Не дышите. Она нажала на другую кнопку, что-то зажужжало. Потом снова подошла ко мне. Теперь повернитесь боком, сделаем другой снимок. Да не так, а то я снова прикоснусь к Вам своими холодными пальцами. То, что они у неё были холодными, я и сам заметил, но, как ни странно, это прикосновение было приятным. И посему я хотел сострить, типа: «Ну и хорошо, как раз очень приятно». Но вовремя сдержался хорош был я со своими комплиментами, отощавший, поддерживающий спадающие брюки мне пришлось вытягиваться, чтобы положить свой подбородок на подставку. К тому же наверняка она, как и большинство представительниц её профессии, относятся к посетителям-пациентам, как к предметам неодушевленным. Или, по крайней мере, с некоторой безучастностью, если не брезгливостью, ибо проходят через аппарат, как по конвейеру. Серийно и ежедневно. И всегда одно и то же.
Так или иначе, процедура закончилась и я, поблагодарив доктора, пошёл одеваться. Успев мельком бросить взгляд на доктора да, у неё был очень спокойный и уверенный вид. Ей было, как я подумал, лет тридцать пять, замужем как свидетельствовало широкое обручальное кольцо на безымянном пальце. Длинный халат скрывал фигуру, но она показалась мне скорее худенькой. Симпатичной и приятной.
Впрочем, я об этом как-то почти сразу забыл, прикидывая в уме, как распорядиться выпавшим свободным днём.
Я опять прошёлся по магазинам, отзвонился на работу и пообещал приехать завтра на приём мне вечером, а дел накопилось. И продолжил лечиться то есть, ничего не делать и творчески отдыхать дома. Пропылесосил квартиру, немного прибрался, и, поскольку по телеку ничего не было, возобновил чтение художественной литературы, если так можно назвать детективное чтиво.
Вечером пришёл к концу приёма. Врач придирчиво рассмотрела снимок. Лицо её ничего не выражало, однако она как-то странно посмотрела на меня и сказала:
Ну что, миленький, воспаление тебе ставят.
Кто?
Да рентген. Затемнение.
Ничего не понимаю.
Тебе и не нужно. Возьми во флюорографическом кабинете предыдущие снимки. Беги, они ещё работают. А завтра пойдешь к фтизиатру, с этими снимками. Сдашь всё анализы. А потом уж посмотрим.
Зачем?
А затем, тут у меня один набегался, теперь на лекарства работает. Или хоронить не успеваем. Иди
Мои возражения была абсолютно бесполезны, как будто я спорил со скалой. Врач наш, участковый, уже давно перевалила за пенсионный возраст, и потому была непреклонной. И с полным правом называла всех больных на ты. У меня что-то засосало под ложечкой а вдруг, и в самом деле? Пришлось тащиться опять во флюорографию. Как всегда, толпился народ, а моя попытка пробиться внутрь оказалась безуспешной. Я занервничал. Однако через некоторое время очередь рассосалась, и мне удалось проникнуть в заветную дверь. Длинноногая модель не спеша порылась в картотеке, ничего не нашла и отправила меня погулять минут пятнадцать, которые естественным образом вылились в полчаса.
Я снова робко заглянул в кабинет.
Ах, это вы? А мы ещё и не искали. Мы заняты, у нас другая работа.
Теперь уже их было двое. Симпатичная докторша раскладывала снимки в карточки, писала свое резюме, и оторвалась на мгновение, чтобы поинтересоваться, кто это пришёл. Меня это спокойствие достало, но, если попал в руки врачам, лучше помалкивать и ждать своей участи.
Подождите, пожалуйста, мы вас позовём.
Я покорно вышел в уже опустевший коридор, в котором предусмотрительно выключили верхний свет, чтобы не забредал народ, и уселся на жесткий диванчик. Почему-то я почувствовал жуткое раздражение на себя, на эту поликлинику, на симпатичную докторшу. Кстати, она действительно ничего. Её бы
Нет, она слишком домашняя.
Но тут зажглась лампочка над дверью, я встрепенулся, вошёл и получил из её рук пакетик со снимком.
Вот, пожалуйста. Теперь идите к фтизиатру, потом к участковому.
Голос у неё был усталый, и я подумал, что зря раздражался, попробуй-ка, пропусти столько пациентов, переложи карточек, и побеседуй со всеми. Я ещё раз взглянул на её тоненький пальчик с толстым обручальным кольцом, и вновь шальная мысль пронеслась в моей нездоровой голове, но я вежливо попрощался и отправился выполнять предписания врача, иногда вспоминая и симпатичную шатенку, и уставшего доктора. Пока не погрузился в обычную жизнь, интересную разве что стороннему наблюдателю, да и то вряд ли.
Так или иначе, в сей кабинет мне пришлось наведаться ещё несколько раз. Увы, при этом я проявлял некоторую неторопливость, даже надоедливость. Но меня терпели, как и сотни таких же посетителей, коим были необходимы снимки, справки.
Только как-то раз докторша несколько ехидно сказала:
Что-то вы к нам зачастили. Маша, небось, понравилась?
Наверняка фраза была дежурной, ибо попадала в самую точку. Медсестра действительно была хороша, независимо от того, предпочитаешь ты блондинок или брюнеток. Светлые волосы до пояса, а ноги, действительно, от ушей.
Плюс постоянная доброжелательность ещё не успела очерстветь. Но это пройдет довольно-таки скоро. Невольно задавался вопросом а что, собственно, она здесь делает? А потом уходил, и забывал, как и десятки других моделей. То есть зафиксировал и забыл. А, может, этим самым докторша отвлекала внимание от себя?
В тот раз я только улыбнулся не по своей воле, а кому ж хочется! И несколько растерянно откланялся. Однако, что могло бы показаться странным, я подумал, что, дай мне возможность выбирать, то я, без сомнения, остановился бы на старшей. Но тогда лишь посмеялся про себя и, получив необходимые разъяснения, отправился по своим делам. Мало ли их. И ещё не представлял, к чему всё это приведёт.
***
Через некоторое время мои визиты к эскулапам закончились успешно, я отдохнул и отоспался, и теперь осталось только получить резюме с флюорографии, чтобы на законных основаниях почувствовать себя здоровым и приступить к работе. Чтобы не толпиться вместе с народом, я решил прийти к окончанию приёма. Но мне пришлось подождать минут десять проветривание и всё такое.
Я вошёл, чувствуя, как уже успел надоесть за несколько своих визитов мне не терпелось. Но меня, как всегда, опять попросили подождать.
Я одна сегодня, Маша (я понял, что так зовут длинноногую медсестру) прихворнула, так что сначала нужно разобрать сегодняшнее.
У меня возражений не было любая болезнь, так или иначе, выбивает из колеи всех, работающих рядом. И, действительно, она сегодня выглядела немного усталой. Но показалась мне ещё более симпатичной, нежели при первой встрече. Наверное, оттого, что я наконец-таки отдохнул в полную силу и по-настоящему поправился.
На этот раз ожидание не было долгим через пять минут я снова вошёл в кабинет. Она взяла мои снимки, разложила на стекле, покрывавшем казённый стол, что-то пробормотала про себя и сказала:
Я сейчас посмотрю в архиве, и всё будет ясно.
***
Она открыла дверь и скрылась в маленьком кабинетике, доступ в который для меня был закрыт. Там находилось нечто вроде архива, в котором было необходимо порыться в бесчисленных тубах, чтобы извлечь интересующий снимок. Я же, проводив её взглядом, но, хорошенько не разглядев ножки, скрытые длинным халатом, остался ждать, переминаясь с ноги на ногу и дожёвывая очередную таблетку пресловутого «Рондо», на время заменившего мне сигареты. Естественно, с мятным вкусом и освежающим ароматом.
Я был более чем уверен, что теперь всё в порядке, снимки не покажут никакой аномалии, однако ждать не любил никогда. Впрочем, возможность побыть в обществе очаровательного доктора представлялась мне достаточной компенсацией за предыдущую, да и предстоящую беготню по поликлиникам. Увы, таков удел каждого, ухитрившегося неосмотрительно прихватить грипп или ОРЗ. Сейчас же я чувствовал себя хорошо, но больничный мне закрывать пока не собирались. Нужны были какие-то дополнительные исследования, ведомые только самим эскулапам. Но я повторяюсь.
Однако всякое ожидание рано или поздно заканчивается. Она появилась с маленьким пакетом, из которого торчали негативы моих предыдущих снимков. Выложив их на стол, она стала их сравнивать, пробормотав что-то скорее для себя мол, всё нормально, и остается только написать заключение. И неосторожно повернулась ко мне, чтобы сообщить результат. Да, слишком неосторожно, так, что наши губы оказались как раз рядом, и мне ничего не оставалось, как прижаться к ним, и одновременно положить ей руку на талию. Губы её были чрезвычайно мягкими и нежными, и даже сладкими. Она не противилась моим поцелуям, а, наоборот, придвинулась ко мне. Я обнимал её, совершенно позабыв о том, что хотя приём уже закончился, кто-то запросто мог вломиться в незапертую дверью. Возможно, и она забыла об этом. Потому что позволила мне ощутить её гибкое тело, и её огромные, даже под стеклами неизбежных очков, глаза прикрылись, и веки немного дрожали.