И ты знало, что:
(В темпе вальса)
Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.
Я прошёл мимо твоих ворот.
Я сфотографировал тебя на память.
И образ твой в сердце моём.
Вот перебираю листики с песнями и недоумеваю: почему ты до сих пор считаешь мои труды «порочащими»? Или тут опять так же как в песне:
(Умеренно)
И подруга далёкая
Парню весточку шлёт,
Что любовь её девичья
Никогда не умрёт..?
Давно настало мирное время.
И я могу клятвенно и без всякой там «заведомой лжи» заявить, что ныне не бьют, что 13.06.85г., да и потом никто не размазывал моё лицо о бетонную стену
Я-то вынес твой навеки незабываемый урок и твержу твои песни наизусть, а ты?
Всё так же хранишь в своих архивах мои горемычные произведения?
Ах, зачем, Магаданское Г. Б.?
Почему ты не хочешь мне их вернуть или хотя бы возместить мне их стоимость?
Почему ты всё ещё не разрешаешь мне их распространять?
Ведь тогда, при расставании, мы дружно решили, что:
Пусть свет и радость
Прежних встреч
Нам светят в трудный час.
А коль придётся в землю лечь,
Так это ж только раз!
И совсем я не держу мысли, что ты оставило мои папки в качестве возмещения за подарок (1 руб. 54 коп.) или для того, чтобы когда-нибудь мы встретились вновь: во-первых, мои рукописи бесценны (по крайней мере, для меня), во-вторых, статьи, что мне вменялись, ликвидированы как атавизм, к примеру, как человеческий хвост.
Я догадываюсь, Магаданское Г. Б., тебе нужно взять себя в руки и привести дела в надлежащий вид.
Долги отдать, от лишнего избавиться, а устаревшее сжечь.
Ты меня ждёшь и у детской кроватки не спишь,
И поэтому, знаю, со мной ничего не случится!
И отдохнуть, отдохнуть тебе пора. Ты так устало не спать у детской кроватки!
А я Я что? Я всё прощу.
Ты не думай, что теперь всё так просто. Я вот до сих пор не сумел оправдать твои надежды и «порадовать старых северян своими произведениями». Наверное, потому, что не пишу о твоей революционной юности, ты же сейчас в моде.
И уж извини, не обращаюсь пофамильно. Отважные чекисты, подозреваю, лучше умеют стрелять от бедра, чем разборчиво подписываться
Я ставлю твой подарок на видное место и завещаю его потомкам.
Пусть помнят о твоём музыкальном даровании.
Пусть знают, как мы «по-родственному» (помнишь эту фразу?) ходили друг к другу «беседовать».
Эх, дороги
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Снег ли, ветер,
Вспомним, друзья
Нам дороги эти
Позабыть нельзя.
Примечание:
Я уж было точку поставил, но вдруг заметил, что та же вступительная статья к комплекту заканчивается удивительно и актуально.
Цитирую: «Интересна судьба песни Дороги, как бы подытожившей события военных лет. Авторам была заказана песня Весна победная. Композитор А. Новиков и поэт Л. Ошанин создали удивительно тёплую и сердечную песню-раздумье, воспоминание о пройденных путях-дорогах, об оставшихся на поле боя. Миллионы фронтовиков и тружеников тыла приняли её как свою. Минули годы и десятилетия. Но и сейчас ветераны и молодёжь с глубоким волнением обращаются к песням, помогавшим громить врага. Песням, запечатлевшим пафос и величие огненных лет»
Нет, ну каково, а?! Ты просто колдун, нет, больше, ты кудесник Кашпировский, ты замечательный провидец, Магаданское Г. Б.!
Ах ты, скромник, ведь ещё тогда ты давало мне намёком понять, что это ты готовишь бурю перемен.
Как я не раскусил! Как я был молод! Ай-яй-яй-яй
У меня просто нет слов!
СЛОВОСМЕСИТЕЛЬ
Чебурдаев глотнул кофе и дописывал:
«Мирза-Курбаши вытащил маузер и вложил ствол в рот связанному Саидову.
Ну что, вспомнил, где золото, собака!
Ты сам пёс, прохрипел окровавленный Саидов, стреляй, поганый басмач, тебе не видать золота, оно принадлежит дехканам!
Нас окружили! Султан-Бек привёл Пантелеева! вскричал вбежавший телохранитель.
Шайтан его забери! и Курбаши вытащил ствол маузера. Высокочтимый Бек продался неверным!
Вошёл Бек, и Мирза-Курбаши выстрелил ему в левый бок. Султан-Бек повалился. Этим моментом и воспользовался Саидов, он уже развязался и головой ударил Мирзу в живот, перекувыркнувшись, прыгнул за дверь и скоро уже был в седле. Разъярённый Мирза стрелял ему вслед, телохранители добивали высокочтимого султана. А из-за холма на степь уже выкатывалась красная конница во главе с комиссаром Пантелеевым. Курбаши, бросив своих воинов, уходил через Ордынский перевал».
За окном было уже темно, Чебурдаев расслабленно сидел в плетёном кресле, горела настольная лампа, и тени ползали по стенам тихого кабинета. Одной из теней я отделился от стены и встал за спиной у Чебурдаева.
Устал? спросил я у сценариста.
Чебурдаева вдавило в кресло, он пробормотал:
Работаю наизнос, голоса чудятся.
Но тут же обернулся и соскочил.
Сядь, попросил я, поговорим.
О чём? Кто ты? и он сел и быстро выпил остатки кофе.
Я твоё сумасшествие. Я пришёл, чтобы свести тебя с ума.
Каким образом? Бить будете? усмехнулся он, всё ещё не воспринимая меня, как материю, данную ему в ощущение.
Мы сделаем так я буду каждый день посещать тебя и вкладывать ствол маузера тебе в рот, я буду требовать денег для твоих собратьев по перу, ты, конечно, не дашь ни копейки. Со временем ты ударишься в запой, потом у тебя начнётся белая горячка, и тебя будут лечить.
Он мне не поверил.
Да мне и не нужна его вера, она у него похожа на грязный носовой платок.
Он оказался крепким орешком, так что три раза мне приходилось стрелять рядом с его ухом, он получил лёгкую контузию, а наутро выковырял все три пули из стены и, имея подобные вещественные доказательства, поверил в меня и запил.
Он пил страшно и много. Но всё-таки сумел написать шестую серию, и она вышла лучшей из всего, что он делал. Это всегда так когда приходит сумасшествие, мозг вспыхивает прощальным пламенем всех своих резервов.
Сумасшедшего Чебурдаева посадили в психушку.
У него остались жена и трое детей, младшенькой два с половиной годика.
Жена через полгода покончила с собой, и детей разослали по детдомам.
А Чебурдаеву было всё равно. Он стал спокойным и миролюбивым, транквилизаторы сделали своё дело.
А что до меня, то я только начинаю Чебурдаев мой одиннадцатый удавшийся опыт. И работы впереди непочатый край.
Как раз вчера я посетил женщину-режиссёра, привёл к ней милицейскую мафию, представился Рашидовым и сделал из её квартиры маленький художественный концлагерь.
Тени рашидовских боевиков ломали её мужу пальцы, а их симпатичный ребёнок в порядке вымысла скормил своей маме семь болгарских сигарет.
Здоровенные овчарки лаяли, забрызгивая комнату слюной, а Рашидов приговаривал: «Перестройки, суки, захотели!».
И на сегодня женщина-режиссёр вздрагивает раз в полчаса, муж апатичен, ребёнок весел.
Чернуха удалась.
Кто следующий?
ГОЛУБЫЕ БЕРЕТЫ
Голубых, оказывается, много. Я и не подозревал.
И вот уже, куда я не плюну слюна окрашивается в голубой цвет.
Что же случилось с дорогим нам отечеством? Отчего всё более доминирует голубизна, если остатки синего неба день ото дня загаживаются чёрным дымом тепловых станций и ядом выхлопных газов? Или организм человека настолько перестроился, что изменил цвет крови?
Я долго гадал.
Я наблюдал за голубыми страданиями и слышал, что этих, как и людей с берегов Иордана, хотят обвинить во всех бедах дорогого нам отечества. Это не зубоскальство это действительная тревога за наш и без того истерзанный генофонд.
Вздрогни, человек! Была уже война белых с красными, красных с чёрными, война с голубыми превратит тебя в монстра, стучащего на барабане от тоски по иным мирам.
Не ведаю, как у проклятых буржуинов, но у нас голубая ситуация идёт вглубь, вкривь и вкось.
Учёные мужи говорили мне, что это от природы. И я внимал. Но потом понял, что от природы мизерный процент, который по традиции можно обозвать врождённой патологией.
И я настолько поумнел, что уразумел беда не от страха беременности, а от той среды, когда нет возможности нормально любить, когда такая теснота, столько заключённых, такой жилищный кризис, и любовь становится слепа настолько, что можно, действительно, полюбить и козла.
Но это я сам был слеп и рассматривал лишь второстепенные причины этого явления. Позже я уверовал, что многие свихиваются на почве эстетики по крайней мере, люди искусства настаивают на этом.
Вот некоторые их отправные точки: нарциссизм, эгоизм, красота собственного тела, вообще красота форм, тщеславные думки о себе оборачиваются желанием обладать собственным полом или испытывать желание быть желаемым. Людей искусства у нас принято уважать хотя бы за то, что они иногда получают кучу денег. Вот и я прислушивался к их мнению. Они ещё мне пояснили: есть голубое скотство и возвышенная голубая любовь, и абсолютно все склонны, создай только ситуацию.