Церемония проводов была «для узкого круга», на то было две причины: пропускной режим (кого попало на причал морского вокзала не пускают пограничная зона и собственно, местонахождение парусника это не фасадная сторона города и на том же причале стояло несколько торговых судов, а сам причал был заставлен трейлерами, нагруженными ящиками с капустой Прямо напротив парусника стоял, доводимый в то время до ума корабль системы Sea Launch, предназначенный то ли для французов, то ли ещё для кого. На его фоне тоже можно было запечатлеть себя в выгодном ракурсе (Я-космонавт!). Провожающих допускали и на борт, правда ожидание пропусков зачастую длилось часами (пока напечатают список гостей, пока отнесут на проходную, короче говоря, кто позаботился о своих визитёрах заранее тот и молодец). Однако, курсантам, внесённым в списки и без проблем пересекающим «невидимую стену», удалось выяснить, что, как это часто бывает, напускная строгость контроля не что иное как формальность. Двое из них, решили избавиться от остатков наличных денег (всё-таки есть на свете люди с чутьём, не потрать эти деньги сейчас, потом уже и тратить было бы нечего) и пробежались до ближайшего магазина, где приобрели всякую полезную мелочь вроде сигарет, десятка банок газировки и тому подобного. Несли всё в руках, поэтому удостоились шутки от пограничника на пропускном пункте на тему «о, уже несёте разводить?». В ответ шутник узнал, что курсанты не «бухают», поэтому в банках героин. На что он, даже не меняясь в лице, ответил, что вывозить можно всё что угодно, это никого не беспокоит. Интересно, где-нибудь в Штатах такое возможно? Или в стране сразу бы подняли уровень угроз до красного уровня? А сколько времени потратили бы эстонцы, пытаясь выпарить героин из газировки? Что бы не говорили про Россию, но жить здесь временами весело как нигде в мире.
Так или иначе, но церемония прощания состоялась, и парусник отошёл от причала и с помощью двух буксиров начал движение к морскому каналу. Вот это, пожалуй, и была торжественная часть, без официальных глупостей и прочей формальной болтовни Выход в морской канал проходит между островов, на которых находятся, в том числе и высотные жилые дома. Так вот на крышах этих домов сидели люди, выкрикивали приветствия и аплодировали. Наконец и город остался позади, парусник вышел в морской канал и двинулся по направлению к Кронштадту Тишина и закатное небо сделали своё дело, несмотря на эмоции тех, кто выходил в море впервые, палуба опустела вахта несла свою службу, праздношатающихся не наблюдалось.
Утро первого дня морского вояжа началось с тренировок по подъёму на мачты. Как оказалось впоследствии все молодые моряки обещали матерям никогда не забираться на мачту, предоставив эту возможность «старшим и более опытным товарищам». Но обещания обещаниями, а здесь никакой маминой любви ожидать не приходилось, да никто и не пришёл на парусник за этим. Глаза боятся, а руки держат, ноги трясутся, но двигаются, можно вспоминать о правиле «трёх точек», а можно и нет, инстинкт подскажет, что только так и забираются наверх по вантам. Можно также помнить о том, что вниз смотреть нельзя, но по-правде когда лезешь наверх, вниз смотреть некогда. Единственная мысль, которая присутствует в голове помимо любого желания отсутствие страховки, её можно закрепить, уже поднявшись, а вот по пути наверх или вниз ты сам своя страховка. Насчёт же самих ремней можно было порассуждать о том, сработает или нет. Ничего общего с альпинистским снаряжением из героических фильмов курсантская страховка не имела, больше общего с собачьей шлейкой, да и вид такой, как будто с постройки корабля её не меняли все эти факторы давали пищу для рассуждений на тему «а если вдруг», мнения разделились, но в основном предполагалось, что если страховка выдержит, то придётся пожертвовать рёбрами, а если нет, то о рёбрах беспокоится не стоит. Предположения о последствиях не были лишены оснований: те, кто пробовал использовать свой страховочный пояс как качели убеждались будет больно (и это просто попытка повисеть). Но, всё хорошо, что хорошо кончается, никому не понадобилось сращивать рёбра и никого не потребовалось смывать с палубы. Помимо страховочных поясов желающие получили доступ к корабельному снабжению, прежде всего к дождевикам и непромокаемым брюкам, ничего общего с качественным морским снаряжением они, разумеется, не имели, самая что ни на есть бюджетная версия ярко-жёлтого цвета, бывшая в употреблении не один год. На сленге это одеяние называлось как бы помягче знаете, как в разговорной речи называется «Дюрекс», вот так назывались и дождевики. Никакого намёка на вентиляцию, просто резина. У надевшего полный комплект с целью защититься от дождя были все шансы вылезти наружу мокрым от пота, так что широкого употребления «защитные средства» не имели. Куртки носили, не застёгивая, брюки же надевались в самом крайнем случае. Также в наличии имелись ботинки (не рабочая классика с подошвой предотвращающей скольжение и металлическим подноском, защищающим пальцы от травм, а простые, непригодные для работы на судне), даже не второго срока службы, а четвёртого или пятого, то есть подлежащие утилизации не один год назад. Их преклонный возраст сделал даже мягкие вставки абсолютно «деревянными». Ещё были старые немецкие свитера и синие куртки (их вообще не выдавали, видимо берегли на случай ядерной войны). Все эти предметы одежды, кроме «Дюрексов», были подарены немецкими друзьями парусника в середине девяностых собственного снабжения для курсантов предусмотрено не было вообще. Выдаваемая же на берегу курсантская роба, была пригодна для хорошей сухой погоды, но никак ни для работы в море Ещё знаковым событием на паруснике стало назначение старшин мачт. Это по большому счёту не сильно выделяющая должность означала, что один из курсантов на время становится главнее других в деле назначения дежурств и вахт у трапа. По какому принципу выбирали начальников ? как обычно, назначением, без особых раздумий. Могла понравиться фамилия и вот оно главный найден. Но случилась накладка, вахты грота и фока приняли своих старшин без проблем, а вот старшиной бизонов назначили маленького паренька с арктического факультета и кое-кого это напрягло. Поводом для беспокойства стало наличие у одного из курсантов (он раньше успел поучиться в среднем мореходном училище) сертификата матроса второго класса. Он сам гордо называл бумажку «удостоверение матроса» и многократно предъявлял юнгам из «морской лиги», поскольку коллег этот папирус не сильно впечатлял. Так вот он побежал к боцману и произнеся много громких и слезливых фраз убедил его, что нельзя обойти на карьерной лестнице такого замечательного парня. Когда же рокировку произвели, то новый босс немедленно достал специальную тетрадку, гордо вывел на ней своё имя и «старшина бизани», и приступил к выполнению обязанностей по рисованию графика дежурств. Говоря по-простому стал заниматься бюрократией и отращивать эполеты.
Если кто-то предполагает, что выход в море предполагал немедленную постановку парусов и «белоснежный парусник беззвучно скользит по морской глади» он жертва пропаганды и мультфильмов прежде чем ставить паруса, необходимо их поднять и закрепить на реях (это в случае прямых парусов, с косыми чуть проще, однако они тоже убраны и требуют работы). Сразу ответим на вопрос, почему паруса убирают? Долгие зимние стоянки не добавляют новизны и прочности, а круглогодичная эксплуатация учебного парусника в принципе невозможна период ,отведённый на практику ограничен учебными планами так что сначала парусник лишён даже парусов. Но, мало-помалу, дрожь в коленках у верхолазов пропала, навыки преодоления марсовых и салинговых площадок появились и развились, так что паруса занимали предназначенные им места. Верёвки (именно так их называют поначалу молодые моряки, да и к концу плавания осваивают не все, парусник это мечта для стороннего наблюдателя, профессиональным морякам бывают роднее обычные торговые суда) короче говоря «верёвки и тряпочки» это тоже профессиональный сленг. После того, как парусник превратился собственно в парусник, начинается аттракцион по «сдаче снастей», как не трудно догадаться запланированный результат полное знание и понимание «какую верёвку нужно потянуть (или ослабить), чтобы тряпочка заняла своё место. Ну и не является тайной, что в море тоже есть «ботаны» и те, кто красному диплому и синему носу предпочитают «наоборот» (красный нос и синий диплом). По-плану «все должны знать снасти» до первого иностранного порта, вполне предсказуемо, что данный план торжественно проваливается, поскольку укладывается в срок не более четверти курсантов (ботаны и подботаны). Далее даётся ещё пара дней, потом ещё, в результате остаётся несколько не сдавших из числа, нет не ленивых и тупых, а принципиальных технократов (которым просто не интересно возиться с «анахронизмом»). Просто же выучить оснащение парусника дело двух часов, потом все полученные тяжким трудом знания испаряются, их возобновляют, и, где-то после пятого круга (знаю-забыл) что-то «пишется на подкорку» и готово к употреблению. Помимо этой «теории нитратности курсантов» (копирайт Юрия Петровича Антонова, в 90 годы прошлого века начальника Общеинженерного Факультета ГМА), есть ещё и методы заучивания «тряпочек-верёвочек». Первый и наиболее употребимый по местонахождению рабочих концов этих самых верёвочек на палубе (то есть тех частей, которые хватают и тянут). В двух словах метод описывается так «здесь должна быть эта верёвка». Иногда метод даёт сбой (ошибка памяти, либо верёвки поменяли местами в некоторых случаях такое возможно). Второй метод для узкого круга тех, кто любит парусник или просто хочет знать что делает. Называется «посмотри наверх», увидишь, куда ведёт верёвочка, и поймешь, зачем она метод сложнее т.к. помимо заучивания требует и осознания. Приверженцев метода в курсантской среде немного, это просто факт (да и работать за идею готовы немногие, всё-таки зарплаты на торговых судах приличных компаний выгодно отличаются от государственных зарплат работников академии, детей олигархов среди моряков нет, так что чистым удовольствием заниматься некогда). Короче говоря, реализован принцип необходимой достаточности для беспроблемного прохождения практики поверхностных знаний хватит, а лезть в дебри гостям нет смысла. Что же до течения нашей истории, то первым портом захода был немецкий Висмар.
Висмар. Во всех смыслах промежуточный финиш восточногерманский город (не надо считать года со времени объединения, Германия по-прежнему делится на две части просто неформально), то есть с одной стороны это европейский город, совершенно не похожий на славянский мир, с другой ещё несколько лет назад там любили дедушку Ленина и строили что строили. Но вот деньги здесь были совсем другие, а накопилось их на каждую курсантскую душу страшно сказать по 15 марок. На этом стоило бы закончить, но на сцену вышел наш персонаж без имени по прозвищу Чахлый (тоже из «балласта» руководитель практики), в его обязанность входила раздача денег курсантам Понимаю ваше недоумение что сложного в раздаче 15 марок на человека, имея в арсенале банкноты по 10 и монеты по 5, но творческий подход функционера это тоже искусство. Первые, кто подходил за своим жалованьем получали по 3 монеты (причём те, кто просил банкноту с целью отложить везти монеты на родину терять половину номинала при обмене, получали твёрдый отказ, что называется без объяснения причины), а вот остальные 3 банкноты на двоих. Понятно, что поменять десятку на две пятёрки, у ранее получивших жалование, не составляло труда, но важно само отношение. Великая должность, подразумевающая великие поступки.