Правда жизни. О правдивой и честной поэзии - Мурзин Владимир Сергеевич 5 стр.

С первым праздником Весны
Поздравления мои,
Пусть улыбки, звонких смех
На устах будут у всех.

Вы должны быть всех красивей,
Вас в Балтийске большинство,
Быть на сайте всех счастливей,
Это право Вам дано!

Мы, мужская половина,
Любим всех вас как родных,
Это все наглядно видно,
Здесь в творениях мужских.

Каждой женщине задачу
Ставим в праздничные дни,
Не надейтесь на удачу,
Сами взять здесь всё должны.

Каждой надо быть счастливой,
Самой нежной и красивой,
Отдохнуть от всех забот,
Муж в квартире уберет.

Рождены Вы для любви,
На руках носить должны,
Прихоти все исполнять,
Королевой называть.

Раз в году это бывает,
И пусть муж не забывает,
Надо помнить, надо чтить,
И цветы жене дарить.

Богиня юности у греков,
Была ты Гебой названа,
Для них ты стала человеком,
Зевсом и Герой рождена,

У римлян ты звалась Ювентой,
Имела храмы и собой
Ты стала в вечности легендой,
Красивой, нежной, молодой.

И выйдя замуж за Геракла,
Родив ему двух близнецов,
Душа Богини не иссякла,
А воспитала молодцов.

Алексиарес с Аникетом,
Олимп свой зорко берегли,
К тебе ходили за советом,
И стали младшие Боги.

Твой муж, служа у Еврисфея,
Двенадцать подвигов свершил,
Освободил он Прометея,
И стража Цербера убил.

Бессмертный стал для всех народов,
Взлетел, как птица до небес,
А сколько совершил походов,
И есть созвездье Геркулес.

Римляне Геркулесом звали,
Для них он был как Бог побед,
А мы о подвигах читали,
Еще со школьных своих лет.

Ивента, Геба, иль Гебея 
Богиней Юности слыла,
Ее, как прежде, я лелея
Хочу, чтобы в веках жила.

Что такое любовь? Задаю я вопрос,
Жизнь по пунктам на это ответила.
По каким тропам шёл, как взрослел я и рос,
И какая осталась отметина.

О любви говорят, о ней пишут стихи,
Посвящают ей Оды, сказания,
Серенады поют под балконом в ночИ,
И с цветами спешат на свидания.

Да, любовь  это жизнь и твоя, и моя,
Это счастье с надеждой и верою,
Да, любовь  это то, что нам дарит она,
И не может нам быть полумерою.

В ней дыханье весны, запах майских цветов,
Синева в ней простора небесного,
Слышу песнь соловья, слышу шум голосов,
Звуки первые лепета детского.

Да, любовь  это сын, дочки, внучки мои,
Это детство моё босоногое,
Мой семейный очаг, тепло милой жены,
Путешествие в жизнь наше долгое.

Не надо сетовать на возраст свой почтенный,
Ты оглянись сейчас на опыт прошлых лет.
Уйдут в далёкое печали и сомненья
Оставив за кормой массу разлук и бед.

И пусть сегодня ты уже в отставке,
Но ты как был, так и остался им,
И даже в этой непонятной свалке
Ты навсегда для нас капраз Мурзин.

И праздник свой зовешь ты, как и прежде
Как День Советской Армии родной,
Покрепче армий мира и надежней
Она звала любого за собой.

И тост свой за нее ты поднимаешь.
За тех, кто в море, кого с нами нет.
И ветераном ты любовно называешь 
Соратников своих военных лет.

Для нас не существует слов заразных,
Как не бывает офицеров-дембелей.
Мы знаем только сильных и отважных
Ровесников по юности моей.

Наш факультет все третьим называли,
Иначе ведь его не назовешь.
Из языков  английский только знали,
И каждый в математике хорош.

Курсанты факультетом дорожили,
Учебе отдавали все сполна,
Одной семьей единой они жили,
Во всех разведках было так всегда.

Радиосвязь ОСНАЗ  официально,
По документам был наш факультет,
Таким недавно стали мы легально,
А раньше  третий, и другого нет.

Для наших была физика преградой,
Не каждый мог ее преодолеть,
И для отдельных тройка как награда,
Но и за это надо покорпеть.

Английский надо знать, как переводчик,
Международный  был на всех морях.
Порой казалось, что уж нету мочи,
И на экзамен шел за ними страх.

Наши спецкафедры пощад не знали,
За любой промах  сразу не зачет,
И все курсанты это понимали,
На помощь в море дядя не придет.

Наш выпускник уметь всегда все должен,
Как инженер, и как специалист.
Любой БеПе ему не будет сложным,
Ведь он еще в добавок и связист.

Не все пошли нашей стезей военной,
Разведка стала флоту не нужна,
Наверно, прочный мир стал на вселенной,
И в прошлое ушла совсем война.

Бригад ОСНАЗ сейчас уже не стало,
На всех флотах нашей России всей,
И только ветераны знают  мало,
В разведке остается кораблей.

Я радуюсь за тех, кто еще служит,
Кто в звании уже догнал меня,
Такой нашей России, ой, как нужен,
А значит, я, тогда служил не зря.

Мне напомнил сегодня товарищ о Рембо,
В девятнадцатом веке жил этот поэт,
Жан Никола Артюр  пронеслась жизнь мгновенно,
Тридцать семь всего было им прожито лет.

Его «Пьяный корабль» стал путевкой к Парижу,
Познакомил с Верленом, даже с Шарлем Кро,
Писал коммунарам свои первые вирши,
И даже мальчишкой делал людям добро.

Написанной в прозе в своей новой поэме,
А назвал ее просто «Пребыванье в аду»,
Отрекается он, здесь от жизни в богеме,
И духовный тот кризис не нужен ему.

А с Жарменом Нуво в старой Англии прожил,
Уроками французского кормил себя,
Но продолжил писать, и писал только в прозе,
«Озарения»  вышел цикл поэм тогда.

А потом начались его годы скитаний,
В Германии Штутгарт, а в Италии  Милан,
Тяжело заболел  сказалось изгнание,
Города пронеслись, как в песках караван.

Переводчиком был даже в цирке Луассе,
Три недели военным в Голландии был,
Только там в Индонезии стало опасно,
Пароходом в Европу он сразу отплыл.

Сколько мук перенес он пешком до Вогезы,
Швейцарию, Геную успел он пройти,
А в Египет пришел, ноги были протезы,
Не хотели не слушаться и не идти.

В Адене заболел, одолела саркома 
Перестал подчиняться коленный сустав,
Умирал он в Марселе, во Франции  дома
А в Париже стихам старт поэзии дан.

Ехали втроем мы в санаторий,
Я, приятель и его жена,
По сему не надо было спорить,
Им путевка парная дана.

Встретила там радушно нас Ялта,
Пляжный на дворе еще сезон,
Есть места и принята заявка,
И с комфортом каждый размещен.

Для супругов номер дан двухместный,
Я к другому также подселен,
Где с балкона был пейзаж чудесный,
Я Дворцом Султана восхищен.

Кипарисы, пальмы окружали,
Корпус наш почти со всех сторон,
На деревьях птицы щебетали,
Даже слышен был и рокот волн.

А потом услышал в кулуарах,
Не совсем понятный разговор,
Речь зашла о тульских самоварах,
И о том, что это перебор.

Отдыхают все здесь холостые,
Женщины, конечно, без мужей,
Танцы, развлечения любые,
Не хватало нам еще семей.

Но мои друзья не удивились,
Никого не стали убеждать,
Утром только молча разделились,
Надо друг от друга отдыхать.

Друг занялся важными делами,
А жена ушла с другим гулять,
Не расскажешь это все словами,
Я тогда, не все сумел понять.

Что за демократия такая,
Что за разделенная любовь,
Этого всего не сознавая,
Понял, что другим это не новь.

Двадцать один день мы так прожили,
Каждый был своим там увлечен,
Всю Большую Ялту обходили,
Аю-Даг был также покорен.

Пляж, бассейн и разные массажи,
И вполне прекрасный рацион,
Был в Музеи Чехова я дважды,
Ялтинским органом озарен.

А когда в купе мы снова сели,
Я подслушал странный разговор,
Оказалось, что на самом деле,
В Ялте не видали они волн.

Об Ай  Петри даже не слыхали,
Разве Ореанда в Ялте есть?
На канатной нас и не катали,
Разве там рождается «Херес».

О Форосской церкви говорите,
Видели Вы сверху Симеиз,
Так Вы, просто, местный крымский житель,
Вам не нужен этот был круиз.

Ну, а мы, делами занимались,
Нам не до экскурсий было там,
Ресторанной жизнью наслаждались,
В корпус возвращались по утрам.

И тогда подумал я вагоне,
Стоило ли ехать отдыхать,
Можно было на Балтийском море,
Дома веселиться и гулять.

А другим в путевках отказали.
Не смогли здоровье подлечить,
Кто давал, конечно, и не знали,
Как супруги будут в Ялте жить.

Да, гулять умеет Маня,
Любит в сауне побыть,
Жизнь пошла совсем другая,
Этого нельзя забыть.

Третий день к концу подходит,
А о сексе ничего,
Господин кругами ходит,
Будто дело не его.

Шутки, сказки, анекдоты
Виноград, цветы, вино,
Знать не знаю еще кто ты,
А распарились давно.

Или он не понимает,
Или климакс у него,
Только ходит и страдает,
Я замерзла, уж давно.

Я нечайно намекаю,
Что пора бы и начать,
Я от страсти вся сгораю,
Мужиков, что ли позвать?

Наконец  то завертелось,
Господин мой подошел,
Видно, очень захотелось,
Сам до этого довел.

Вдруг по ножке он прошелся,
Ручки начал целовать,
А потом как разошелся,
Даже сразу не унять.

Целовал, что выше, ниже,
Я уже, давно горю,
А когда он стал поближе,
Волю чувствам я даю.

Сауна была чудесна,
Отдохнула от всего,
Может перед Богом грешна,
Но зато взяла его!