* * *
Случайно где-то услышал, что идеальный вес любого человека очень легко вычислить: нужно от его роста в сантиметрах отнять ровно 100. Полученное число его идеальный вес. Прикинул на себя эту формулу: получилось, что вес у меня идеальный. Только роста не хватает.
* * *
Поехали?
Поехали.
Тебе не понравится.
Тогда, может, не поедем?
Нет, не поедем.
Почему?
Ну, тогда поехали.
* * *
Никак не пойму: почему он до сих пор в полиции не работает? Весь такой правильный: никому не доверяет, за всеми следит, обо всём докладывает
С ума сошёл?! Да, если бы он в полиции работал, его б давно уже убили!
* * *
Поздравляю с днём рождения! Желаю крепкого здоровья, долгих лет, успехов в работе и счастья в личной жизни!
Спасибо! У меня сегодня не день рождения.
А когда? Вчера или завтра?
Не вчера и не завтра, а очень нескоро.
Какая разница! Когда хочу, тогда и поздравляю!
Не надо меня поздравлять когда попало!
Ах, так?!! Да, иди ты в баню!!!
* * *
А ты умрёшь?
Да.
Почему?
Все умирают, и я умру.
А ты не будь, как все.
Пробовал. Отказался.
Почему?
Которые не как все, умирают ещё быстрее.
* * *
Здравствуйте! Говорят, что вы скандалист
Кто скандалист? Я скандалист? Ах, ты гадина! Кто тебе, негодяю, такое сказал? Да, я самый тихий и спокойный человек на свете! Я тебя, гада, за клевету по судам затаскаю! В тюрьме сгною! Котлету из тебя сделаю! Ну-ка, иди сюда! Кому сказал?!! Ничего, сейчас я тебя догоню! Не уйдёшь! Скандалиста нашёл? Ах, ты, тварь!
* * *
Ты себя во сне видел?
Нет.
Странно.
А ты себя?
Видел. Вчера ночью даже поймал обоих.
А второй кто?
Тоже я, только с другой стороны.
И где они теперь?
Во сне. Куда им оттуда деться?
А меня там не было?
Не знаю. Там много всяких.
Увидишь, привет передай.
Привет.
Ты что?
На всякий случай: вдруг это тоже сон.
* * *
Вы уж извините меня за прямоту, но я вам в лицо скажу всё, что о вас думаю.
И что именно?
Ничего плохого я о вас не думаю. Но и ничего хорошего.
Почему?
Не знаю я о вас ничего. Первый раз вижу.
* * *
Ну, кто, кто тебе сказал, что это правда? Какой дурак? Я сказал? И что? Ты мне веришь?
* * *
Пропустите ребенка! Срочно! Где ребенок? Здесь. Когда мне что-нибудь хочется, я сущее дитя!
* * *
Господи! Что же это за жизнь такая! Работаешь, работаешь, вкалываешь, вкалываешь, а дома жрать нечего. В холодильнике из еды одна водка!
* * *
А что он за человек?
Милейший Милейший человек. Просто цыпочка!
Он что: не мужчина?
Почему?
И я думаю: почему?
* * *
Папа, а у тебя есть дырки?
Да, сынок. Много. В ремне.
А у меня?
А у тебя нет ремня. Ты еще маленький.
Тайна поэтов
Шорох уже не тишина, но ещё не звук.
Паузы слова, нырнувшие в тишину, чтобы вынырнуть из нее иными.
Словно ветры, утонувшие в парусах, плывущих по небу: непокорные ничему, следуя курсом, к которому можно приноровиться, но который невозможно изменить, просыпаются на рассвете поэты вместе с птицами, наверное, затем, чтобы услышать, как звучат стихи на их родном птичьем языке. Вот странные мысли подступили к одному из них отовсюду, заплясали вокруг и вдруг все разом накинулись, хлынули, охватили пламенем своим, закружили и понесли, понесли в неведомую глубокую неотвратимую невозвратную даль. И вот уже вспыхивают и тают слова, как свечи, оплывая в пространстве пауз меж ними и возникая снова из сумерек тишины. Так и текут тишина и речь, пересекаясь и ныряя друг в друга.
На языках птичьих, простым людям неведомых, говорят поэты. Говорят, говорят и слышат что-то своё, чего никто иной слышать не приспособлен. То смеются, то плачут, то молчат, а о чём смеются, о чём плачут, о чём молчат тайна. Иной раз и друг друга не понимают. Глядят куда-то в никому неведомое, то ли птичье, то ли вовсе неземное, а мы удивляемся и мимо проходим. Нельзя их трогать, знают они что-то особенное о жизни, о смерти, обо всём, что-то своё, чего никому другому знать не положено. И колдуют словами, и пересвистываются
Рождение слова
Давным-давно высоко в горах за дивными облаками проснулось эхо. То ли камень упал с вершины скалы, то ли птица вскрикнула, но эху понравилось то, что оно теперь есть. Разбежалось эхо и полетело во все стороны сразу. Выше гор поднялось, в самые глубокие ущелья опустилось. Щедро делилось эхо собой со всеми, кто его слышал. Так щедро, что вскоре для самого себя ничего не осталось.
Исхудало эхо, истаяло, потеряло свой голос. Молчит безголосое эхо, слушает: что теперь будет? Пролетал ветер над морем. Бушевали в нём волны: «Где наше эхо? Где его голос? Возьми наши голоса, передай ему!» Звенели по всей земле ручьи: горные по камням, весенние по льдам и снегам. «Где же ты, наше эхо? Возьми и наши голоса!»
И листва отдала эху свой шелест, и февральская метель поделилась с ним, и ночные костры передали ему свой треск, и грозовые тучи одарили его всем своим громом! Птицы наделили его своим щебетом. Львы, медведи, волки и лисы все-все звери земные отдали ему свои голоса. Даже пчёлы, и осы, и самые мелкие мушки. Даже те, кому нечего было отдавать рыбы, и те старались, изо всех сил, разевали рты: « Мы с тобой, эхо! Мы тоже с тобой!»
И стало эхо могучим, многоголосым. Всеми голосами земли, огня, воды и неба зазвучало оно.
И стало эхо словом животворящим. Отныне кто бы ни угасал на земле, что бы ни исчезало ничто не могло угаснуть или исчезнуть навеки. Потому что у всего теперь было своё слово. И звучало, и звучит оно вновь и вновь. И прошлое возвращается. И настоящее приходит из будущего, у того нет ни конца, ни края. Так было, так есть, и так будет всегда, пока существует на свете бессмертное слово, рождённое сочувствием и любовью.
Слово золотое
Самому слову себя не вымолвить. Потому и называется оно золотым, что молчаливо. А кто его произносит, тот и отвечать должен по справедливости за сказанное, которого, кстати, вечно нет на месте оно же не воробей какой-нибудь, в самом деле! Бывало, едва проскользнёт сквозь зубы, и уже далеко только о нём и слышали (концерт номер два, композитор такой-то). Ищи ветра в поле. А ещё есть такие хозяева слову своему, которые сначала слово дают, а потом его назад забирают. И так всю свою жизнь. Те хорошо живут и зарабатывают помногу. Только недолго, и памяти их слова не имеют.
Слово золотое звучит мгновения, а живет в веках. Бывает, что хоть и человек, а слов не понимает, а бывает, что и зверю лесному слова понятны, и кошкам приятны. Уж так устроено оно, слово человеческое. Пока не произнесёшь, вроде, как и нет его. А как скажешь, так уже его нет. Это почти как про смерть говорится: мол, не существует она для живущих; пока жив человек нет его смерти, а когда смерть наступит, то человека нет. Так человек со смертью своей и не встретится никогда.
Невидимо слово и вездесуще, как Бог. Всегда и всюду ждёт оно человека, который его произнесёт. И это вечно.
Алмаз
Известно, что алмаз можно огранить только алмазом. Бога невозможно ни унизить, ни возвысить по той же причине. Не существует измерения, которым можно измерить бесконечность пространства и времени. Мы задаёмся вопросом «существует ли Бог», пытаясь познать это с помощью того, чем это невозможно познать. Ничто существующее не пригодно для познания вечного. Для этого необходимо вечное. Но мы им не владеем. Именно по этой причине подобный вопрос не имеет решения. Чтобы найти верный ответ, необходимо владеть соответствующим инструментом.
Облако воспоминаний
Облако воспоминаний приходит ночью, возникает из безмолвного небытия, прячется мелкой росой в траве забвения, окутывает сердца метелью снов, змеиной позёмкой скользит по артериям и венам, бередя сонную душу запахом тлеющего времени, подступая к горлу комом несбывшихся судорожных ожиданий.
Возникают из былого и безмолвно рушатся вдали древние горы, напоминая бушующие волны неспокойного океана. Блуждающие огни незримых городов проносятся сквозь изумлённое тело. И давнее горластое счастье снова зовёт тебя в еле слышное детство
И нет тебя здесь. Ты там, пока не покинуло твой дом облако воспоминаний, оставив лишь несколько серебряных дождливых росчерков на предутреннем оконном стекле.
острова
Люди дрейфующие острова в океане времени. Одних годы разделяют, других сближают. Возникая из океанских глубин, острова дрейфуют, медленно разрушаясь, и, оплаканные волнами времени, растворяются в шёпоте их воспоминаний