А произошла эта их встреча при самых неожиданных и загадочных обстоятельствах. Он шёл с покоса лесной тропинкой, разморённый и слегка уставший. Было душно от знойного солнца и парящей влажной земли; во рту пересохло хотелось пить, даже голос пропал. А тут вдруг Катерина с полным лукошком грибов собственной персоной выходит из леса наперерез тропинке, будто нарочно поджидала его, сидя в кустах.
Ну уж это слишком, нет, не такая она девушка, поджидать она будет кого-то пусть её поджидают, только не она! Стёпу от неожиданности даже в пот бросило. Они шли рядом каждый при своих мыслях. Он, конечно, сразу поздоровался с ней, с трудом поборов своё смущение; она ответила с лёгкой улыбкой на обворожительных алых губах, лукаво зыркнув на него своими огромными лучистыми чёрными глазищами. После короткого замешательства он оправился, но мысли всё равно путались, и ничего не приходило на ум, а время шло, молчать становилось просто неловко.
Меня зовут Степаном, а тебя? еле нашёлся что спросить. Вопрос, правда, показался даже самому нелепейшим, о чём он сразу же и пожалел. Но ведь опыта общения с девушкой никакого: приходится выворачиваться, казаться взрослым, зрелым мужчиной, способным что-то самостоятельно решать.
Как будто вы не знаете. Вы же были у нас учителем, ну, если забыли, Катя, она явно была удивлена и даже немного растерялась, от чего посмотрела на него с подозрением.
Степан, разумеется, знал её с самого детства как облупленную. Но так как она была моложе его, как говорится, ещё сопливой, то он и не обращал раньше на неё особого внимания. Да если добавить к вышесказанному, он вообще не обращал внимания на этих самых девушек. Не знаю почему, наверно, не доверял, отсюда такое и отношение. За время их последней встречи, к его удивлению, она стремительно повзрослела, голос у неё стал волнительно мелодичным, каким-то задушевным, трогающим за душу.
Только недавно на вечеринке, внимательно рассматривая всех девушек на предмет претендентки в качестве суженой при слабом лунном рассеянном освещении, он особо отметил её среди остальных девушек. А вот сейчас при дневном свете он любовался ею с искренним восхищением. Но время, отведённое им идти рядом, так резко и неожиданно оборвалось, он даже не заметил этого, ковыряясь в своих противоречивых спутанных мыслях, ища тему для дальнейшей беседы.
Счастья вам, Степан Анисимович, мне направо, к дому, и ушла, оставив его с лёгким затуманенным кружением в голове и неопределённой тяжестью в желудке от вспыхнувших с новой силой волнений. Стёпа был ошарашен такой кратковременностью их встречи. К этому времени их совместного пути он уже придумал дальнейший ход разговора для продления времени встречи например, попросить напиться воды. Эта просьба была совершенно естественной. У него действительно пересохло во рту и хотелось сильно утолить жажду, а её дом находился поблизости. Он даже собрался бежать за ней, но время оказалось упущенным, и он с досадой только махнул рукой.
«Ну подумать только, как это всё так замечательно и пристойно началось и так неожиданно оборвалось?!» К его прискорбному огорчению, он продолжил свой путь в подавленном одиночестве, ощущая в ногах лёгкую слабость. В душе, надо признаться, он почувствовал выросшие крылья какой-то лёгкости и надежды. Вот таким незатейливым образом и закончилась их эта первая краткая встреча, окрылившая и утвердившая в его окончательной решимости. С той самой встречи он потерял покой и уверенность в своей безоблачной молодой жизни. Всё в один миг в его безоблачном сознании круто изменилось: и его мнение о женщинах, и о целесообразности жениться, и о томительных чувствах. Пафос короткого юношеского романтизма закончился.
В тот же день, когда все работы по хозяйству были завершены и жара стала медленно уходить в землю, уступая место вечерней прохладе, предлагая отдых и покой утомлённой душе, сразу после ужина суета сменилась умиротворённостью, все приготовились к ночному отдыху. Как бы предвосхищая дальнейшие действия сына и видя его намерения удалится на покой, Анисим Миронович преградил ему путь и, глядя на него какими-то загадочными глазами, положив при этом свою тяжёлую руку на его плечо, прокашлявшись в кулак, заговорил:
Постой, сын.
Что тебе, отец? отозвался Степан, предчувствуя по голосу родителя что-то серьёзное.
Постой, сын.
Что тебе, отец? отозвался Степан, предчувствуя по голосу родителя что-то серьёзное.
Стёпа, сынок, ты уже вырос, стал мужчиной, того и гляди забреют в рекруты, а там что будет одному Богу ведомо. Поэтому чтобы твой род не прервался на тебе, я порешил тебя этой осенью поженить. Если есть у тебя девка на примете, скажи, обсудим. Неволить я тебя не стану, знаю, каково жить без души, но самовольничать не дам, кабы кого в дом не допустим, голос у него при этом стал стальным и строгим. Чтоб потом локти не грызть, голытьбу не разводить и людей не смешить. Ну а ежели ты не определился, то мы с матерью подберём тебе достойную невесту. И по-отечески хлопнул его ещё раз по плечу.
Он был ростом ниже сына, кряжистый, кривоногий старикан с крупной головой, покрытой рыжеватой с седеющими барашками реденькой шевелюркой. На широкой груди возлежала лопатой пышная красивая белоснежная борода, из которой торчал крупный мясистый весь в ямочках от угревой сыпи розовый нос. Чуть выше поблёскивали живые маленькие близко посаженные лукавые глазки.
От неожиданной темы разговора Стёпа густо покраснел и потупился, хотя этот вопрос только сегодня стал главным в его повседневной настоящей жизни. В последнее время, прямо надо сказать, он тайно млел от одной только мысли, что у него будет собственная женщина, и кто она, он уже знал, и в подсознании мерещились в его воображении сцены отношений и всё другое Но вот так неожиданно, прямо в лоб, это было для него уж слишком неожиданно явным, как бы это сказать, революционным. Перед его сознанием вспыхнул живописным сиянием живой образ Катерины; таким ярким он посиял перед его взором некоторое время и стал медленно гаснуть возникли какие-то сомнения, которые необходимо было срочно решать. Стёпа, поборов смущение, ответил отцу с нарочитой иронией:
Уважаемый мой папаша, на твои вопросы ответов у меня пока нет. Мне нужно подумать и подготовиться. Поговорим об этом чуть позже, когда я приму твёрдое решение.
Старик с явным удивлением посмотрел на сына, засунул руку под бороду, отодрал её от холщовой рубахи на груди и, аккуратно уложив на место, бережно пригладил её ладонью.
Ну, что ж, подождём время терпит, проговорил с усмешкой Анисим Миронович, ткнув при этом пухлым коротеньким указательным пальцем вниз, будто втыкал в землю памятную вешку.
На этом в тот раз разговор по поводу женитьбы прервался, но явно не завершился. Оно и без слов ясно семье нужна работница, старики немощны и не справляются со всеми делами по хозяйству, несмотря на активную помощь сына. Степана только коробила поспешность, с которой его захотели захомутать, не дав ему выбора.
Было воскресенье. Вечерняя заря вспыхнула в лучах скрывшегося светила, окрасив полнеба в золотые и сиреневые цвета, собравшие на горизонте лёгкие облака.
На поляне возле дома бобылихи, бабки Салохи, страдавшей бессонницей, постоянно собиралась деревенская молодёжь по праздникам и выходным: вдоволь повеселиться, попеть, поплясать под балалайку с барабаном и бубенцами. Играл самый отчаянный балагур и заводила Колька Федотов. Он был ещё молод, но уже женат, да и жена была ему под стать, приходили вместе и веселились с молодёжью. Женщина так звонко пела, что её голос был слышен на другом краю деревни. За этот голос и полюбил её Колька Федотов «соловушка» звал он ласково её.
Николай настолько проникался весельем, что, напевая озорные частушки, вдруг выскакивал в пляске на середину круга, выкидывая невиданные коленца, удивляя всех своим задором. Все поражались его талантам. Пыль там стояла, не оседая, пока молодёжь веселилась, хотя девчата обильно брызгали землю с вечера водой; всем было весело, хорошо и вольготно, и никто не замечал этой мелочи. В деревне вся жизнь сплошная пыль и грязь. Все к этому привыкают с раннего детства и думают, что всё это так и должно быть, и не догадываются, что может быть как-то иначе.
Никто не обратил внимания на пришедшего Степана к веселящейся молодёжи. Он сразу же увидел Катю в кругу подружек и вьющихся, как ужей, вокруг ухажёров. Особо выделялся Василий Луньков известный всем доморощенный дебошир и забияка в своей неизменной красной атласной рубахе с многочисленным количеством белых пуговиц на косом воротнике. Он явно окручивал Катерину, что просто взбесило Степана. И в этот момент грянул весёлый краковяк, Стёпа прямо воспылал надеждой и решительно пригласил Катю на танец, но паразит Васька встал между ними и заявил: