И мама ещё сказала «Какая красивая! Теперь у меня есть своя собственная небесная свеча!» она позорно всхлипнула.
Это всё тяжело малыш Иван посадил её, как маленькую, себе на колени и укрыл ру-ками от внешнего мира, но изменить мы с тобой ничего не можем. А мама она всегда будет с нами, понимаешь?
В дверь позвонили.
На пороге смущённо переминаясь, стояла Одри Хёпберн, или, во всяком случае, её точ-ная копия. Большие, выразительные глаза умоляюще глядели Ивану в лицо, а черные загнутые вверх ресницы слегка трепетали.
Простите, пожалуйста! Я живу напротив. Ключ застрял в замке. Заклинило, наверное не поможете?
Иван молча шагнул за порог.
3
Неважно сколько лет ты знаешь человека, если тебе неожиданно попадается «родная душа». Вы можете быть знакомы годы, десятилетия и быть обманутыми, а можете встре-титься утром и вечером знать, что вам повезло и вы, наконец-то, не один.
Неизвестно, ощущала ли подобное Марина, новая знакомая, после первого обмена взглядами, но оно появилось, это чувство «родства», во всяком случае, у Ивана.
Её квартира была очень похожа на музыкальную шкатулку. Гладкие кукольные стены с розовыми обоями, очень много мелких чудных вещичек, дорожных сувениров и красивая абстрактная картина нал диваном, яркая и немного раздражающая.
Странным образом, вся обстановка была настолько инородна хозяйке, что поначалу Иван даже подумал, а не съёмная ли это жилплощадь? Но спросить постеснялся.
Время остановилось, деликатно не мешая важному разговору. А может и не важному, но такому, при котором наметившееся чувство начинает медленно выкристаллизовываться, теряя аморфную размытость.
Маше тут явно нравилось. Она, краем уха слушая взрослые разговоры, листала отлично иллюстрированный альбом Левитана и качала ногой. Хозяйка ей тоже понравилась. Искренняя, она не сюсюкала, не говорила штампами и не пыталась угодить. И что ценно, воспринимала Машу как равную. Сто баллов!
Чай недовольно остывал в кружках, конфеты так никто, кроме Маши, и не попробовал не до них. Иван слушал. Приятно, по-мужски, не перебивая.
Вы уж простите, что так разоткровенничалась перед незнакомым человеком, попыта-лась независимо улыбнуться хозяйка, сама не знаю, как вышло.
А мы уже не незнакомы. И даже соседи. Я понимаю вас, Марина Владимировна. Спасибо вам за доверие, Иван мягко посмотрел ей в глаза, и по праву соседства вы поз-волите называть вас просто по имени и на «ты»?
Она улыбнулась.
А вы хитрый!
Почему?
Потому что я первая хотела вам это предложить.
Да? обрадовался Иван, Тогда без проблем. Начнём сначала?
Он важно и комично протянул руку:
Иван!
Марина!
Очень приятно.
И мне.
Они помолчали.
Может, ещё чаю?
Нет, спасибо. Я вообщето к кофе привык там.
А кофе хорошего нет, огорчилась Марина, есть «растворяшка». Налить?
Давайте.
Давай! Мы же договорились!
Они так громко засмеялись, что даже увлечённая книгой Маша не удержавшись, прыснула.
Марина, можно спрошу?
Конечно.
А как тебе удалось от него отвязаться? Иван неловко ёрзнул в кресле, Извини, не из праздного любопытства интересуюсь. Просто я уже говорил, там, в Праге, у меня была своя охранная фирма, может смогу что посоветовать?
Хозяйка усмехнулась и пожала плечами:
Ничего, нормально. Просто тема грустная. А, в общем, всё банально: сменила фами-лию, паспорт, ликвидировала старые контакты и уехала. В его родной город. Он всегда его терпеть не мог. Вот я и решила это последнее место, где он будет меня искать. Так вот.
Она резко тряхнула головой:
А знаешь, я тебе завидую!
Мне??
Да!
И чему же?
Хотя бы тому, что ты встретил настоящую любовь и прожил в таком счастье столько лет! Не всем так везёт.
Тем тяжелее было её потерять.
Иван поднялся.
Машунь, нам пора!
Маша послушно встала и, бросив последний взгляд на альбом, положила его на место.
Возьми с собой, заметила её сожаление соседка, потом принесёшь. Хорошо?
Хорошо. Спасибо!
В прихожей, у двери, Марина легко дотронулась до руки гостя.
Надеюсь, я ничего лишнего не сказала? Если да, прошу простить.
Всё хорошо, нашёл в себе силы просветлеть лицом Иван, всё хорошо.
4
4
Он терпеть не мог этот вычурный и громоздкий камин. Каждый раз, заходя в гостиную, невольно делал шаг назад, чтобы не пройти близко от его разверстой ненасытной пасти с чёрными зубами угольков.
К несчастью, перепланировка была невозможна. Это был очень старый особняк, где ка-минная стена являлась одной из несущих дешевле было купить новый дом. А ещё он ненавидел зеркала. Отражение словно издевалось над ним: крючковатый нос, слишком длинный для лица подбородок, немного выпученные, почти без ресниц, глаза, а ещё этот ужасный шрам, делящий правую щеку ровно напополам от мочки уха до нижней губы.
Зато огонь ему нравился: дарил тепло и свет, которого было вполне достаточно, чтобы дотянуться до графина с «шотландским».
За спиной раздался шорох, и горбоносый невольно сунул руку в потайной карман во внутренней спинке кресла, однако, увидев причину шума расслабился.
Толстый, страшно потеющий мужчина, на «полусогнутых», протиснулся к камину и встал так, чтобы он его видел.
Привет, Зураб! заискивающе произнёс гость, Я приехал сразу, как освободился.
Привет, Пончик, шрам на щеке побагровел до синевы, Знаешь, ты, по-моему, пере-стал различать разницу между своими удовольствиями и делом! Надеюсь, понимаешь, что это не есть здорово?
Толстяк суетливо промокнул лоб платком и угодливо зачастил слегка дрожащим голосом:
Это не так, у меня на примете уже припасён один экземплярчик, из свеженьких но надо время! Время! Даже в цирке, на дрессировку, отводится определённое время! А здесь человек! А ты хочешь
Это ты хочешь! горбоносый Зураб угрожающе сузил глаза и хищно ощерился, Хо-чешь сделать всё быстро и качественно! А?
Конечно, конечно, быстро-быстро закивал головой толстяк, всё будет, как договорились!
Договорились а куда бы ты делся, Пончик? Тебе неделя, максимум две. А потом или твой экземплярчик, или но не будем о грустном. Свободен!
Я не подведу. Ты же знаешь меня, Зураб! Всё будет, как надо. Я позвоню.
Пятясь спиной вперёд и немного приседая от ужаса, гость вывалился из комнаты. Человек со шрамом презрительно скривил губы. Помешав кочергой прогорающие брикеты, он с явной неохотой вытащил из кармана сотовый и набрал номер.
Жук, она здесь, теперь манера его общения разительно изменилась: стала мягкой, и даже немного угодливой, Точно. Срисовали возле подъезда. Ага. Пришлю. Там ещё и две свежие, глянь. Правда, в фас некачественно, но узнать можно.
Далёкий, глуховатый голос предупредил:
Пока просто приглядывайте. Ребятишек своих держи на дистанции. Приеду и разберусь сам. Ясно?
Да. Без проблем. Когда будешь?
После дождичка в четверг, хмыкнул тот, кого назвали Жуком и отключился.
«Мудак!» скрежетнул зубами горбоносый и бросил телефон на стоящий возле софы столик.
Огонь потухал но ненависть только разгоралась.
5
Осень не всем подходит. Но Мария относилась к её абсолютным обожателям. Она при-выкла возвращаться домой пешком, через парк до поворота, а потом радостно сбежать с невысокого холмика вниз до самого подъезда. Сегодня парк был особенно красив. Разноцветный перелив листьев мягко гармонировал с местами ещё зелёной травой и бусинками дождевых капель, отражающих уступчивое солнце.
Школа выравнивалась. Не то, чтобы стало хорошо, но уж точно терпимо. Золотова и её группка с того дня во дворе обходили новенькую стороной, лишь иногда пошипливая в спину гусынями. Остальным одноклассникам она, скорее, нравилась, хотя лучшей подру-гой, оставалась только Света.
А ещё повезло с учительницей по любимому предмету «Изобразительное искусство». Ксения Павловна была черноглазой, хрупкой, похожей на встрёпанную галку и удивительно доброй.
Маша вспомнила свой первый урок и задание рисунок на вольную тему. Бревновский клаштер (замок в окрестностях Праги), её любимое с мамой место, особенно весной, когда вокруг старинной стены начинали расцветать могучие каштаны, получился совсем неплохо. Замечтавшись, она даже не услышала команду сдавать работы.
Семёнова, ты уже где-то училась рисованию? с искренним изумлением спросила тогда учительница.
Нет.
А с частным педагогом?
Только с мамой.
А мама? продолжала допытываться Ксения Павловна Мама училась где-то?
Да. В высшей школе прикладного искусства в Праге.