Нужен третий контакт, сказал профессор. Короткий контакт, синего цвета. Поэкспериментируй на досуге. Сейчас подключаться не буду много выпил стошнит. Но запомни, использовать можно только синие контакты.
А что будет, если взяться за красные контакты? спросил я.
Может быть ничего, а может быть размажет по пространству. Лично я это не проверял. Слишком рискованно. Тех, кто попробовал я больше никогда не видел, ответил учёный. В этом «дрифташтепселе» главный принцип такой: красные контакты материальный мир синие подсознание подключаешься к синим меняешь вектора виртуально, к красным материально. Два длинных контакта включаешь прибор в свою схему, замыкаешь на себя. Касаешься одного из четырёх коротких контактов, блокируешь один из векторов длину, ширину, высоту-глубину или время. Пока работаешь с синими контактами не страшно всё на уровне подсознания. Человек машина сложная возвращается потом в исходное состояние, главное с катушек не слететь и не пить перед экспериментом не искажать работу мозга. Но только тронь красные всё , ситуация непредсказуема меняется материальный мир, или, вернее, меняешь своё положение в материальном мире. Куда занесёт? Непонятно Прошлое, будущее, вверх, вниз, вперёд, назад предсказать невозможно. Я пробовал маркировать короткие контакты. Пробовал поочерёдно касаться разных синих коротких. Ничего не вышло. Меняются местами вектора. Хитрый прибор. Может два дня быть на крайнем контакте время, а потом ни с того ни с сего там уже какой-то пространственный вектор и на остальных контактах тоже всё уже по-другому.
Никакой стабильности нет.
То каждый час вектора с места на место прыгают, то месяцами ничего не меняется. Тасует направления как шулер, а зачем, непонятно.
Ты, главное, Кузьмич, помни касаться красных контактов нельзя, но это и непросто. Специально для дебилов красные и синие контакты сделаны с противоположных сторон сферы.
Аккуратно положил дрифташтепсель на стол синими контактами вверх, активировал прибор и спокойно работай с ним, сколько влезет.
Всё это интересно, ответил я. Но звучит очень неправдоподобно. Я деталей не знаю, но слышал, что этот прибор создан для космических кораблей и его функции
Правильно говоришь, перебил профессор. Обеспечение дрифта в автоматическом режиме при уклонении от ракет противника. И контакты задействованы все. Синие на внутренний контур корабля, красные на внешнюю систему слежения. Четвёртый красный и синий маленькие контакты, выполнены, как вспомогательные, при отказе в работе одного из трёх других. Ни о каком векторе времени в описании прибора и речи нет. В теории, он учитывает только три пространственные координаты.
Вот! И причём тогда, начал, было, я.
А при том! перебил меня этот учёный. Я тебе говорю не про теорию, а про практику. Рассказываю о дополнительных возможностях этого устройства необыкновенном чуде, потому что ты нормальный мужик, а ты делаешь морду кирпичом и не желаешь ничего воспринимать.
Но в это же невозможно поверить, необходимо убедиться!
На, проверяй! крикнул профессор и поставил дрифташтепсель прямо передо мной.
А будь, что будет, подумал я, лучше уж сразу развеять все сомнения, чем думать о них всю свою жизнь.
Я схватился за длинные синие контакты, как показывал профессор.
Он внимательно наблюдал за мной.
Но дальше этого дело не пошло, я засомневался.
Что делать дальше, профессор толком не объяснил. Перед моими глазами было четыре маленьких контакта. К какому из них лучше всего прикасаться я не знал. Не мог сообразить и как.
Прикасайся к любому! видя мои сомнения, выкрикнул учёный. Но не пальцами рук не сработает. Можно носом или языком. Ещё лучше приделать к маленькому контакту провод со стальной пластинкой. Пластину положить на стул и сесть на неё голой жопой. Вариантов море. Можно провод и на конец намотать. Лучший вариант на неделю стояк обеспечишь.
И он рассмеялся в голос, сгибаясь пополам, закрывая от удовольствия глаза.
Но мне, честно говоря, было не до смеха. Я не очень-то воспринимал тупые шутки этого придурка.
Я боялся, но и отступить от задуманного было нельзя.
Этот профессор хоть и был ненормальным, но задел меня за живое. Если бы я спасовал, то, возможно, уже никогда не смог бы избавиться от своего страха.
И он рассмеялся в голос, сгибаясь пополам, закрывая от удовольствия глаза.
Но мне, честно говоря, было не до смеха. Я не очень-то воспринимал тупые шутки этого придурка.
Я боялся, но и отступить от задуманного было нельзя.
Этот профессор хоть и был ненормальным, но задел меня за живое. Если бы я спасовал, то, возможно, уже никогда не смог бы избавиться от своего страха.
Я мысленно сосчитал до трёх и легонько ткнулся носом в один из маленьких контактов, закрыв при этом глаза.
Выждал паузу. Понял, что ничего необычного не чувствую.
А ты молодец, сказал профессор совершенно серьёзным голосом. Не испугался. Ладно, поднимайся.
Я подпрыгнул, как ужаленный, краснея от накатившей злости. Если этот псих меня обманул
Успокойся Кузьмич, сказал профессор. То, что касается прибора правда. Тут никакой шутки нет. И про пластинку к голой жопе, кстати тоже. Всегда лучше наблюдать за происходящим, а не тыкаться мордой в стол.
Я всё ещё с недоверием и зло смотрел на него.
Он же протянул через стол руку, взял «дрифташтепсель» и сунул его в карман.
Не сработало потому, сказал он, улыбаясь, что ты забыл его активировать.
Сука, невольно вырвалось у меня.
Не переживай, что ни делается к лучшему. Такие эксперименты нужно проводить на трезвую голову. Через недельку повторим.
Я всё ещё пребывал в некоторой растерянности и поэтому ничего не ответил.
Как там у нас? Осталось что? спросил профессор, глядя на початую бутылку водки.
Немного есть, ответил я.
Наливай.
Дальше мы просто пили.
***
Это было моё первое знакомство с уникальным прибором, сказал дед. И состоялось оно в 1981 году. Тогда я и предположить не мог, что следующий раз, когда мне удастся взять «дрифташтепсель» в руки, будет только через пять лет в 1986 году.
Как? Вы же с профессором собирались через неделю повторить эксперимент? спросил я.
Уволили профессора. Недели не прошло, как загремел в дурдом. По слухам, белая горячка. Но лично я думаю, что он активировал прибор в пьяном виде. Исказил работу мозга и не смог после эксперимента полностью восстановиться.
А без него? Ты ведь уже знал, что и как активировать?
Без него, Володя, было никак. Профессор на тот момент был единственной ниточкой, связывающей меня с «дрифташтепселем». Не забывай, что я работал в сверхсекретном учреждении. И хотя, на тот момент, проработал в нём больше тридцати лет, но кто я был? Ответственный работник по хозяйственной части. Ни учёный, ни разработчик и даже не испытатель. Допуск, правда, был почти ко всему, но занимался я материально-техническим обеспечением и отгрузкой готовой продукции. Дрифташтепсель, в 1981-ом году был в стадии доработки. К готовой продукции не относился. Засекречен дальше некуда. К нему у меня доступа не было. Я и знать то о нём знал, только понаслышке. О нём, вообще, почти никто и ничего не знал. Ходили слухи, что есть такой прибор, который способен вывести любой космический челнок из-под ракетного удара. Но если бы не профессор, которому я в своё время нормально помог с платиновыми припоями, я не узнал бы никаких подробностей о нём. И уж тем более, не держал бы его в руках.
Странно, как-то. Зачем этот профессор, вообще, рассказывал о нём?
Это действительно странно. И не только странно, но и опасно. Но в прошлом веке люди были более открыты и доверяли друг другу. И хотя мы были с ним разные и встретились исключительно по работе, но почувствовали некое родство душ. Ему хотелось поделиться, а я умел слушать, вот он и
Напились наверно, вот он и проболтался.
Было дело. Выпивали. Ты подметил верно. И началось всё с того, что он должен был проставиться за платину. Формальность, но так было только в первый раз. Нам сразу понравилось общаться друг с другом, а водка, вовсе, не была главным так, сопутствующий беседе напиток, для нужной энергетики.
Мы подружились сразу.
Даже в тот, самый первый раз, если тебе интересно, разговорились так, что не хватило, а вторую в знак нашей дружбы я уже покупал на свои. Кстати, в тот день он ни слова не сказал о «дрифташтепселе».
Проболтался ли он, захотел ли по дружбе поделиться, я не знаю, но за язык я его не тянул, хотя и знал, что он участвует в разработке хитрого сверхсекретного прибора. Любые рассказы о нём, уже преступление, я не имел права даже спрашивать его ни о каких дрифташтепселях с друзьями так не поступают. Где-то, через три месяца после нашего знакомства, когда он решил мне о нём рассказать, я даже его останавливал и