Как вы думаете, Зойка застала динозавров? Не, она была причиной, почему те вымерли. Её плечи трясутся от беззвучного хохота. Алекс, ну и чего сидишь такая тухлая, будто это ты померла, а не Татарчук? заявляет она, но тут же понимает, что именно ляпнула. Ой, глаза округляются, прости. Я случайно.
Случайно?! Во мне закипает ярость, а пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. Поднимаюсь так резко, что стул валится на пол. Бах! Все, как назло, замолкают. Зато Зоя Павловна реагирует на громкий звук и оборачивается к нам, слепо сощурившись.
Александра! Что за вольности?! Ну-ка сядь на место! Стучит указкой по доске, но я не реагирую.
Как ей ответить? «Уж простите, что Кэт ржет над смертью моей лучшей подруги?»
Хватаю рюкзак и сбегаю подальше от всех. Перед глазами всё расплывается пятнами, и мне кажется, что я запнусь о собственную ногу и непременно навернусь с лестницы. Не удержу равновесия. Разобьюсь вдребезги, как хрустальная ваза. И пусть. Так будет лучше для всех.
Почти забегаю в гардероб, но у поворота меня ловит Наташка.
Давай-ка заглянем на минутку ко мне. Держи. Протягивает носовой платок, но я уже стерла слезы рукавом пуловера. Мы плачем, приходя на свет, а все дальнейшее подтверждает, что плакали мы не напрасно2, вздыхает она горестно.
Обычно Наташка держит дверь в свой кабинет нараспашку «эта дверь открыта так же, как и я сама», но теперь запирает её изнутри и садится напротив меня. Нас разделяет пустой письменный стол. Никогда не понимала, зачем в школе психолог? Неужели хоть кто-то в здравом уме пойдет делиться проблемами с взрослой теткой? Пожалуется на парня-неудачника или на безразличие родителей? На то, как напился дешевого пойла и не помнит, что творил после вечеринки?
Не верю.
Именно поэтому Наташка так воодушевилась, когда новость о Марине пробежалась шепотками по школьным коридорам. У неё появилась настоящая работа. С того дня она проводит с нами дополнительные занятия, требует честности, зазывает в свой кабинет на «непринужденную беседу» и просит заполнять тупые анкеты.
Думали ли вы о самоубийстве?
А. Думаю постоянно
Б. Часто
В. Редко
Г. Никогда
Д. Думаю прямо сейчас, потому что от идиотских вопросов хочется утопиться.
Правильный ответ: «Г».
Да-да, в анкете есть правильные или неправильные ответы! И вообще, как отвечать честно, когда анонимностью даже не пахнет каждый бланк именной?
Наташка не подозревает, насколько всем наплевать и на Марину, и на то, что она ушла дождливым пятничным вечером, перед самыми выходными. Написала свой последний статус в социальной сети, под которым сейчас плодятся однообразные соболезнования, и всё.
А я здесь дышу, двигаюсь, разговариваю, но не живу, и вынуждена отвечать на наводящие вопросы. Как эта девица может называться психологом, если даже одевается по-дурацки: в темные блузки и бесформенные юбки длиной ниже колена? Если носит очки, моет голову раз в четыре дня и бубнит себе под нос что-то несуразное?
Саш, что с тобой?
Я немного сорвалась. Сцепляю пальцы в замок и рассматриваю клубок пыли, не выметенный уборщицей.
Неудивительно, ведь ты копишь всё в себе. Глубоко вдохни и резко выдохни. Расскажи, что скопилось на сердце. О нет, она опять заводит знакомую песню! До сегодняшнего дня нам не удавалось поговорить по душам. Знаешь, смерть Марины коснулась каждого в этой школе.
«Не смерть уход. Она просто ушла», твержу себе.
Марина была светлой и невероятно талантливой девочкой. Наташка качает головой.
Меня распирает от негодования. Нет, нет и нет! Что за бред?! Марина ничем не выделялась: не умела готовить, вышивать, вязать, рисовать или петь. Да ей на ухо наступил не медведь, а целое стадо слонов. Марина не увлекалась никаким творчеством. Она была самой обычной.
Чувствую, как закипаю, а Наташка продолжает, поправив дужку очков:
В этом кабинете мы частенько обсуждали её фотоснимки за чашечкой чая.
В смысле?..
Я поднимаю полный непонимания взгляд.
Она ходила к вам?
Да, соглашается Наташка, радостная, что я поддалась на её манипуляцию. Не ежедневно, но несколько раз в месяц. Мне очень нравилось общаться с Мариной.
Вы лжете, выдавливаю из себя и ощущаю, как щеки наливаются краской. Марина бы сказала, что ходит к психологу. Она ни разу не заикалась про вас!
Но психолог улыбается каким-то своим мыслям .
Мне незачем обманывать тебя. Марина была честна со мной, и она бы не хотела, чтобы её лучшая подруга сейчас страдала, убегала с уроков и плакала где-то совсем одна.
«Не лучшая, а единственная», хочу поправить, но прикусываю язык.
Не может быть. Бред. Несуразица. Моя Марина простая и понятная не стала бы проводить время с этой унылой девицей, от которой пахнет не духами, а хозяйственным мылом.
Впрочем, в последний год Марина оставалась после уроков на какие-то дополнительные занятия. Мне говорила, что по химии, а я не понимала, на кой ей химия, которую она знает в совершенстве? Неужели Марина скрывала от меня дружбу со школьным психологом?
Скажи, ты ведешь дневник? спрашивает Наташка проникновенно.
Да, отвечаю без особого энтузиазма. Я завела инста-блог. Выкладываю туда свои снимки.
Надеюсь, что её смутит незнакомое слово, но Наташка выставляет большой палец в знак одобрения.
Какая неординарная идея. Какого рода фотографии ты делаешь? Тебе нравится то, чем ты занимаешься?
Наташка первая, кто всерьез интересуется моим блогом. Не из жалости. Не чтобы проявить участие, а с неподдельным любопытством. В её взгляде загораются искорки, и внезапно меня прорывает:
Пока не уверена. Я только начала выкладывать фото, но уже есть несколько подписчиков. Правда, я буду скрывать записи от одноклассников, потому что не хочу делиться с ними личным. Мне не нужны лайки из жалости.
Согласна. Такие дневники лучше вести под вымышленным именем, чтобы никто из знакомых не лез в твое личное пространство. Да и чужих людей, по правде, незачем туда пускать.
Возможно, обрываю её.
Не настаиваю на своей правоте. Наташка поднимает руки ладонями ко мне. Кстати, я тоже веду блог.
Она добавляет очередную цитату, открывая на телефоне инста-профиль. Экран наполняется красками: цветы, вязание, озера и лесные просторы. У Наташки аж пятьсот подписчиков (больше, чем у Кэт!).
Между прочим, создала по совету Марины. Мы сошлись с ней на любви к фотографии. Если захочешь добавляйся.
У Марины была страница? не верю своим ушам.
Кивает, но отказывается дать ссылку. Якобы запамятовала. Мы недолго обсуждаем учебу и планы на лето. Всё кажется безобидным, пока Наташка не произносит:
Саш, скажи, ты что-нибудь слышала о «группах смерти»?
О чем? я недоуменно хмурюсь.
Ну, о группах в социальных сетях, куда заманивают подростков и принуждают их к суициду. Она отводит взгляд в сторону. Тебе не кажется, что Марина могла стать жертвой чьей-то расчетливой игры на смерть?
Какая же бессмыслица! Мои брови ползут ко лбу, а губы кривятся в ироничной ухмылке. Сразу видно, что Наташка пускай и молодится, но внутри старуха старухой, иначе бы даже не допустила мысль, что где-то в соцсетях есть группы, которые кого-то там убивают.
Только у закостеневших взрослых во всем и всегда виноват интернет. Зрение испортилось разумеется, из-за компьютера; проблемы в учебе слишком много зависаешь в сети. Им невдомек, что в мировой паутине сконцентрирована целая жизнь, гигантская, вылезающая за рамки государств, возрастов и статусов. Здесь все равны, а запреты практически отсутствуют. Интернет не поддается контролю, не укладывается в рамки и стереотипы а потому некоторые считают, что в нем скоплено всё зло на планете.
Нет, отвечаю максимально резко и поднимаюсь, собираясь уйти.
Наташка задерживает меня легким прикосновением к руке.
Я бы не спрашивала тебя об этом, но недавно вспомнила один разговор с Мариной. Она жует губу, сомневаясь, надо ли продолжать. В тот день она была такая окрыленная, всё рассказывала, как нашла единомышленников, как они делятся друг с другом наболевшим. Я очень обрадовалась и посоветовала почаще общаться с теми людьми,. Наташкин голос срывается, словно наша психолог по-настоящему переживает о случившемся. А спустя несколько дней Марина покончила с собой. Я даже не думала связывать произошедшее и тот её рассказ, пока не прочитала статью в газете о «группах смерти». Якобы там есть какие-то ужасные квесты, ради победы в которых участники платят своей жизнью.
Её глаза блестят под толстыми линзами очков.
Ладно, Наташка дергает плечом. Вероятно, я себя накручиваю.
Когда гимн бьет по ушам первыми нотами, она отпускает меня на все четыре стороны, даже не отругав за прогул урока.