Все государственные праздники традиционно начинали гулять у Игоря дома и продолжали на Большом Москворецком Мосту с видом на Кремль, откуда вечером отлично смотрелись волшебные гроздья салюта.
* * *Кого я только ни встречал в гостеприимном жилище: всевозможные столичные рок-музыканты и кабацкие лабухи, приятели и институтские сокурсники Игоря и его жены. Большинство визитёров существенно превосходили меня годами, но дружески настроенные, не задавались перед «желторотым» студентом достижениями на всевозможных фронтах.
Замечательный музыкант и успешный скульптор из «Мастерской Иофана», Шура А. участвовал в строительстве Гостиницы ЦК КПСС3 на улице Димитрова и провёл для нас по закрытому для рядовых граждан объекту памятную нелегальную экскурсию.
Ранее упомянутый Сашка Д. трудился главным инженером сада «Эрмитаж», где, по его протекции, мы регулярно посещали «сейшена» заезжих музыкальных коллективов. Концерт польской группы «No To Co» по сей день остаётся одним из самых ярких впечатлений юности.
В музыкальном окружении Игоря я впервые и столкнулся с «отказниками», уволенными с «волчьим билетом» с основного, как правило, закрытого места работы, и перепрофилировавшимися в профессиональных кабацких «лабухов» в ожидании разрешения на выезд. Они регулярно повергали меня в изумление и щенячий восторг нестандартными оборотами речи и необычным поведением. Весело поглядывая сквозь толстые линзы сидящих на его тонком с горбинкой носу очков, клавишник «Старик Оппенгеймер» фразой «Я могу видоизменяться!», произнесённой исключительно к месту, довёл меня до колик.
В удлинённой «аляске» «Старик» производил впечатление вполне стандартных размеров мужичка, с небольшим уклоном в худощавость. Мой сокурсник Гарик, активно «утюживший фирму4», сподобился у заезжих итальянцев приобрести практически задаром две пары потрясающих джинсов необычного фасона с единственным швом на штанине. Но при последующем рассмотрении выяснилось, что уникальные изделия «от кутюр» рассчитаны на супер длинноногого, но очень тщедушного персонажа. Гарик даже за весьма смешные деньги замаялся пристраивать сверхмодные «обжимсы». Углядевший их мельком в трамвае у меня в сумке Оппенгеймер изъявил горячее желание. Но узрев сомневающуюся насмешливую улыбку, распахнул объёмную куртку и предъявил пугающее «теловычитание», а также произнёс сакраментальную фразу, прилипшую к нему навсегда. Выдающиеся портки «француз отказник» таскал ещё года три до самого отъезда на историческую Родину.
Скрипач и вокалист «Васька» Василевский собирался по пути в Страну Обетованную надолго тормознуться в перевалочном Риме, для чего активно практиковал исполнение песен самых востребованных и модных тогда итальянцев на родном им языке. Опять же освоил самые необходимые, на его взгляд, выражения: «Felice di vederti!5» и «Сosa fai la sera?6», приводившие в неприкрытое восхищение регулярно меняющихся поклонниц.
Гитарист Валера Т. выступал параллельно в двух питейных заведениях: небезызвестных «Временах Года» в ЦПКиО и ресторане Гостиницы «Юность». Первый, один из самых популярных в то время Московских кабаков, мы посещали регулярно, но только третье отделение из четырёх музыкальных. В первом исполнялись разогревающие публику лёгкие музыкальные композиции без вокала, во втором звучали песни популярных советских композиторов, а, уже начиная с третьего шёл «па́рнас7», и лабухи под заказ выдавали всё, что душа пожелает зарубежные рок-хиты, восточные напевы и блатняк. Атмосфера в зале резко накалялась, и Валерка сразу после перерыва неизменно нас выпроваживал. В Парке по слухам «мазу держала8» опасная своей непредсказуемостью компания глухонемых, и во время четвёртого отделения в ресторане регулярно происходили «товарищеские недоразумения» с поножовщиной, в которых не доставалось только музыкантам.
И наоборот, в «Юности», курируемой ЦК ВЛКСМ, постоянно царила тишь и благодать. Проход в отель осуществлялся по пропускам, поэтому посторонние граждане в ресторан не попадали, что несло как положительный, так и отрицательный эффект. Во-первых, изо дня в день зал заполнялся в лучшем случае наполовину, и на щедрый кавказский «па́рнас» рассчитывать не приходилось ввиду отсутствия соответствующих посетителей. Зато свободно можно было обкатывать любой песенный репертуар (по определению в ведомственной гостинице исполнялись только идеологически правильные вещи). Во-вторых, расценки на блюда ресторанной кухни для приезжающих комсомольских функционеров устанавливались вполне умеренные, и мы, проникнув в заведение с «заднего крыльца» через кухню, за совершенно смешные деньги наслаждались «блюдами от шефа» под демократичную выпивку. А любимые хиты отечественной и зарубежной эстрады, вообще, слушали совершенно бесплатно в исполнении друзей музыкантов.
И наоборот, в «Юности», курируемой ЦК ВЛКСМ, постоянно царила тишь и благодать. Проход в отель осуществлялся по пропускам, поэтому посторонние граждане в ресторан не попадали, что несло как положительный, так и отрицательный эффект. Во-первых, изо дня в день зал заполнялся в лучшем случае наполовину, и на щедрый кавказский «па́рнас» рассчитывать не приходилось ввиду отсутствия соответствующих посетителей. Зато свободно можно было обкатывать любой песенный репертуар (по определению в ведомственной гостинице исполнялись только идеологически правильные вещи). Во-вторых, расценки на блюда ресторанной кухни для приезжающих комсомольских функционеров устанавливались вполне умеренные, и мы, проникнув в заведение с «заднего крыльца» через кухню, за совершенно смешные деньги наслаждались «блюдами от шефа» под демократичную выпивку. А любимые хиты отечественной и зарубежной эстрады, вообще, слушали совершенно бесплатно в исполнении друзей музыкантов.
В один из затянувшихся визитов, ближе к закрытию, не совсем трезвый взор упал на соседний столик, за которым потрясающей внешности девушка беседовала по-английски с невзрачным, на мой взгляд, персонажем арабской наружности. Утратив спьяну бдительность и подзабыв о категорическом запрете, я пригласил барышню на танец. Припомнив полученные в английской спецшколе знания, я заливался соловьём и после тура «медляка» переместился за её столик, намеренно поставив вероятного соперника в затруднительное положение. В состоянии изрядного алкогольного опьянения иностранная речь лилась свободно и плавно, сам поражался богатству своего словарного запаса. Не удивительно, что после первого же ознакомительного тоста «ближневосточный» vis-a-vis торопливо распрощался и стремительно отбыл, оставив спутницу на «произвол судьбы».
Не выспавшийся и не совсем протрезвевший я пулей вылетел рано утром из уютной квартирки в МИДовском доме, опасаясь опоздать на первую пару, и только у входа в метро «Фрунзенская» сообразил, что не озаботился выяснением у гостеприимной хозяйки ни рода её занятий, ни номера телефона. Каково же было моё удивление, когда через несколько дней в Маёвской проходной ко мне радостно обратилась исключительно интересная, но совершенно неизвестная, строго и модно одетая дама средних лет: «Ну что, юноша, будете отказываться от знакомства?! А, как честный человек, несёте определенные обязательства!». Уже внутри территории, сопровождая «незнакомку» на Кафедру Иностранных Языков, я с удивлением узнал, что провёл «изумительную» ночь со старшей преподавательницей английского языка родного института, проявил себя «исключительно способным», и могу в дальнейшем рассчитывать на всяческие поблажки.
* * *Однажды наудачу приехав к Игорю без предварительного звонка, я застал дома только злобную соседку. Она неприязненно кивнула на квартиру напротив: «Там́ все гуляют!» и захлопнула дверь. Нерешительно позвонив, я оторопел от бурного веселья и неожиданного радушия хозяев, ранее встреченных лишь мимолётно. На лестничной клетке дверь в дверь с Игорем проживала его бывшая одноклассница, Ирка К., однофамилица небезызвестной Фанни, хоть и не являвшейся Ворошиловским стрелком, но попортившей крови вождю мирового пролетариата. Ирина, долго состоявшая «в отказе», получила, наконец, разрешение на выезд. Этому событию и было посвящено происходившее в большой гостиной прощальное гулянье. По рассказу Игоря, экспромтом приглашённого за час до моего появления, сначала застолье проходило грустно, даже печально под тихо произносимые тосты пожелания, запиваемые болгарским сухим вином «Фетяска» из двух сиротливо возвышающихся на столе с немудрёной закуской бутылок. Появление «Куки», также перенаправленного соседкой, резко изменило ход событий. Колька прибыл с тремя бутылками портвейна и успел ещё раз сгонять в магазин. Так что, к моему приходу «свадьба пела и плясала» под гитарные аккорды, извлекаемые гостями музыкантами. Рафинированная интеллигенция, составляющая большинство гостей, не имела привычки к «партейному» вину и достаточно быстро «поплыла». Именно тогда, я впервые услышал расхожую эмигрантскую шутку «затеряться среди чемоданов» и прочие «диссидентские» штучки. Хотя Ирина отбывала по израильскому вызову, все близкие знали, что тормознуться она собирается в Париже, где в тот период обретался её близкий приятель, изгнанный из страны «конструктор песен» Александр Г. После дружного хорового исполнения его творений празднество пошло на убыль, и гости начали разъезжаться.