Ну, рыба, конечно, тоже важно, примирительно бубнит Ванюша.
Антонову не хватает Иванова философского спокойствия. Он рассказывает о рыбалке и зеленые глазищи фосфорически светятся, как у кота, почуявшего рыбу, так и кажется сейчас заурчит, завоет утробно. Если долго не удается выбраться к ближайшему водоёму, Антонов ностальгирует, как поручик Голицын о родине.
Сон видел, рассказывает он мне во время романтической прогулки.
Как нормальная девушка я жду чего-то сентиментального.
Рыба, печально роняет он.
Что рыба?
Рыба снилась, много рыбы. Здоровенная такая, оживляется Антон (прозвище его), полная лодка. Я взял одну померять, она как забьется и хвостищем хлесть по руке! Проснулся на коже засечка осталась и рыбой пахнет. Не веришь посмотри!
Действительно виден какой-то старый шрам.
Как думаешь, к чему это? с надеждой вопрошает он.
Тебе, как сценаристу, положено знать рыба всегда снится к беременности. Не думаю, что в твоем случае это возможно, потому теряюсь в догадках, мстительно заканчиваю я.
Одержимость рыбной ловлей несколько раз чуть не стоила ему жизни. Как-то летом, он в надувной резиновой лодке, уплыл вниз по течению на вечерний клев. Стемнело, все наши рыбаки собрались, только Антонова нет. Прошли по берегу, покричали, поаукали нет. Выпили закусили, стали планировать поисковую операцию. Вооружились фонарями и к реке. Тут-то он и появился. Мокрый, злой как черт, непривычно молчаливый. Только после третьей рюмки рассказал, что к чему. Не знаю, каким уж там мистическим образом лодка прохудилась, а он на середине реки. Темно уже, плыть надо против течения. Оказался в воде, но снасти и лодку не бросает. Попал в водоворот, стало затягивать
Вся жизнь, за один миг перед глазами пробежала: я маленький, в белой рубашонке по траве бегу, мама, ты на меня укоризненно смотришь, ерничал Антонов, но в глубине глаз еще темнел страх.
Из-за несоответствия тона и взгляда стало ясно, что ситуация была не шуточной. Я начала колотить Антона по груди кулаками и орать, что он, псих ненормальный, когда-нибудь рыбам на корм попадет.
Ну, чего ты? Все ж в порядке. Тонул я, а истерика у тебя.
Ночью пьяный Антон выкрикивал остатки страха: «Истопи ты мне баньку по белому»
В другой раз он с инфантильным приятелем Мариком поехал на рыбалку. Дело было в марте, и лед на озере стоял непрочный, о чем все их предупреждали, но охота пуще неволи. Бедный Марик, он то поехал за компанию, развлечься, а попал, как кур в ощип. Льдину оторвало и понесло на середину озера вместе с рыбаками, рыбой и воплями Марика. Короче, снимали с вертолетом. На вопрос: «А почему такие пьяные?» резонно заметили: «Ты еще спасателей не видела!».
Самая замечательная рыбалка была с дядей в моем раннем детстве. Он, как Иван, млел от самого процесса, общество друг друга нас устраивало и радовало, отсутствие клева тогда меня ещё не беспокоило. Я перебирала рыбацкие побрякушки, позвякивала всевозможными колокольчиками, проводила филологические исследования: «бармаши» и «шармачи» это одно и то же и если да, то, как они умудряются свистеть у нас вечерами под окнами, и как же дядька собирается использовать их в качестве наживки. Шармачами бабушка называла уличных хулиганов.
Впрочем, был у нас друг Володька, поддерживающий мою прагматичную точку зрения, что рыбалка значит улов. И он у него всегда был.
Не клюет? Не печалься, утешал он меня, там под корягой здоровенный сом, мы его утром обязательно добудем.
И добыл. Всю нашу ораву накормил одной рыбиной.
Да, был еще дядя мужа, подходивший к ловле рыбы, как к занятию хозяйственному.
Приехали! радовался он. Сейчас щуку поймаем, Тамара пирог испечет, у неё и тесто готово.
А если не поймаем? недоверчиво тянула я.
Как, не поймаем? У меня и удочка уже стоит.
Где стоит?
За домом.
Мы с мужем засмеялись:
Надо топор рядом поставить, может, курица на лапшу будет, за компанию.
У меня речка за домом, в конце огорода, пойдем, покажу.
Речка действительно имела место быть, и удочка стояла на палочке-рогатке, но данный факт никак не гарантировал, что рыба поймается, да еще щука. Но это для нас, а дядя Витя ни секунды не сомневался рыба будет. И ведь была, точно вовремя, как тесто подошло, выловил приличного размера щуку, пообещав назавтра отвезти на настоящую рыбалку. Я сразу же согласилась, уже не сомневаясь в улове.
Думаю, рыбалка у всех для разного: медитации, драйва, трепа, пьянки, а улов у того, кто рыбу ловит.
Кредо
Ваше политическое кредо?
Всегда!
(И. Ильф и Е. Петров «Двенадцать стульев»)
Одесское побережье плавила июльская жара. Две юные девицы дружили с матросиками, служившими на белом теплоходе, курсировавшем вдоль берега, от Аркадии до Ильичевска и обратно. Между рейсами пока матросы управлялись по хозяйству, подруги дефилировали по палубе. Снизу, через открытую дверь кто-то позвал: «Девушки, спускайтесь!». Заглянули в прохладную полутьму. Корсар. Сухой, коричневый, изборожденный морщинами, крепкий грецкий орех. Глаз, как бусинка горит. Шейный платок шелковый. Кинжал отсутствовал, но ром был, о чем и оповестил: «Девочки, ну спускайтесь, у меня Гавана клуб есть». Вышли из оцепенения, скорчили соответствующую мину.
Не бойтесь, приставать не буду. У меня на этот счет свое моральное кредо.
Девицы заинтересовались:
Какое?
Дашь? Не дашь иди к едрени матери, следующая.
Встал навстречу, предупредил:
Осторожно! На входе лучше наклониться.
И тут же выдал байку. Море штормит, теплоход качает, матросы на входе предупреждают пассажиров: «Осторожно! Наклонитесь, можно ушибиться!». Каждый второй после вопросительного восклицания вместо того, чтобы пригнуться, стукается о притолоку. Пожилая еврейка, занимающая место напротив сходней, не выдерживает: «Бабах, да бабах! Нет уже-таки сил слышать эту пальбу! Мало шо бахают, так еще и охают, хорошо хоть воздух не портят».
Когда кавалеры отыскали своих подружек, те уже были в дым и в хлам. Бармен, трезвый, как стеклышко, успевал наливать пассажирам, своим визави и развивать тему кредо. Девчонок спас шторм. Не так, чтобы очень сильный, но в сочетании с ромом достаточный для очистки желудков прямо на палубе. Парни поговорили с барменом на своем языке смеси одесского сленга и мата, тот предъявил им свое очередное кредо: «Чужая женщина не моя. А драить палубу ваша работа». Перед убийственными аргументами пришлось отступить с девицами на крепких плечах. У протрезвевших авантюристок возникло подозрение, что ничего, кроме рома, им не светило, если б они даже были из «дашь». Флибустьер давно получал удовольствие от выпендрёжного стеба вместо секса.
Сероглазый красавец осетин Асхар соответственно своему имени был отважным, но кредо имел компромиссное: если не уверен, что справишься, отойди в сторону, чтобы не опозориться. Причина осторожности все тот же женский пол. Как-то вечерком друзья предложили подвезти Асхара с работы. По пути заехали к знакомому ветеринару. Дома оказалась только его теща вдовая «баба ягодка опять». На Асхара сразу «сделала стойку», сметливо изобрела повод для мужской помощи по хозяйству. Друзья, ребята сообразительные, предложили джигиту остаться помочь женщине. Он отказался, сославшись на дела. В машине, под давлением любопытных приятелей, сознался: «Э-э, дорогой! Раньше не просил боялся, откажут, теперь боюсь, что согласятся». А дамочка то решила высоко себя ставит красавчик.
В далекие советские времена в Батуми у местных мужчин был традиционное вечернее развлечение. Часам к четырем пяти пополудни они собирались в центре, на пересечении улиц, заполненных дефилирующими курортницами. Пресловутые кепки аэродромы, гордый кавказский профиль над черными усами, руки в карманах. Блондинки, брюнетки и шатенки не знали грузинского языка, но догадывались о содержании разговоров.
Ты стал бы?
Э! Я б не стал!
Вах?!
На большее горячие грузинские парни не решались. Те из них, которые «стал» и «мог», давно наливали Мукузани грудастым блондинкам в кафе, на набережной. Избалованные мужским вниманием блондинки после уверяли, что вино лучше ухажеров и что слухи об их невероятных сексуальных возможностях сильно преувеличены. Но кредо, есть кредо. Раз грузин, значит, всегда озабочен.
О! Азиз джан! Какой азиз джан!
В дословном переводе азиз джан милое тело. Обращаются друг к другу коротко «азиз», или «джан», к иноверцам «брат», «азиз джан» к близким, родным и предмету симпатии. Чувственный, душевный, мягкий и пушистый, заговорил, истекает сладким соком персик. Русский с ней не пойдет столько не выпьешь, армянин смотрит глазами оливками, как на королеву красоты. У него свое кредо если местная женщина с жильем «хочет», значит, красавица. А он, после пересечения границы, свободный мужчина. Дома жене, многочисленным детям, как скажет, так и будет, здесь «королеве» смотрит в рот, пока сам не оперится. Потом возьмет вещички, свои и её по максимуму, и перейдет к следующей. Или живет на два дома армянский и русский. Осчастливленная рукастым, внимательным, поначалу, очень домашним мужчиной, Азиз джан, незаметно для себя, одевает, кормит, одаривает, терпит кроличий секс. Кто же её еще так любить и ценить будет? И у нее свое кредо: «Пусть завидуют!».