Перелёт от насиженных родных мест до столицы Боливии города Ла-Пас проходил в беспамятстве от свежих впечатлений, то есть в сладких рассуждениях о предстоящей рыбалке на фореля, то ли на берегах Тити, если повезёт, то ли Каки, если не очень, и в воспоминаниях о родных ершах Чудского озера. Так в приватных разговорах и долетели до Южной Америки с относительным комфортом при обходительных стюардессах. А вот до озера добирались на перекладных, так как местного языка не знали, а на английском и вовсе не говорили.
Только Семён Аркадьевич попробует язык сломать тем, что в ушах завязло от внуков:
Хав, мол, вдую ду?
А в ответ от туземцев тишина. И лишь Мирон Захарович по-книжному:
Ес, ай вдуй!
Спасибо, местные индейцы племени уру хоть иностранного ни в зуб ногой, ни пальцем во что пониже, но дорогу на Титикаку руками показывают. Видать, Семён Аркадьевич с Мироном Захаровичам не первые на озеро нацеливались. А вот когда путешественники пообносились, то местное население и вовсе стало проявлять к ним интернациональное понимание, не только показывая нужное направление, но и принялись подвозить туристов на местной конной тяге за умеренную плату. Вот так и добрались до берега в камышах. Может и не Титикаки, но озера как озера, с водой и рыбаками по берегам. Да ведь и спешить с определением некуда. Небось, не по часам ко станку, если человек на бескрайней пенсии жирует.
Шалашик из кокосового лапника сообразили, червяков в джунглях поднакопали, опарыша по захожим местам насобирали и сразу на рыбалку. Основательно взялись, безо всякого спора и разогрева. Да и чем душу порадуешь, если запас вышел, а в какой стороне сельпо не знаешь? Принялись за дело.
Ловись, рыбка, поплевав на наживку, закинул удочку Семён Аркадьевич.
Большая, пребольшая, добавил Мирон Захарович, но плевать в незнакомом месте постеснялся.
Ловили долго. Считай, весь белый день, но всё по мелочи. То есть, много, но непонятного значения, так что использовать в пищу поостереглись. Медицина далеко, а с другой стороны, один бинт на двоих. Госпитализацию не предполагали с самого начала. Вот тут-то в первый раз и заскучали. Пожалели, что далеко отчалили от родных берегов, соблазнившись чужой форелью. Ночевали у берега, как попало, под пение нелетающей поганки и трели лягухи-свистуна. Это уже потом про живой мир Боливии узнали, а по первости оторопь брала от звука незнакомой природы.
На другой день с рыбой та же оказия. Одна пересортица, а форели нет и в помине. Лишь на третий Мирон Захарович вспомнил:
А не взяться ли нам за блесну, Семён Аркадьевич? Зря что ли целую коробку этого добра через все кордоны пёрли? Ведь у нас не только самоделки! Есть и заводские «поппер» с «воблером». Выбирай что хочешь на любой рыбий вкус. Может это как раз то, что здешней форели надобно.
Два дня ловили на яркие железки и ничего стоящего не поймали. Зато на блескучую наживку приманили местного туземного жителя. Да так приворожили, что заезжему рыбаку и шага лишнего не ступить. Сначала голозадая ребятня доходчиво выклянчивала позолоченную наживку, а потом и вовсе взрослое население. Но эти уже как бы с угрозой подступали. Ты, мол, нам блесну вместе с удочкой, а мы тебе за это ничего не сделаем. Однако, рыболовы каменно стояли на своём и ни на какие уговоры не поддавались. До той самой поры стояли неприступно, пока кто-то из местных не предложил слегка выпить за встречу и по-ихнему туземному обычаю выкурить трубку мира. Но слегка не получилось, потому что местная водка кокороко оказалась куда крепче нашего первака, считай, под сотню градусов, если в европейском измерении. Однако, Семён Аркадьевич и Мирон Захарович эту разницу сдюжили и пили не разбавляя. Местные-то с чаем пополам, а гости, если и запивали, то в полглотка, чем вызывали неподдельный восторг у краснокожих. Так вот и сдружились, на неделю с обеих сторон рыбалку забросили, понимали друг друга с полуслова, словно дальние родственники доколумбовой эры или кунаки с предгорий Анд.
Беседовали дня два обо всём без разбору, а под конец недели дорогие гости наконец поняли, что форель в здешних местах хорошо ловится лишь по ночам и только на варёную кукурузу, так что червяки, опарыши, кузнечики и блесна тут были ни при чём. То есть, и у рыбы бывают отличительные вкусовые пристрастия на разных концах земли. Такое вот естествознание вышло, что век учись, но до дна не достигнешь.
Беседовали дня два обо всём без разбору, а под конец недели дорогие гости наконец поняли, что форель в здешних местах хорошо ловится лишь по ночам и только на варёную кукурузу, так что червяки, опарыши, кузнечики и блесна тут были ни при чём. То есть, и у рыбы бывают отличительные вкусовые пристрастия на разных концах земли. Такое вот естествознание вышло, что век учись, но до дна не достигнешь.
И вот, когда Семён Аркадьевич и Мирон Захарович превзошли местную науку рыболовства, только тогда и началась настоящая охота на форель. Рыба пошла и косяком, и поштучно, только успевай сушить да вялить родне в подарок. Совместно с местными жителями ловили. Гости на кукурузу, а аборигены по привычке чуть ли не голой рукой сноровку показывали. А что? Рыбы всем хватало. И на закуску под забористую кокороку, и на засол хозяйкам по вигвамам. Однако, вскорости форель пошла то ли на нерест, то ли в глубину, и рыбный сезон пошёл на убыль. А куда больше-то заготавливать? И так два чемодана подарками набили. И не только вяленой-сушёной, но даже и продуктом местного копчения. Словом, загляденье, а не рыба, голова к голове! Какое тут равнение щурёнку или тому же снетку с Чудского либо Псковского? Никакого примера даже близко!
До самолёта Семён Аркадьевич и Мирон Захарович добрались без приключений. Новые друзья помогли не только паковать чемоданы, не только указали ближайшую дорогу до аэропорта, но даже помогли с транспортом всего за полцены, так как о полной у них понятия не было. Билеты взяли без очереди, как знатные туристы, но в самолёт с чемоданами не пустили. Таможенники такой санитарный кордон установили, что даже удочки пришлось отдать, как стратегический объект национального значения. Так и летели до дому порожняком и с горьким осадком на сердце. Хорошо провожающие надоумили прихватить в дорогу кокороки в грелке. А то, хоть за борт прыгай от тоски и похмелюги. Так и полетели без памяти, как, собственно, и прилетели. Молодцы, что открытки с Титикаки в виде индейского подарка в карманах сохранились, а то бы дома никто рыбакам не поверил. Ни про титю, ни про каку, ни даже про форель, хотя эту рыбину соседи не только в магазине видели, но и на зуб пробовали.
А с другой стороны, как это не поверить, если ты рыбак либо охотник? Ты в понимании откажешь, так и тебе на слово никто не поверит! А если профессионал положительно выскажется о другом профессионале, то любой прислушается к его мнению. Ведь каждый рыбак-охотник когда-никогда на берег пудового сома вытаскивал либо на медведя с рогатиной ходил. То-то и оно, что надо знать, кому про свой подвиг в цветах и песнях рассказывать, а кому лишь намекнуть со знанием дела.
Конечно, есть завистники, которые не верят в чужую удачу и от постороннего везения нос воротят. Сами опытным путём проверить боятся, но чужому слову доверять не спешат. Но в основном это беременные женщины и дети несмышлёного возраста. Так как остальной контингент местного населения истинного добытчика не обижает, хотя и не очень-то прислушивается. Есть, конечно, и среди половозрелых мужчин недоброжелатели, но это, как правило, случайные свидетели телепостановок о рыбаках далёких рек Амазонии и охотников с отрогов Килиманджаро. Да мало ли чего покажут или напишут кругосветные очевидцы? Для романтической души малоимущего соседа всегда найдётся отдушина в виде преданий собственной головы.
ТАКИЕ ПИРОГИ
Бабушка Матильда давно уже не пробовала пирогов. А ни с мясом, ни с рыбой, ни даже с капустой, не то что с куриным потрохом, вкус которого и вовсе забыла. И всё по нерадивости внученьки Сьюзи. Бывало каждую неделю родная кровинушка в своей красной шапочке, бабушкой же и подаренной ко дню именин, прибегала из города к старушке на хутор с гостинцем в виде пирожка и горшочка с маслицем, благо маслобойня рядом с домом внученьки. Она даже местным дровосекам так примелькались, что они запросто называли девочку Красной Шапочкой и не раз из леса прогоняли, чтобы она своим видом волков не пугала, когда охотники флажками зверя обкладывали. Да куда там, один ответ:
Я бабушке пирожки несу, что с мамой напекли на неделе, а поэтому не имеете права старого и малого обижать.
Так и достигала знакомого порога вместе со своими пирожками и горшочками. То-то старой Матильде радость, то-то юной Сьюзи удовольствие. И бабушку лакомым кусочком побаловать, и о себе ласковое слово услышать!