2-й монах. Его почти никто не видел. (Удар плетки.)
1-й монах. Как никто не видел? (Удар плетки.)
2-й монах. Почти никто. Вблизи. (Удар плетки.)
3-й монах. Такие люди встречаются редко в природе. Они почти не видны, но всегда присутствуют в твоей жизни. (Удар плетки.)
1-й монах. Тогда откуда, из каких ветров и мыслей возникли все эти разговоры о его красивом лике? (Удар плетки.)
3-й монах. Это миф. Для одних он действительно очень красив, как тропическая тень в летний зной. Для других он неприятен, как теплая водка воскресным днём. Все зависит от того, какими глазами ты на него смотришь: приниженными или открытыми, с ужасом или притворно ласково. Поэтому разные взгляды рождают разные чувства или безоговорочного обоготворения Нарцисса или полного омерзения от его вида. Но, так или иначе, кто может судить о его красоте, если взгляды у всех разные? (Удар плетки.)
1-й монах. Я подумал, что красивые люди не могут отдавать такие приказы. (Удар плетки.)
2-й монах. В этих приказах и погибает его красота. (Удар плетки.)
3-й монах. Но его приказы почти никто не слышал. И неизвестно, Нарцисс их отдавал или они приснились воинам, когда им чудилось под утро грудное молоко крестьянок. (Удар плетки.)
2-й монах. Неизвестно или все-таки понятно? (Удар плетки.)
3-й монах. Конечно, понятно, но так всё неизвестно. (Удар плетки.)
1-й монах. Так же, как боль. Так понятна и так непостижима (Удар плетки.)
2-й монах. Как молод ты и прав. Я думал, что к боли можно привыкнуть. Но это не так. (Удар плетки.)
3-й монах. Тот, кто постигнет боль, тот достигнет мудрости. (Удар плетки.) Но почему же мне так больно? (Умирает.)
2-й монах. В этой стране так больно жить
1-й монах.и так больно умирать
В страхе бросают плетки.
1-й монах. Что будем делать?
2-й монах. Его надо похоронить в хорошем месте. Лучше рядом с погибшими девушками. Земля там мягкая, увлажненная их молоком и кровью. Ее будет легко копать, и ему там будет слаще и теплее.
1-й монах. Но где это место?
2-й монах. А ведь действительно! Мы ничего не знаем, а воины не скажут, где спрятаны тела. Они не то пропали под листьями деревьев, не то укрылись мхом зелено-изумрудным, не то растаяли на поле, как медузы, нечаянно попавшие на землю.
1-й монах. Разве люди могут, как медузы, просто так пропадать?
2-й монах. Тс-с-с. На наших полях может произойти всё, что угодно. Даже чудо исчезновения.
1-й монах. Тогда это великое чудо.
2-й монах. Самое великое в наши дни.
1-й монах. Давай найдем другое место для прощания с покойным. Мы взвалим его на осла, что крупнее телом, и уйдем скорей отсюда. Холодает.
2-й монах. Но сначала помолимся за душу.
Молятся.
1-й осёл. Как ты думаешь, Серый, ты крупнее меня?
2-й осёл. Крупнее тебя? Хм. Смотря с какой стороны за мной наблюдать.
1-й осёл. Если за тобой наблюдать с поезда, идущего с восточных русских лесов, то это будет напрасно. Тебя не заметят. Слишком ты заурядный для них осёл.
2-й осёл. Несомненно.
1-й осёл. Если смотреть с самолета, летящего с севера, то ты будешь для них неприметной точкой. Если присмотреться к тебе в бинокль с западных гор, то ты, несомненно, вызовешь у них некоторый коммерческий интерес. Ну а если кто-то будет сидеть в южных подсолнухах и издали любоваться тобой, то эта крупная любовь вызовет даже у меня большую зависть.
2-й осёл. С этих сторон я себя не представлял в разрезе. Я думал, Малой, что ты меня оценишь проще сверху или снизу.
1-й осёл. Ну, знаешь, милый друг, чем рассматривать твой вид и в профиль и анфас, уж лучше оценивать тебя по весу. Это весомое занятие перевозить на себе трупы в мир иной в наш шаткий век.
2-й осёл. Век расшатался, и страшней всего, что я рождён на своей спине везти его.
1-й осёл. Нет ничего страшнее для хозяев начитанного умного осла.
2-й осёл. Пускай боятся.
1-й осёл. Боюсь, что бояться им недолго.
2-й осёл. Своими длинными ушами я слышу приближение людей.
1-й осёл. Вперед на поиски могилы!
За сценой раздаются громкие и протяжные крики женщин.
1-й монах. Сюда стремятся люди!
2-й монах. Как некстати!
1-й монах. Встревожил кто-то вечерний мировой покой. Надо удаляться потихоньку.
2-й монах. Окончена молитва, мы уходим.
Монахи кладут труп на осла. Все уходят.
Сцена вторая
Там же
Местные пожилые жительницы
Жительницы. Быстрее! Скоро будет поздно! Быстрее! Скоро будет поздно! Ищите их! Солнце садится! Доченька! Дочка! Солнце садится! Сколько можно работать? Хватит трудиться! Чем же поля их взволновали? Дети проснутся, нечего кушать! Доченька! Дочка! Эх! Солнце садится! Урожай подождет! Осень не близко! Чем же поля их взволновали? Нет нигде их? Может, погибли? Может, гуляют? Доченька! Дочка! Нигде не видно! Чем же поля их взволновали? Как же обидно! Солнце садится! Чувствую сердцем: что-то случилось! Дети проснутся, нечего кушать! Доченька! Дочка! Какие стога их в сено забрали? Хочется плакать! Только нашлись бы! Детей накормите, гуляйте хоть сутки! Младенцы рыдают! Солнце садится! Что же случилось? Хватит трудиться! Доченька! Дочка! Какие стога их в сено забрали? Хватит работать! Осень не близко! Дети проснутся, нечего кушать! Доченька! Дочка! Старые стали матери ваши! Ржавые очень! Ноет простуда! Ржавчина точит ржавые груди! Мы ж не накормим деточек ваших! Куда вы пропали? Мы заржавели на поле проклятом! Доченька! Дочка! Солнце садится! Груди засохли! Детей накормите! Накормите детей и гуляйте, сколько хотите! Гуляйте всю жизнь, если жить так хотите! Солнце садится! Боже! Темнеет! Доченька! Дочка! Чем же поля их взволновали? Какие стога их в сено забрали? Как же найти их? Рыдайте так громко, чтоб до звезд доносилось! Быстрее! Ищите их! Терзайтесь так мощно, чтоб сердце разбилось! Доченька! Дочка! Что вы творите? Детей вы убьете! Боже! Темнеет! Нас до могилы вы доведете! Боже, как страшно! Темно и не видно! Только нашлись бы! Нет в живых их! Что говоришь ты? Как же обидно! Быстрее! Быстрее! Твари вы старые! Неситесь резвее! Всё! Мы устали. Сердце не ноет. Слезы не льются. Неситесь резвее! Сердце не ноет. Горло не стонет. Темно и не видно! Неситесь резвее! Твари вы старые, что же вы сели? Резвее бежать мы не умеем. Темно и не видно! Можешь одна ты кричать до рассвета. Больше бежать мы не умеем. Буду кричать я до конца света: Доченька! Дочка! Доченька! Дочка! Надо домой возвращаться. Так страшно. Чем мы внуков накормим кричащих? Надо домой возвращаться. Разотрем свои старые груди. Может, они не поймут. О грудном молоке позабудут. Что говорит она, старая дура? Как растереть их? Ржавчину снять как? Надо домой возвращаться. Хоть топором её обрубите, хоть тесаком морщины снимите. Доченька! Дочка! Да не шуми ты! Пойдемте, подруги. Хоть обманулись бы все наши внуки. Доченька! Дочка! Глупая баба, чтоб ты пропала! Доченька! Дочка! Мы возвращаемся. Не слушают ноги, не слушают руки. Как дойти нам до дома? Мы возвращаемся. Ползите, подруги. Ползите резвее, внуки там плачут. Ползите, как змеи. Ползите, как гады. Может, успеем. Ползите, так надо! Доченька! Дочка! Меня подтолкните. Какие мы старые. Пока ползёте, влажной листвою груди трите. Меня подтолкните. В ночной траве сухую грудь размягчайте. Доченька! Дочка! Боже! Проклятье!