Этот мир, на реальный похожий - Виктор Серов

А кто сказал, что не рождаются людьми,
Что мы людьми становимся взрослея?
Сказал бы я иначе, чем они 
Мы Человеками младыми рождены,
Вот только старше становясь  увы, глупеем!

Бегущая вперёд пустая жизнь,
Как поезд, уходящий от вокзала.
Рождение, полёт и эпикриз,
И тишина Как времени всё ж мало.

Бредущие вперёд с пустым лицом,
Забытые, потерянные люди,
Заканчивают жизнь одним концом,
Гранитные кресты и камни-судьи.

Мелькают вдаль года и города,
Как будто кто-то тянет за верёвку
И не дадут здесь отпуск никогда,
Где можно будет сделать остановку.

Где можно будет воздуха глотнуть,
Без бега, раскрываясь грудью полной.
Но не сбежать, с дороги не свернуть
И не пойти тропинкою знакомой

Рожденье, бег, полёт, сердечный криз,
Стучится счётчик памятных мгновений.
Бежит куда-то вдаль пустая жизнь,
Ломающая судьбы поколений

Взлетев однажды к небесам,
Свобод ничьих не попирая,
Судьбу свою ты строишь сам,
Лишь направленья выбирая.

Там, в мнимой лёгкости пути,
Где только дым речной и ветер,
Казалось просто всё  лети,
Свободней нет тебя на свете.

Там, под покровом темноты,
Средь звёзд мерцающих летая,
Не встретишь злобной суеты,
Там тишина звенит немая

Но там нет жизни в небесах,
Там нет любви и расставаний,
Там нет и радости в глазах,
И жарких полночных признаний.

Взлетев однажды к небесам,
Ты всё, что можно, не познаешь
И в тот же миг, поймёшь всё сам,
Как много ты всего теряешь

Как пустыня  перрон и звенящая зала,
Эхом, словно меж гор, шёпот в стены стучит
 Что ты делаешь здесь, в каземате вокзала?
Только ветер в трубе и по стёклам гудит.

Заповедная глушь, только город не дальний,
Никого уже нет  кто в Москве, кто забыт,
И романтики нет в тишине привокзальной,
Всё разъел наш росийский, издевательский быт.

Расписанье старо  Есть здесь кто  подскажите!
Эхом звон в потолок, штукатурка об пол.
 Если поезд пойдёт, вы его придержите!
Мне б, хотя бы, запрыгнуть в предпоследний вагон.

Словно месяц прошёл  объявили входящий,
Вот и я покидаю этот призрачный град.
Где-то в прошлом мой дом  был-ли он настоящим?
Лишь столбы-семафоры тусклым светом горят.

Уплывает перрон и пустые глазницы,
В горле будто комок и в тумане вокзал.
 Трогай, трогай скорей! Ход прибавьте возница!
Я уже на сто лет от себя опоздал.

Убежать-бы быстрей, чтоб начать всё сначала,
Выйти вновь на перрон и друзей повстречать.
Я хочу в то» кафе, что всегда у вокзала 
Я любил там бывать и за чаем скучать.

Но, вернусь-ли сюда, к этим старым строеньям,
В мой пустой городок, где ночами темно,
В мой забытый вокзал и в кафе, где варенье,
Где играл гармонист песню  «Нам всё равно»

В сумраке ночном не спится,
Заблудился во полях,
Повстречался там с волчицей 
То ли в яви, то ли в снах.
Взгляд не серый, а небесный,
В ярком свете от луны,
Пела вольных странствий песню,
Будоража людям сны.

Разбудила среди ночи,
Будто звала за собой 
Звали голубые очи,
Да протяжный её вой.
Словно плачет по кому-то
И скулит, скулит, скулит
Жутко стало одному-то,
Жалок был волчицы вид.

Что-то было в ней знакомо,
Что-то было в ней своё.
Словно женщину из дома,
В поле выгнали её.
Вот и плачет и стенает,
И зовёт к себе кого,
Видно дом где свой не знает,
Может нет уже его

Но лишь только скрылся лунный
Диск за облачной горой,
Ветер с леса резкий дунул
И развеял волчий вой,
И пропала вмиг волчица,
Растворилась в темноте
В сумраке ночном не спится,
Слышится волчица мне.

Не угнаться за ним  только в прошлом считаем минуты,
Стрелки плавно текут, осыпаясь песком на стекле,
Вроде всё ж не стоим, а бежим  икры, мышцы раздуты,
Наковальня в груди и солёный ручей по спине.

На колени сгибаясь под тяжестью груза столетий 
Вот дыханье б не сбить, водрузить себя на пьедестал,
В дырах жизнь на пути  из приставок, да из междометий 
Кто-то всё разделил, ну а кто-то минуты, часы недодал

Мутно, словно туман, эфемерное тянется время,
Главный спринтер в пути  постаревший душой человек,
Но мешает песок  по стеклу растекается бремя,
Если ракурс сменить, то бежит, растворяется век

Вся жизнь как будто чёрствый хлеб,
И все сомненья  жгучий перец,
А впереди лишь тусклый свет 
В потоке лжи и счастья нет 
А где могло, там желчь и ересь.

Среди протоптанных дорог,
Ища свою без ям, прямую 
Ведь до сих пор сыскать не смог 
Кляня стезю и жизнь земную,
Боясь свалиться за порог

Тоскливой скуки не понять,
Когда влеченье охладело,
Как дальше быть и где искать 
Всё неизвестное познать 
Лишь не сидеть, чего-то ждать,
И не стоять, а что-то делать

Пол корки чёрствой перемял
И голубям скормил от скуки 
Да, опускались было руки,
Но всё же жизни суть познал,
А перец отдал лживой ссуке.

Весь мир и тысячи дорог,
Где всё-равно свою узнаешь 
Уехал всё-таки, не смог,
Лишь к детям чувства все сберёг 
Святое это, ты ведь знаешь 
А по-другому вряд-ли б смог

Красивый край, душевный мир,
Везде встречают хлебом-солью 
А тот, что в сердце сохранил,
Припомню с чистою любовью,
Он больше всех мне всё же мил 
А здесь мне нравится, не скрою.

Две реальности наших миров,
Мир цветов и духовный, небесный.
Так красиво! В груди сердцу тесно
И плывёшь от реальных духов.

И нет чище и нет их кристальней,
Тех цветов и лесов, и полей,
Синь бездонная в дальности дальней 
Это счастье над Русью моей!

Движение в надуманном пространстве 
Мне б заглянуть за тысячи миров,
Реальность далека от постоянства 
Мгновения и буквицы без слов.

Вселенская картина мирозданья
И мутная космическая пыль
Как тяжело слепому осознанью
Постичь всю мудрость Камня Алатырь.

Деревни, дороги  надежды, тревоги,
Безлюдная немощь страны.
Обмана не мало  посулов так много,
А люди, кому же нужны?

И вся нищета на показ перед миром 
А будет ли лучше потом?
Ворует мужик  не до жиру, быть живу
Излишки пропьют всем селом.

А что до тревог  рыба тухнет не с тела 
В Москве наплевать на людей.
Правитель ворует, другим не до дела 
Гордятся страною своей.

Как жизнь не проста, на блохе не объехать,
Но верим  вот-вот и взойдёт!
В глубинке, в селе не пройти, не проехать 
Когда-нибудь всё ж повезёт.

Вот вам и тревоги  а были-ль дороги?
Что ж стало с великой страной?
Москва? Да плевать! Обещают там много
Изменится всё, но весной!