Осознание собственного уродства, убивающего все живое, теперь переполнило меня особой горечью так, что застыв возле существа, я закрыл лицо ладонями и горько заплакал, мешая стоны от собственной физической и нравственной боли. Понимание, что такую опасность, кою я представляю для всех и сейчас продемонстрировал, как и раньше не примут и постараются уничтожить.
Саиб, внезапно раздался позади меня голос Чё-Линга, и я резко убрав руки от лица, обернулся, приходя в ужас от мысли, что расплата за поступок пришла так быстро. И ежели авитару меня сейчас не убьет, как источник заразы, то я его убью, как та самая зараза.
Стой! закричал я, лишь миг спустя увидев фигуру Чё-Линга на фоне той стены, что располагалась, как раз напротив лаза, по которому я пришел в пещеру. И хотя стена была значительно удалена, я только сейчас приметил, что почти в ее углу находится невысокий проем, из которого и вышел авитару.
Стой там Чё-Линг, не подходи! громко заорал я, увидев, что авитару не то, чтобы не остановился, даже не снизил быстроты своего шага. Не смей подходить ко мне! теперь я и вовсе запаниковал, мешая страх перед ним, со страхом за него и тотчас поднял руки вверх, словно стараясь сдержать его поступь.
Может потому, как я закричал с очевидным страхом, ужасом, он, наконец, остановился и зримо приподнялся на носочки ног, наблюдаемо качнувшись, или только стараясь заглянуть в лицо лежащего позади меня существа.
Саиб, что случилось? голос его бархатистый прозвучал очень низко, посему я едва услышал или только понял его.
Это я Я такая дрянь. Я его убил. Я всех убиваю своей кровью. Не подходи ко мне. Не подходи, едва дошептал я и от слабости качнулся, ощутив, как задрожали мои ноги, сверху, донизу. Поелику боясь упасть, я, снова опустившись, сел на пол. Помнишь, я тебе рассказывал, что обо мне говорил тот который служит Этлиль-Ка Помнишь? переспросил я, и увидел, как Чё-Линг кивнул, только не сразу, а словно предварительно о чем подумав, так вот, я тебе соврал Не рассказал всего, абы боялся, что ты меня бросишь или убьешь. Ибо он сказал, что кровь моя и вовсе наполнена вирионами, кои могут быть опасны для живых существ и созданий. Он молвил еще, что ему непонятно даже являюсь я носителем их, или могу передавать Так вот я могу их передавать, заражать иных чрез кровь, когда гневаюсь, боюсь, или мне, что грозит Прости, что соврал Прости, я просто хочу увидеть Ларса-Уту, я не хочу быть таким, не хочу! от испытываемого страха я опять перешел на крик, а после и вовсе зарыдал, да вновь прикрыл лицо ладонями, внутри осознавая, что меня скорей всего не украли и спрятали на Земле, а выкинули, как нечто отвратительное, опасное Как мерзкую заразу
Успокойтесь, саиб, никакая вы не зараза! Прекратите выть, аки дикий зверь! теперь это раздалось прямо надо мной, и я того не ожидающий, сразу перестал рыдать и втянув голову в плечи, застыл, точно ожидая, что Чё-Линг меня сейчас, как эту самую заразу убьет.
Он, впрочем, ощутимо присел напротив меня, и, обняв обеими руками, привлек к себе, слегка прижав к груди.
Я могу тебя заразить, коль кровь сочится из носа, тихо прошептал я ему в грудь, и прижатыми к носу подушечками правых пальцев ощупал его, определив, что на месте крыльев сейчас находятся плотные корочки крови.
Я же толковал, что не живое создание, нечто иное, биоэлектромеханическое создание, все также успокоительно и вельми уверенно произнес авитару, да очень бережливо провел ладонью по моей спине, таким побытом, окончательно приводя меня в чувства. Понеже меня не так легко убить даже вашим вирионам, саиб. Да и потом кровь течет только с волота, а не с вас.
И, что ты теперь будешь делать со мной? спросил я и тягостно вздрогнул, зафиксировав пальцы и ладонь на носу, боясь, выпустить с него и капли такой страшной отравы.
Чё-Линг расплел свои объятия и слегка отстранил меня от себя, и я увидел, что он, оказывается, сидит. Его желтые глаза с всплесками сизого, точно собравшихся сейчас лишь в пятнышки, уставились мне прямо в лицо, вызывая еще большее волнение, а полные, коричневые губы вновь растянулись в улыбке, блеснув камнями внутри желтых зубов.
Агисы, чокаши, саиб, наконец, очень тихо отозвался он, каждым сказанным словом успокаивая меня, даже не поняли, что за драгоценность попала в их руки. Но, Чё-Линг, не тында тупая, он понимает, что способность ваша сеять вирионы, роднит вас с гиалоплазматическими Галактиками, а это не просто ценность, сие еще какое оружие, может против них в первую очередь. Абы агисы, все их сплетни, интриги, козни, стычки прах в сравнение с той опасностью, что несут на себе гиалоплазматические создания. Может вашего явления ждали, посему Ананта Дэви и просил присматривать за Солнечной системой и Этлиль-Ка Он протянул правую руку и ласково, подушечками пальцев, огладил мою голову, точно касаясь и впрямь какой ценности, а потом, повышая голос, дополнил, а днесь, саиб, я подниму вас на руки и вынесу из сей пещеры, абы на выходе нас с вами ждет клоп. И мы улетим на континент Лакия в центральный град агисов Чьётан, да и хватит вам плакать и так волноваться.
Он, теперь, не мешкая, подхватил меня под спину и ноги, да сразу поднявшись с пола, встал. И все с той же стремительностью, развернувшись, широко зашагал к проему в стене, кой я давеча приметил.
Как ты меня нашел? спросил я, продолжая прикрывать нос ладонью, и вроде, как немного сторонясь груди авитару, в страхе навредить. А он внезапно легонечко меня качнул, и я волей-неволей прижался головой к его плечу, замерев.
Услышал ваш крик, пояснил Чё-Линг и чуть слышно усмехнулся, это ж надо было вам в ту щель прорваться. Благо сию кудлулу для меня рыли, и сама пещера, как и град, эйфор, волоты, дорийцы, все мною куплено. А то, непременно, бы выдали нас. А в сей пещтере добывают важру, гляжу, вы в нее лицом въехали, она у вас кусочками на коже зацепилась. Сие я тож выкупил, дабы стоимость верховному канцлеру агисов перебивать и коль надобно напрямую поставки забирать. Он теперь сместил на меня взгляд и вновь засиял своей приятной, располагающей улыбкой, чуть ниже досказав, да токмо вы об том ни-ни и ни гу-гу
Я тягостно затряс головой, все еще страшась, что коль не соглашусь, меня прямо тут и оставят, в этой пещере. Между тем мы прошли сквозь проем находящийся в стене, каковой был относительно невысоким, хотя и широким, посему авитару пришлось приклонить голову, и ровно уставиться мне в живот. И вступили в проход со слегка закругленным сводом, оный был земляным, ибо его черные стены, со сбитыми пластами, слегка переливались, и, где мой слух уловил легкий рокот. Данный туннель ощутимо вел сначала прямо, а потом резко взяв вправо, принялся идти на подъем.
Тутова у меня аще около трехсот восьмидесяти подобных пештер с важрой, вельми доходное место, я вам скажу, саиб, добавил Чё-Линг и также ощутимо принялся подниматься вверх по теперь расширяющемуся проходу. Да я только супротив моих желаний не осматривался, прижавшись к груди авитару и боясь, что-либо еще не то выкинуть, потому лишь внимательно его слушал.
И чего вы туды пошли, саиб, в сию пештеру? наконец спросил он, то, что его, видимо, волновало.
Услышал топот, и стало любопытно, ответил я, убирая только сейчас от лица ладонь и не смело скосив взор вправо, приметил и вовсе огромный проем, ведущий из пещеры. На Риньяке, очевидно, наступила ночь, а черный с просинью небосвод, разлинованный красноватыми продольными полосами (сейчас первым, глянувшим на меня с внешней стороны пещеры), ко всему прочему наблюдаемо прикрылся сверху растянутым тонко-серым покровом. Он словно стыковался с блестяще-черными склонами, какого-то мощного скалистого кряжа, протянувшегося в обе стороны и находящегося напротив выхода из пещеры в относительном удалении. Чуть вскинутые макушки горных пиков на нем венчались ледяными, ребристыми наслоениями. А сами склоны, расположившиеся подобия отвесной стены, покрывало множество разломов, трещин и выбоин.
Такой же точно горный, скалистый хребет проходил и справа от склона, в котором располагалась пещера, а слева он шел на понижение, спускаясь в еще более далекую долину широкой утесистой стеной, в этом случае почти не имея отдельных вершин и все больше напоминая каменные вырубки, да гребни. Мы же с Чё-Лингом выступив из пещеры, оказались на узкой полосе довольно выровненного плато, поросшего низкой, красноватой травой создающей, опять-таки, сплошной покров. Местами обаче, подобия полянок, здесь росли не высокие, с раскидистыми тонкими веточками кустики, покрытые крупными с кулак желтыми, синими, черными многолепестковыми цветами.
Яркость цветков, распустившихся в ночи, созерцалась такой насыщенной, а небольшой, точно брызжущий с неба дождик перемешивал свежесть воздуха с ароматом сладких пряностей. Посередине плато располагалась небольшая и тут вытянутая котловина, заполненная сине-багряными водами, по которой дождевые капли тарабанили вельми бойко, вызывая пологие волны. А возле нее лежало несколько огромных и тут черных камней, вроде нарочно так положенных.
Склон горы, более отложистый, в основании которого располагалась пещера, лишь на вершине своей просматривался скальными выходами, а сама его поверхность густо поросла травой. Не наблюдалось, где вблизи леска, дерева али юной поросли, хотя сам район наполняла раскатистая перекличка птиц, выводящих ту-ту, сьюр-сьюр, вьють-вьють.
Свежесть воздуха огладила мою изболевшуюся кожу, точно родительская ладонь, приглушая страдания пережитого и даже страх. Посему я задышал глубже и, как мне показалось не столько даже носом, ртом, сколько вроде участками кожи, пожалуй, что расположенными на руках. И приоткрыв рот, высунул язык, да принялся ловить на него воду, так как к голоду сейчас стал еще и испытывать сильную жажду, что со мной случалось не часто.