работе. Именно в солнечный веселый день, когда финансовые дела идут в гору, и на горизонте брезжит мираж успеха. Так было в день взрыва в Хайфе проклятого 37 автобуса. Так случилось и 12 июля.
Всю дорогу в машине играл магнитофон. Я вместе с Лаймой Вайкуле пела о любви. Потом на фирме оформляла заказ. На редкость хороший.
Как дела, Наталья спросил вышедший из кабинета менеджер.
Отлично, ответила я единственно возможным в нашей фирме ответом. И традиционно подарила ему американскую улыбку. Менеджер посмотрел на меня, как смотрят на психически неполноценных, с удивлением и жалостью. Хотел что-то сказать, но передумал. Ушел в кабинет.
Завидует, -подумала я. Мужчинам не нравится успех женщин.
Через несколько минут позвонил мобильный. Высветился номер старшего
сына-солдата . В такое время он обычно не звонит. Соскучился?
Мама, у меня все хорошо, быстро проговорил сын. В трубке слышались шум и разговоры.
Отлично, ответила я.
После паузы сын спросил:
Ты что, ничего не знаешь? Война с Ливаном. Есть убитые, бомбят Север.
Я ошарашенно молчала. Надо было что-то сказать. Что?
Мама, я больше говорить не могу. Слушай радио, прокричал сын, и связь оборвалась.
Война с Ливаном. Где-то я уже об этом читала. Да, точно, была такая война. Но почему он говорит мне об этом сейчас? Послышалось? Не так поняла?
Прислушалась к разговору секретарш. Иврит враг мой. Восемь убитых или раненных? И еще двое. Непонятно, что с ними.
Первая мысль: отменять или нет презентацию, намеченную на завтра? О чем думаю? Как стыдно. В эту минуту надо думать о судьбе Родины. Но в голову лезет совсем другое.
Бомбить нас начали только через три дня. Утром я поливала цветы на балконе. С завистью смотрела на соседний дом. Там строители разбирали ремонтные леса.
Надо же, ремонт начали позже, чем в нашем доме, а закончили раньше. Всегда нам невезет.
Железные балки от лесов с грохотом падали на землю. Бух, бух.
Скорей бы уже закончился этот бардак, подумала я. И вдруг услышала удары совсем неадекватной силы. На землю свалилось что-то тяжелое и огромное.
Да что они, обалдели? Испугалась я. И потом поняла: обалдели, но не они. Через несколько минут завыла сирена. Проснулся младший сын.
Ну и «ЭКШЭН», с восторгом воскликнул он и пошел умываться, демонстрируя свое спокойствие. В его 17 лет запах пороха пробуждал древний инкстингт мужчины воина.
Ну и «ЭКШЭН», с восторгом воскликнул он и пошел умываться, демонстрируя свое спокойствие. В его 17 лет запах пороха пробуждал древний инкстингт мужчины воина.
Я выглянула на лестничную площадку. Там билась в слезах соседка-арабка.
Сейчас принесу тебе воды и валокордин! сказала я наполовину на иврите, наполовину на русском. Соседка от страха все равно ничего не понимала. Трясущимися руками начала капать валокордин и залюбовалась собой: интернациональная любовь, проявленная в опасную минуту. О чем я опять думаю?!
Надо срочно ехать к родителям.
Шурик! закричала я Быстро собирайся, едем к бабушке.
А что, там безопаснее? удивился сын.
Причем здесь безопасность, бабушка в истерике.
Это потому, что первый раз, потом привыкнет, философски заметил он и оказался прав. Всю дорогу он пытался меня отвлечь
Насралла, наверное, большой любитель футбола. Подождал, когда закончится чемпионат и начал войну.
Мы на такси примчались на улицу Мория, к родителям. Бабушка сидела под лестницей на белом пластмассовом стуле. В руках она держала сумку, набитую документами.
Мама, шансов, что в сумку попадет ракета, намного меньше, чем тех, что ты ее потеряешь, бегая при каждой сирене на лестничную площадку.
Ты ничего не понимаешь, ответила она. В ней наши с папой дипломы, удостоверения доцентов, книжки члена творческих союзов, печатные труды. Их потом не восстановишь.
В сумочке лежало документальное подтверждение всей жизни.
Она права, подумала я. В опасную минуту это надо держать в руках.
Соседи объяснили, что помещение, которое мы всегда принимали за кладовку, на самом деле является комнатой безопасности, то есть бомбоубежищем. И мы начали в ней коротать свои дни.
Пахло пылью и сыростью. Периодически раздавались глухие удары. С каждым ударом из сознания вышибалась очередная иллюзия о не зря прожитых трудных эмигранских 15 годах, о возможностях дать детям хороший фундамент для начала самостоятельной жизни, о создании достойных условий родителям.
«Бух бух» гремели далекие разрывы, как насмешка сатаны над твоим жалким благополучием.
Ну, теперь ты довольна? Злорадно спросил муж. Ему, человеку с хорошо развитым логическим мышлением, всегда было непонятно мое по-детски недальновидное стремление жить на этой «пороховой бочке». Объяснить мое нежелание замечать, что делается вокруг, он мог только какими-то тайными причинами, скорее всего романтического характера.
И потянулись дни, однообразно-тревожные, уныло-опасные. Как дьявольский дирижер, Хизбалла руководила нашими чувствами, вызывая то страх, то аппатию, то безнадежность.
Все, они договорились, как-то утром заявил сын. Через 72 часа прекращение огня. Почему на сразу? Уже и так все ясно, возмущался Шурик.
Боже мой, какой он еще наивный ребенок, подумала я.
Прямо как в футболе, не унимался сын. Дали дополнительное время, а потом будут пенальти.
И пошло дополнительное время. По телевизору замелькали счастливые, улыбающиеся портреты погибших солдат. Хорошо поставленным голосом диктор объявлял, когда и где состоятся похороны.
Разрешены к публикации три имени Разрешены к публикации пять имен
Потом для тех, кто остался жив, передавали прогноз погоды.
Зачем каждый день сообщать погоду, если она не меняется в течение 5 месяцев? думала я, потому что всегда надо о чем-то думать.
Потом настало время пенальти. Более20 сирен за три часа. Прямые попадания. Пожар. Захлебывающийся от быстро развивающихся событий голос ведущего телерепортаж.
И стало тихо. Игра сделана. Телезрители могут перевести дух. Обозреватели подсчитают очки, баллы, проценты. Вынесут вердикт.
На утро по радио выступал психолог:
Настало время вернуть жизнь в превычное русло. Включайте в рацион продукты с успокаивающим эффектом: все виды капусты, сладкий перец, хлеб из муки грубого помола. Делайте себе и близким массаж. Массаж успокаивает.
Приглашаем всех на фестиваль под названием «Возвращаемся к нормальной жизни», радостно сообщил диктор.
Что ж, сказала я себе, существует суровое правило: если тебя не убили, ты обязана вернуться к жизни. Третьего не дано.
Хайфа сентябрь2006
Последний день
Памяти Лиз Кацман
Начало марта в Хайфе. Вымытый зимними дождями город сияет на весеннем, еще не обжигающе жарком солнце. А какое буйство красок! Природа как будто спешит расцвести, распуститься, зазеленеть в короткий период южной весны, перед надвигающимися суховеями. Воздух пропитан ароматами жасмина, акации и набухающих почек тополей. Благоухание волнами накатывает на спешащих по улицам прохожих, отвлекая их от привычных мыслей и забот. Они вспоминают свою Весну, переживания и ожидания, связанные с ней, и грустно улыбаются трогательной наивности молодости.