А как вы хотите? интересовалась Галя, закусывая свои ярко-рыжие волосы. Была у нее такая привычка закусывать волосы и иногда наматывать их на нос.
Как я хочу? Даша задумалась на секунду но что тут сложного? Одна из ее любимых фантазий нарисовалась мгновенно. Ну.. я представлю себе это так: прекрасный майский день. Тепло, но не жарко. Москва, весна, цветет сирень Летящей походкой выхожу из мая, иду. По Малой Бронной. В белом сарафане, минус 10 кг, ноги длинные, голые и уже загорелые. Видно, что у меня все очень хорошо в жизни.
Так
И захожу в кафе. Нет, сначала в магазин! Я никуда не тороплюсь.
Вы не работаете в этот день?
Да, пожалуй, у меня сегодня выходной. Я покупаю очень красивые туфли. Удобные белые туфли. Иду дальше: захожу в кафе или ресторан
К примеру, куда?
Даша задумывается.
Ну, пусть будет «Аист» на углу Большой Бронной и Малой. Дороговато, конечно, но у меня ведь нет проблем с деньгами, верно? Там сидят красивые люди, обедают, пьют вино, курят кальяны, обсуждают важные и интересные дела. Много одиноких мужчин. Один из них ждет меня.
Судьбоносная встреча? Галина бровь драматически поднимается.
Да-да, конечно! Вы же знаете, я люблю как в кино.
А за столиками голливудские актеры. Галя смеется.
Нет! Джонни Депп в прошлом! Даша делает решительный жест рукой. Пусть это будет Даша недоуменно замолкает. Картинка не всплывает.
Да-да, как же выглядит принц нашего времени.
Он, наверное, похож на Марлона Брандо или на моего папу, средних лет когда он уже стал взрослым дядей, но не превратился еще в старика. Волевой подбородок, широкие плечи, серьезный взгляд. Уверен в себе. Добрый. Сразу видно, мужчина! Бабушка про таких говорит: «от него мужиком пахнет».
Сколько ему лет?
Пусть будет старше меня! Лет на пять. Богатый, красивый.
Женатый?
Нет! Ни за что! Такие под запретом!
Итак, Марлон Брандо или папа, средних лет, волевой подбородок, широкие плечи, богатый и неженатый. Ни разу не женатый? удивлялась Галя.
Да, действительно, нереально. Ну, ладно Пусть будет женатый, но давно, в молодости коротко и неудачно, а потом работа, работа, работа, и не было у него времени, как у меня, например.
А дети?
Нет!!! Пусть не будет детей! Это еще хуже бывшей жены! Ко мне всю жизнь брат старший ревнует.
Итак, что же у нас есть: Марлон Брандо, лет тридцати пяти, один раз коротко женатый, неудачно, при этом богатый и уверенный в себе как у такого человека не могло быть детей? Это странно. Может, у него со здоровьем проблемы? предположила Галя.
Нет! Что вы! Все у него нормально со здоровьем! У него должны быть прекрасные дети, это же отец моих наследников, наследников моего отца, Михаила Дмитриевича!
Даша слегка покраснела и моментально расстроилась.
Все это ерунда! Не вариант! Что вы думаете, я не понимаю? Я же не дура! Библейские губы опять задрожали. Нужен такой человек, который заметит меня, который захочет быть со мной, которого я не буду бояться. Я хочу нравиться. И не нужны дети. Я с собой разобраться не могу, а с детьми и подавно.
Время сессии заканчивалось, и Даша была этому рада, ей не хотелось развивать опасную тему. Дело вполне может кончиться слезами и опухшим носом на вечер. Толстое платье и опухшее лицо то, что нужно для тридцатилетия.
Но Галя неожиданно спросила:
А если бы с Семеном была определенность в отношениях, он бы смог сделать наследников Михаилу Дмитриевичу?
Хороший вопрос. Я, кстати, никогда об этом не думала. Как ни странно. Он симпатичный, в моем вкусе, лохматый такой. Борода у него модная, как у лесоруба Галя, вы любите вселять в меня надежды, уж не знаю зачем!
Даша заулыбалась, сама не понимая, почему на душе стало легче. Они тепло попрощались.
Выйдя из кабинета, опять заглянула в инет: сообщений от Семена нет. Зато поздравление от бывшего: задорное заигрывание пиарщика, с которым переспала пару лет назад, после чего он исчез в неизвестном направлении. И приятно, и послать хочется. Как всегда, впрочем. Опять загуляло желание написать и пригласить Семена. Вот бы все удивились, приди она с ним к родителям. Василий Петрович не знает ничего, папа не знает. Знать, по правде, нечего. Если она решится, вдруг он откажет? Неужели даже с днем рождения не поздравит? Ведь написано крупными буквами, что день рождения именно сегодня! Как так можно? За что? Что с ней не так? Почему она позволяет так с собой обращаться?
Ладно, хватит мечтать, дуреха. Если у тебя сегодня день рождения ничего это не значит. Если тебя не любят, то день рождения ничего не изменит. Пора к родителям на Фрунзенскую.
Сталинский дом с видом на Нескучный сад, речку и Гараж собрал всю семью и ближний круг. Когда она пришла, большая и громкая компания усаживалась за стол Специальные деревянные вставки, которые использовали на больших приемах, превращали стол в гигантское животное, распластавшееся по всей столовой. К нему еще присоединяли маленький столик для детей, прятавшийся под общей скатертью. В Дашином детстве маленький столик ставили отдельно. Но модное помешательство на детях не обошло стороной и это консервативное семейство дети и взрослые слились за общим столом.
Руководит всем папа Михаил Дмитриевич Думов. Даша унаследовала от него цвет волос, эмоциональность и потребность в доминировании. Михаил Дмитриевич потомственный историк и специалист по роли личности в истории. Уважаемый профессор пережил серьезную эволюцию: начав с толстовского провиденциализма, пришел к совершенно противоположным взглядам, буквально влюбляясь в каждого из тиранов, о котором писал очередную книжку, возвеличивая их роль без всякой меры. К пенсии увлекся альтернативной историей фантазиями о том, как было бы, если бы не было Сталина, Гитлера и иже с ними.
Страстное увлечение большими личностями сочеталось в нем с не менее сильными чувствами к женскому полу. Предпочитал тоненьких, нежных блондинок с богатым воображением. Женат был дважды. Первый раз женился рано, как честный человек «по залету». В двадцать лет, на третьем курсе, окольцованный Михаил Дмитриевич стал отцом старшего Дашиного брата Сережи. Скороспелая женитьба не позволила утолить большие потребности его романтичной натуры. Каждая встреча с очередной нимфой с истфака или филфака (для разнообразия) кончалась бурным романом и долгой связью. Ни женщины, ни тираны не успокаивали вечно ищущего Михаила Дмитриевича. Напротив, тираны и женщины образовывали сложную систему человеческих отношений, с которой Михаил Дмитриевич управлялся виртуозно, но не был ей доволен. По большому счету, он хотел только одного чтобы все любили его и друг друга. Его больше. Женщин предпочитал исключительно хороших и преданных, ангельское терпение которых можно испытывать годами.
В детстве Даше натура отца казалась ужасно благородной. Она, как многие девочки, отца обожала, мечтала выйти за него замуж и ревновала к первой семье, сводному брату, матери, студентам и аспиранткам. Мечтала, чтобы папа гордился ею, хвалил и во всем поддерживал. Но потихоньку, ближе к тридцати, отец начал вызывать совсем другие чувства. Его нытье про любовь перестало восхищать, а наличие постоянных любовниц, о которых Даша знала, но вынуждена была скрывать от матери, вызывало море отвращения, переходящего в ненависть, и постепенно вызрело в убеждение, что именно отец виноват в ее личных неудачах и разочарованиях.
Все, что он говорил и делал якобы для ее блага, казалось желанием подавить ее. Теперь добрые намерения отца выглядели ненастоящими, лживыми и предательскими. Хорошая девочка Даша не решалась перечить отцу в прошлом остались шесть лет ненавистной музыкальной школы и глупый французский язык, необходимый лишь для выяснения кулинарных изысков. Дальше больше: папа настоял на социологическом, а ей хотелось на юридический. Дореволюционные адвокаты в своих пламенных выступлениях сводили юную Дашу с ума. Достоевский, любимый писатель юности, описал судебный процесс над Дмитрием Карамазовым столь волнительно, что вызвал в душе черноволосой отличницы желание стать хорошим адвокатом, посвятив жизнь исправлению несправедливостей российского права и оправданию невиновных героев. Но папа презирал юристов, обзывал их стряпчими и жуликами, а при слове «справедливость» фыркал и многозначительно вспоминал самую справедливую в мире Сталинскую конституцию. У Даши не находилось аргументов. Она так и не научилась говорить ему ««нет».
Единственная выигранная у отца битва бросить аспирантуру ради работы. Сейчас она объясняет Гале ту важную победу исключительно заинтересованностью родителей в ее доходах, а вовсе не уважением к ее выбору. Галя в ответ предполагает, что к тридцати Дашу наконец-то посетил переходный возраст, отвержение родительских ценностей и поиск своих собственных. Процесс тревожный и не сказать, чтобы приятный, но, к сожалению, совершенно необходимый, раз уж ей так хочется удачи в личной жизни. Успокаивает, что ситуация типична для ее поколения. Такова норма оттягивать взросление.