Пояс верности
Виктор Рябинин
© Виктор Рябинин, 2019
ПОЯС ВЕРНОСТИ
Прекрасная Дама, герцогиня Геновефа фон Гольц, достославная супруга рыцаря Латвийского ордена меченосцев и первопритча Доски почёта монастыря нетленных мощей столпника Сигулда, проводив мужа на ратный подвиг во втором Крестовом походе против сарацин, пустилась во всё тяжкое. Она ночами напролёт бражничала с шутами и менестрелями, чревоугодничала с низшим сословием на сельских ярмарках и бегала обнажённой по стенам замка, едва прикрытая поясом верности. Одни говорили, что это от горя горького, другие, что от сладкой свободы. Знал бы её муж, герцог-командор Альба Мальбах, о последствиях опрометчивого в своём патриотизме шага, то вряд ли бы поехал на войну.
Дитя моё, говорил епископ Контейнерийский безрассудной солдатке Геновефе, сердце моё, не следует уподобляться распутной фаворитке при венценосном дворе, ежели отсутствует мужеский пригляд в доме.
Ах, оставьте при себе эти слова, отвечала с досадой герцогиня Геновефа, уставшая от праведных слов мудрого старца, Ах, оставьте, монсеньор, я пребываю в слепой тоске и первобытной ярости, а потому никто мне не указ!
Сей дерзкий ответ обычно смущал служителя церкви, посему он немедля манкировал дальнейшим целомудренным наставлением молодой прихожанки, спешно удалялся в свою келью, скорбно качая головой и свершая крестные знамения. Однако, увещевания святого отца иногда всё же пробивали стену непонимания герцогини, и она временами переставала вести дерзкий образ жизни, читала ночи напролёт библию, молебствовала в соседних монастырях и блюла пост в скитах до очередного разговения в полную силу вседозволенности.
На второй год напрасного ожидания конца военных действий на Востоке, оруженосец Карлис Сельский, побочный и низкородный брат герцога Альбы, принёс Прекрасной Даме фон Гольц печальную весть о безвременной гибели мужа Мальбаха в зыбучих песках Аравийской пустыни. Он так прямо и сказал рыдающей Геновефе, передавая вдове родовой сапфировый перстень:
Крепитесь, сударыня! Ваш супруг пал смертью храбрых в бою под Сиракузами и был на моих глазах воздет на копья неприятеля. Перед смертью он приказал положить к вашим ногам кованый ключ от пояса верности и даровал вам свободу выбора руки достойнейшего из воздыхателей, кои впадут в соблазн бракосочетания. А если следовать наследственной линии, то я впереди всех прочих, и с этими скорбными словам Карлис бросил под ноги Геновефе ржавый от времени железный ключ, плотоядно улыбаясь и подмигивая вдове.
Прекрасная Дама даже не удостоила взглядом кованый кусок железа, а удалилась к себе в одинокие покои, где рыдала два дня и три ночи, биясь в истерике и заламывая руки над головой. Иссушив слезами душу, герцогиня потемнела лицом, и уже, как полноценная вдова, стала пребывать в сирой скромности и беспросветном унынии. Потускнели былые забавы и развлечения, в замок хлынули схимники из богаделен, постники из мест общего призора и даже один столпник с горы Афон. В замке и окрестностях зачахло винокурение, пришла в упадок псовая охота на каплунов, а местная знать уже более не зазывала Геновефу на балы, маскарады и благотворительные выступления заезжих циркачей. Да и всё натуральное хозяйство обитателей замка обращалось постепенно в тлен, а дальние родственники отошедшего в иной мир рыцаря готовились в европейских судах признать Геновефу душевно больной и взять правление усадьбой в свои руки. Но у Прекрасной Дамы не было заботы о земных делах, ибо она укреплялась духовно в молитвенных бдениях, продолжая скорбеть по убиенному, сохнуть лицом и поражать приживалок впалой грудью худосочной фигуры, не нуждающейся теперь в корсете.
Дитятко, говорила ей порою старая нянька Марта, не сходи с ума в расцвете лет, ещё успеется. Вылетай скорее на волю свободной птицей и вей новое гнездо, пока не заржавела вьюшка.
Ах, матушка, вздыхала всею захудалой грудью несчастная Геновефа, мне ли цвесть и колоситься, когда сгинул безвозвратно мой легкокрылый шмель?
Найдётся другой, стояла на своём мудрая менторша, слетятся и другие трутёныши, лишь бы не увял вконец наш медоносный бутон.
Но как же возродить то, что навеки погребено под скорбием забвения? вопрошала герцогиня под траурным саваном, роняя очередную слезу.
Безрассудное дитя моё, уже строго выговаривала нянька, сними свой сраный пояс верности, дай хоть жопке отдохновения и свободы, пока не войдут в прежнюю силу угнетённые чресла.
А разве такое возможно? в ответ восклицала целомудренная вдова.
Сымай свои железа, мать твою, ругалась опытная старуха. А зачем в таком случае самый захудалый родственник рода Мальбахов передал тебе ключ от клетки с твоею сладенькою пеночкой?
На память.
Дура стоеросовая! Даже на смертном одре супруг твой думал о полноценной жизни своей герцогини. Надо оправдывать высокое доверие, деточка. Давай сюда ключ, задирай юбки и выпускай на волю свою птаху, а то ведь который год по ночам далее дворовых построек не путешествуешь. А если и выходишь ко рву перед замком, чтобы ополоснуться, то такой раскорякой, точно утица с тухлым яйцом.
Такие справедливые слова старой няньки слегка оживили угасшее было сознание Геновефы, она достала из потайной шкатулки ржавый ключ и, сорвав с себя одежды, возопила:
Открывай замок от моих вериг, Марта. И даже если вновь замуж не выйду, то хоть на коня, как и ранее, всем задом вразлёт сяду, а не только мелким краешком.
Так вернулась к Прекрасной Даме воля к жизни, но ключ к замочку не подошёл.
Ничего не хочу сказать, оценила ситуацию нянька, но, видимо, это ключ от пояса другой дамы.
Но как такое возможно? враз озаботилась Геновефа фон Гольц.
Друг мой, вразумительно разъясняла Марта, герцог часто отлучался по государственным делам в иные департаменты и графства. Поэтому вполне допустимо, что по рассеянности или забывчивости милорд Альба Мальбах мог перепутать не только ключи, но и собственную шпагу всадить в чужие ножны.
А как же нам теперь быть, если ключ утерян? Нового удара судьбы я, возможно, уже не переживу.
Что-нибудь придумаем, сердце моё. Не убивайся раньше времени. Руки наложить на себя всегда успеешь, утешала, как могла, старая нянька.
Всю следующую наделю няньки, мамки и женская прислуга замка обсуждали щекотливое положение Геновефы, подбирая ключи к её поясу верности. Так как замок не поддавался отмычкам, то пробовали открыть его и вязальной спицей, и столовой вилкой, и даже нательным крестом, но всё без толку. Замок не поддавался никому из домодельных умельцев. И тогда Марта сказала:
Видно от нас будет и дальше пороку мало. Поэтому, лебедь ты наша белая, отбрасываем ложный стыд и зовём на помощь кузнеца Иохима. Он с железом запанибрата.
Герцогиня фон Гольц, как честная вдова, немедля отказалась от помощи постороннего мужчины. Однако, мамки напомнили ей ночные загулы и прогулки по стенам замка в непотребном виде.
Но на мне в ту пору был пояс, и я не боялась лишиться чести, справедливо возражала Прекрасная Дама.
Что ж, вздохнула на это Марта, тогда будешь до гробовой доски влачить кованые вериги, как колодник на каторге. Воля твоя!
Геновефа фон Гольц после таких суровых слов сразу пришла в память и согласилась на кузнеца.
Добрейшая Марта, начала она выдвигать свои условия, Марта, ты должна будешь присутствовать при работе смерда с моим поясом.
Не только я, заверила нянька, но призовём на помощь твою наставницу Магду и пару-тройку приживалок, кто в средних годах и будут посильнее нашего.
Иохим прибыл по первому требованию, но без инструмента.
Сначала ознакомимся с местом работы, с порога объявил он и приступил к осмотру и ощупыванию пояса на теле голой герцогини.
Кузнец долго любовался фронтом работ, совал грязные пальцы в дырки железного хранилища женской чести, а затем веско произнёс:
Сработано на совесть и по размеру. Сразу видно, немецкая работа. Поделка прочная и договорная. Может прослужить не одно поколение. Не хотелось бы насильно портить хорошую вещь.
Она мне более не понадобится, вставила своё слово Геновефа.
Тем более, обрадовался кузнец, подарю жене, а то день и ночь в кузне, но семейство всё прибавляется. Так что пойдёмте ко мне на рабочее место. Замок от хорошего огонька сам собой расщеперится и уже к вечеру снимем эту немецкую сбрую с вашего розового днища, он довольно хохотнул, как главный специалист скобяного дела, и пощекотал хозяйку через одну из дырок в поясе.
Обнаглел, смерд! гневно вскричала герцогиня, и подняла было руку на кузнеца.