Крушение
В поля, под сумеречным сводом,сквозь опрокинувшийся дым
прошли вагоны полным ходом
за паровозом огневым:
Багажный запертый, зловещий,
где сундуки на сундуках,
где обезумевшие вещи,
проснувшись, бухают впотьмах
И множества вагонов спальных
фанерой выложенный ряд,
и окна в молниях зеркальных
чредою беглою горят.
Там штору кожаную спустит
дремота, рано подоспев,
и чутко в стукотне и хрусте
отыщет правильный напев.
Такая малость винт некрепкий,
и вдруг под самой головой
чугун бегущий, обод цепкий
соскочит с рельсы роковой
И вот по всей ночной равнине
стучит, как сердце, телеграф,
и люди мчатся на дрезине,
во мраке факелы подняв.
Такая жалость: ночь росиста,
а тут обломки, пламя, стон
Недаром дочке машиниста
приснилась насыпь, страшный сон:
Там, завывая на изгибе,
стремилось сонмище колес,
и двое ангелов на гибель
громадный гнали паровоз.
И первый наблюдал за паром,
смеясь, переставлял рычаг,
сияя перистым пожаром,
в летучий вглядывался мрак.
Второй же, кочегар крылатый,
стальною чешуей блистал,
и уголь черною лопатой
он в жар без устали метал.
Часть первая
Погребение прошлого
22 октября 1888 г., утро, Санкт-Петербург.
Ваше Высочество поезд прибывает!
Флигель адъютант стоял в дверях купе наследника
Синяки на лице были умело запудрены но обширную ссадину на лбу скрыть было невозможно. «Флигель» как вспомнил Георгий ротмистр лейб-гвардии Конной артиллерии Александр Кауфман, был в числе переживших катастрофу.
Коротким кивком головы ответив придворному, Георгий встал с мягкого дивана и вышел в коридор.
И машинально одернув черный флотский мундир с черным же траурным крепом на рукаве, двинулся по вагонам следом за ротмистром в «голову» уже снижающего ход поезда в «особый» вагон.
Они и в самом деле совсем скоро прибывали на Московский вокзал столицы Российской империи. Отсюда не так уж давно Александр III с семьей отбыл в Тавриду и вот теперь они возвращались
Сейчас, стоя в тесном вагоне у отцовского гроба рядом с матерью, державшей за руку заплаканного Михаила, с непроницаемо скорбным Владимиром Александровичем, с генерал-адьютантами и придворными, Георгий вспоминал
Памятью он вернулся на несколько дней назад хотя казалось прошел месяц или даже больше
Ранним утром 19 октября выжившие в катастрофе и мертвые прибыли в Харькове на свитском поезде.
Вечером того же страшного дня состоялся семейный совет под председательством прибывшего из Москвы Великого князя Владимира Александровича.
Он был сух и краток.
По докладу врачей Император не может быть никуда перевезен без очень тщательной подготовки, у него сложный, возможно двойной, перелом позвоночника начал он, когда присутствующие помянули в молитве почившего Царя. Вынужден говорить печальную правду: врачи отнюдь не дают гарантий, что он и в этом случае перенесет переезд. Но даже без этого можно, увы, с уверенностью говорить что Его Величество Николай Александрович великий князь сделал печальную паузу Не сможет исполнять свои обязанности. По-видимому никогда завершил он мысль.
Георгий мысленно согласился.
Да брат его лежал пребывая фактически между жизнью и смертью лучшие харьковские доктора хлопотали вокруг его ложа, милосердные сестры меняли повязки, и оба главных лейб-медика непрерывно дежурили в больничном покое ставшем одновременно и императорскими покоями Но изменить они уже ничего не могли.
Поэтому согласно Основных Законов Империи Российской надлежит образовать Регентский Совет Владимир Александрович опять сделал короткую паузу словно ожидая возражений. Но разумеется никто не пожелал высказаться да и что можно было возразить на очевидную истину?
И он продолжил те же ровным отрешенным тоном.
Возглавить его несомненно должно законному наследнику престола Георгию Александровичу, лицо великого князя оставалось печальным и непроницаемым. Предлагаю чтобы в него кроме него вошли Великие князья Павел Александрович, Алексей Александрович, Сергей Александрович и ваш покорный слуга как старшие среди мужской части царствующего дома. Также надлежит несомненно ввести в него и вдовствующую императрицу которая к сожалению здесь не присутствует
Георгий невольно кивнул в знак согласия: и опять все правильно и по форме и по содержанию.
Императрица Мария Федоровна всё это время находилась у тела мужа, стоя на коленях и обнимая его голову, и время от времени принималась горько, тихо плакать
Когда по настоянию приближенных Георгий прошел к ней попросить оставить прах супруга, и пойти отдохнуть (чего стоило ему войти в комнату где лежало тело отца!) то обнаружилось то несчастная женщина потеряла сознание
Ее кое-как привели в чувство нюхательными солями и только тогда она позволила увести себя Она не присутствовала и на отслуженной панихиде по государю императору Александру III.
Полагаю было бы также правильным продолжил Владимир Александрович, немедля установить почетное дежурство у тела
«А ведь ты дядюшка был бы наверняка рад если бы сейчас там лежали все мы!» вдруг с неожиданной злостью и обидой подумал Георгий глядя на постное лицо родственника напомнившее ему почему-то снулую рыбу.
Матушке известие о том что она вошла в Регентский совет сообщили когда она выходила от Николая
Она довольно равнодушно восприняла это лишь что-то прошептав
Георгий боялся что мать откажется уезжать пожелав остаться у постели старшего сына. Кажется Мария Федоровна и в самом деле хотела этого. Но тем не менее она позволила усадить себя в императорский поезд ставший траурным
По пути в Москву на перронах духовенство совершало бесконечные панихиды на станциях и полустанках в Курске, Орле и Туле.
Потом была Москва
В Первопрестольную траурный поезд с телом императора Александра III прибыл два дня назад 20 октября в два часа пополудни.
Можно было сказать что за этим последовала репетиция погребения.
На вокзале Митрополит Сергий совершил литию при пении певчих Чудова монастыря. Запели «Вечную память» и все прибывшие от слуги до великого князя опустились на колени. Затем гроб почившего царя был поставлен на траурную белую с золотом колесницу. В соответствии с церемониалом печальное шествие тронулось в три часа по третьему пушечному выстрелу.
От вокзала до Кремля вдоль улиц были выстроены войска московского гарнизона, ограждая человеческое море от процессии. Первым почти у самого Киевского вокзала стояло в каре Александровское юнкерское училище. Когда еще в дороге обсуждали предстоящий церемониал, за спиной Георгий слышал шепоток мол училище это слывет либеральным чуть ли не «красным» (странное однако слово откуда и к чему оно?) и мол как бы чего не вышло
Но Цесаревич не стал ничего менять ибо училище это создал его отец и кому как не юнкерам-александровцам первыми встретить августейший прах?
Когда катафалк и сопровождавшие его члены Императорской фамилии по церемониалу мужчины пешком, с непокрытыми головами, дамы в траурных каретах проследовали мимо строя училища, его Первая рота Рота Его Величества сделала четкий шаг вперед и без команды развернулась налево. И с оркестром вступив в состав процессии, двинулась за гробом. Оркестр во главе с седым горбоносым капельмейстером-кантонистом в узких погонах титулярного советника на пехотном мундире всю дорогу играл похоронный марш. Ровно в такт четкому шагу юнкеров колыхались погоны с именным императорским вензелем почившего уже недолго им носить его
Траурное шествие могло кого угодно ошеломить своей торжественностью Но Георгий с напряженным вниманием смотрел на лица собравшегося на тротуарах московского люда. Смотрел и размышлял с какими чувствами эти приказчики, поденщики, дворяне, мастеровые, семинаристы и купцы следят за похоронами?
С какими мыслями? Что переживают подданные покойного царя, стоявшие в эти часы молчаливыми толпами на улицах Первопрестольной? Его отец дед Георгия государь Александр Николаевич был и в самом деле оплакан миллионами и миллионами освобожденных им крепостных впрочем, трое из которых вошли в число его убийц.
А кем был для этой неизмеримой людской массы называемой словом «народ» Александр III процарствовавший чуть больше семи лет? Скорбят ли они искренне или просто потому что так должно?
В половине пятого пополудни колесница остановилась возле Архангельского собора, и Георгий с дядьями подняли гроб Тело покойного императора поплыло над головами собравшихся.
Им навстречу вышла депутация духовенства во главе с Митрополитом Московским и высшим духовенством. Георгий Александрович и члены императорской фамилии внесли гроб в собор и поставили на катафалк. После панихиды началось чтение Евангелия священником, продолжавшееся без перерыва днем и ночью Потом вновь путь на вокзал и дорога с открытыми семафорами и тихим не выше пятидесяти верст ходом А вот теперь и Петербург. Мертвый царь вернулся в свою столицу теперь уж навсегда