Вечером Татьяна все также была хмурой.
Ох, чует мое сердце, не к добру эта твоя работа.
Таня, ну что же всюду видеть подлог? Так жить нельзя. Подумай сама, останусь если я и вовсе без работы, то, как пробавляться станем? Придется мне искать место в другой мастерской? Без тебя?
Я с тобой пойду.
А ежели там не нужны мы обе? Так и станем по городу скитаться? С комнаты придется съехать.
Нет, комнату жалко. Стены тут крепкие, толстые, двери тоже. Сухая она и теплая, Таня обвела глазами их небольшую комнатку.
В ней подруги успели навести нехитрый уют, повесив на окна веселые занавески и украсив все, что можно, тряпочными вышитыми салфетками. У Глаши даже появилась этажерка с книгами и фикус в деревянной кадке.
Да, комнату жалко. А потому я встречусь завтра с хозяином, и после решим.
* * *Как только Татьяна увидела, пришедшего на встречу красавца Горелова, она отозвала Глашу в сторону.
Этот-то тебя быстро в кровать уложит, горячо зашептала она.
Таня, у тебя одно на уме!
Это не у меня на уме. Это я в его глазах блядских прочитала. Гляди, какой франт. На Володечку твоего по манерам похож. Такой же, видно, мот. Лощеный весь.
Ты совсем уже. У него супруга в доме.
Делай, как знаешь! Обрюхатит если, я брошу тебя сразу. В монастырь уйду, а ты по рукам пойдешь, сопли на кулак наматывать.
Таня, прекрати! Слушать тебя тошно.
Они еще долго переругивались и обменивались упреками в этот день, но сумма, озвученная в качестве жалования, была столь внушительной, что на рассвете Глафира пошла разыскивать дом, в котором проживал Горелов.
Пройдя пару кварталов, она увидела трехэтажное монументальное здание, серого камня. Весь второй этаж этого дома занимала огромная квартира Гореловых. Глаша вошла в просторный вестибюль парадного, поднялась по мраморным ступеням и оказалась возле высокой дубовой двери квартиры господ Гореловых. По обеим сторонам от двери, прямо в подъезде, стояли горшки с пальмами. Тут же горели газовые фонари. Глафира повернула ручку механического звонка. В глубине квартиры прозвучал курлыкающий звук.
Как ни странно, дверь открыл сам хозяин Александр Петрович. Ни прислуги, ни швейцара не было видно. Глаша смутилась. Она не могла себе признаться в том, что господин Горелов не был ей неприятен. Еще при первой встрече он произвел на нее должное впечатление, и она отметила про себя его красоту и стать. Она знала, что опасения Татьяны не безосновательны. Знала, но настырно шла навстречу. Разум ее оправдывал ее саму перед собой, внушая ей то, что она пришла в этот дом исключительно за деньгами, но сердце всякий раз начинало биться чуть быстрее при виде мужских зорких глаз. И к тому же от него так вкусно пахло, и запах этот так походил на запах того, кто так жестоко пренебрег ею.
Глафира Сергеевна, пойдемте. Я покажу вашу комнату, пригласил ее хозяин, приняв у нее легкий плащ и зонтик.
Глаша кивнула. Вдвоем они двигались по широкому коридору, стены коего были отделаны серым английским шелком в светлую полоску. Миновали несколько роскошных комнат, ровно до тех пор, пока не свернули направо.
А вот и ваша комната. Проходите. Здесь вы будете жить.
Нет, господин Горелов, я предпочитаю ночевать дома. Мы с подругой снимаем жилье.
Хорошо-хорошо. Но вдруг вы днем захотите отдохнуть. Или зимой допоздна пробудете. Тогда вам придется остаться.
Мне бы этого не хотелось. Я пришла сюда работать, Александр Петрович, стараясь казаться строгой, твердо произнесла Глафира.
Но сама все-таки зашла в свою новую комнату и чуть не ахнула от удивления. Она выглядела очень уютно и была обставлена дорогой мебелью. Казалось, что это не комната прислуги, а комната хозяйки. Стены были оклеены дорогими обоями. Широкая кровать с шелковым пологом смотрелась удивительно мягкой. Тусклый свет струился на розовое в цветах покрывало. Было здесь и огромное трюмо с зеркалом, и комод, и шкаф из полированного дерева. Пол этой комнаты бы устлан толстым ковром.
Александр Петрович, вы ничего не перепутали? Разве это моя комната?
Конечно ваша.
Простите, а где же ваша супруга?
Дело в том, что Татьяна Тарасовна сейчас в отъезде. Она уехала в деревню. В наше фамильное имение.
А когда она вернется?
Скоро, я полагаю через пару недель.
Он снова посмотрел на нее так, что она покраснела и отвела взгляд.
А каковы будут мои обязанности? спросила Глафира.
Конечно ваша.
Простите, а где же ваша супруга?
Дело в том, что Татьяна Тарасовна сейчас в отъезде. Она уехала в деревню. В наше фамильное имение.
А когда она вернется?
Скоро, я полагаю через пару недель.
Он снова посмотрел на нее так, что она покраснела и отвела взгляд.
А каковы будут мои обязанности? спросила Глафира.
Мне сказали, что вы играете на фортепьяно. Это правда?
Да, но я давно не играла. Пальцы отвыкли
Идемте в зал.
Они прошли в огромный зал с большими светлыми окнами, на которых висели массивные бархатные портьеры, перевитые золотистыми шнурками, с кисточками на концах. Паркетные полы были натерты до блеска. Пара роскошных диванов и точно таких же стульев расположились вдоль стен, оклеенных гобеленом с рисунками в виде лесного пейзажа. На стенах висели картины в золоченых рамах. Но главным в этой комнате было иное лакированным, черным, как ночное небо боком, поблескивал огромный, словно зверь, Беккеровский рояль, с белоснежными зубами костяных клавиш.
Сыграйте мне что-нибудь, осипшим от волнения голосом, произнес Горелов.
Глаша подошла к роялю и присела на мягкую банкетку. Руки плавно легли на клавиши. Она закрыла глаза. Как давно она не играла. Но память быстро вернула былое. Пальцы сначала неуверенно извлекли первые звуки, а после мелодия разорвала гулким эхом тишину огромного зала. Глаша, прикрыв глаза, играла Бетховена.
Кроме Горелова и Глафиры в этот момент в зале находился некто третий. Правда, в этот раз он был невидим.
«И снова Бетховен. И снова Лунная соната, прошептал он. Вы сговорились что ли с Махневым?»
После этих слов он бесшумно удалился из зала.
Глафира продолжала играть, а Александр Петрович не сводил с нее откровенно влюбленного взгляда.
Глашу тоже взволновала музыка, однако, она остановила игру и встала.
Александр Петрович, похоже, мы теряем время. С чего прикажете начать? Где мне стоит навести порядок?
Глафира Сергеевна, позвольте я поцелую вашу руку? Вы так великолепно играли.
И не успела Глаша возразить, как Александр взял ее узкую ладонь и поцеловал. Глафира смутилась и одернула руку.
Александр Петрович, покажите мне кухню и хозяйственные помещения.
В следующий раз непременно. А сейчас лучше поиграйте еще.
Александр Петрович, вам надобно нанять приличного тапера, чтобы вас развлекал.
Горелов помрачнел.
Сударыня, если мне нужен будет ваш совет, я непременно попрошу вас об этом. А сейчас Видите ли, я привык, чтобы слуги исполняли мои приказы с большей почтительностью. И если я жду от вас не работы по хозяйству, а игры на фортепьяно, то извольте выполнять, если вы здоровы.
Я здорова, ответила Глаша с пунцовыми от стыда щеками.
Она еще играла ему в этот день. А он сидел напротив и смотрел на нее. Потом он велел накрыть им в столовой и приказал Глафире отобедать с ним за одним столом. После небольших колебаний и приличествующих ее положению в этом доме условностей, а равно никому не нужных реверансов, Глаша согласилась-таки разделить с ним трапезу. От красиво сервированного стола и обилия закусок у Глаши разбежались глаза.
Довольно часто мне доставляют еду из ресторации. Извольте откушать вместе со мной, Глафира Сергеевна, пояснил он. Не часто, но иногда, на правах вашего хозяина, я буду просить вас, обедать вместе со мной.
На обед был суп из стерляди, расстегаи с мясом, рыбное заливное, пара паштетов, фрукты и вино. Прислуживал им за столом ловкий молодой мужчина, который часто исполнял обязанности слуги и дворецкого. Пожилую Матрену хозяин отправил-таки днем раньше в деревню.
Глаша хоть и была голодна, однако, старалась есть мало. Исподволь она поглядывала на манеры Горелова. Еще ранее она заметила, что кисти его рук очень изящны и в то же время крепки. Чуть смугловатые длинные пальцы были унизаны двумя дорогими перстнями.
«Как его руки похожи на руки Махнева», пронеслось в ее голове, и она снова покраснела.
После обеда Александр Петрович поехал на службу.
Глафира Сергеевна, на сегодня вы можете быть свободны, а завтра я жду вас у себя.
Хорошо, сударь, Глафира сделала реверанс.
Ах, да. Чуть не забыл. Пойдемте в мой кабинет, я выдам вам аванс.
Полно вам, Александр Петрович, я у вас нахожусь лишь несколько часов и ровным счетом ничего такого не сделала.
Я предпочту судить об этом сам, сделали вы для меня что-то стоящее или нет. Пойдемте.