***
Я не замечаю, как комната посветлела. Несмотря на тяжёлые плотные шторы, утренний свет всё же проникает внутрь, очерчивает контуры пространства, изменяет цвета. Чистый свет нового дня так и просит раздвинуть, сорвать эти гадкие занавески, чтобы дать теплу и свежести наполнить комнату самой жизнью, напомнить ей о былых временах. Я встаю с кровати, подхожу к окну, хватаюсь за шторы и раздвигаю их. Передо мной Город, тот самый, у моря, где осталось детство.
Воспоминания то же море. Входить надо осторожно, ощупывая ступнями дно, кожей привыкая к воде.
Как только солнце утвердилось в городе, я беру такси и еду в порт.
Еду по Городу и не узнаю. Его давно нет, как и страны, которую принято звать Родиной. Она распалась как несчастливый брак, и Город вернул себе прежнее, девичье имя. Он стал меняться, а люди стали изменять себе. Нет больше той улицы, той площади, того бульвара и проулка. Они осиротели, утратили имена. Пока живо имя, найдутся люди, которые помнят о тебе и могут рассказать твою историю: кем ты был и откуда пришёл.
Человек без воспоминаний никто. У каждого есть история, которую нельзя переписать. Разве что, забыть. И я забыла. Там, где хранились воспоминания, теперь бескрайнее чувство оторванности и потерянности. Больно возвращаться туда, где ничего нет. Туда, где никого не осталось, кто мог бы рассказать историю девчонки с солёным именем.
Бабуля всегда говорила, если забыл, зачем шёл и куда, надо вернуться в прежнее место и вспомнить.
Помню запах её шершавых горячих рук. Строгость в голосе и снисходительность в выцветших глазах. Размеренный стук. Это стучит сердце дома. Тихое, сонное дыхание, лёгкие шаги, перезвон посуды. Еле заметные прикосновения тарелок. Бабуля накрывает стол к завтраку. Боится разбудить преждевременно, нарушить тишину утра. Но цитрус вперемешку с пряностью уже приятно щекочет нос, а трамвай весело звенит за окном вместо будильника. Приятное эхо из стаи мурашек бежит по спине, ударяется о затылок и разбегается по волосам. Волна за волной. Кажется, открой я глаза и снова увижу бабулю, разливающую чайное кофе по чашкам. Я дома, мне шесть, день только начался.
Нужно только вернуться
В порту идёт дождь. Или это бриз? В любом случае, чувство неуютное. Кораблей стало меньше. Лодки, выброшенные на берег. Некоторые лежат на боку, как будто задыхаются без воды, без моря. Песок вязкий и липкий. Даже через ботинки проникают холод и влага. Я вспоминаю, что осенью сильные отливы, поэтому корабли не навещают Город до весны. Моря так мало. И оно подалось вслед за птицами в тёплые края. Небо нависает над портом, угрожающе собирает облака, превращая их в серое войско. Всё же быть дождю.
Много-много лет назад, задолго до рождения Соле, на месте Города была рыбацкая деревня на берегу узкой бухты в форме полумесяца и протяженностью с километр. С обеих сторон дугу обступало плоскогорье. Кто проезжал мимо Города или останавливался на ночь, не подозревали о существовании моря. Местным это было на руку. Они хранили море в секрете.
Маленькая и непримечательная деревушка приглянулась Большой стране только из-за моря. Большая страна предложила деревушке «руку и сердце» и стать одной из девяти жён. Та согласилась. При условии сохранения свобод вероисповедания, традиций, обычаев и языка. Спустя полвека совместной жизни в деревушку стали селиться первые иноземцы.
Иберы бежали от военного диктатора. Деревушка приняла их, предложив облюбовать берег бухты с мягким климатом и затяжным летом. Бухта отдалёно напоминала беженцам родную Иберию. Благодаря иберам деревня быстро превратилась в посёлок с каменными домами. Спустя десять лет в посёлок потянулись греки, спасаясь от гражданской войны. К ним присоединились корейцы, русские и татары. Деревушка высилась вширь и распространялась ввысь, пока однажды не стала Городом. Открывались университеты, строились заводы, появился аэродром.
Бежали в Город со всего света женщины, старики и дети. Больше всего сирот было из Иберии. Им быстро находили приют и семью среди коренных жителей или таких же беженцев. Одной из таких сирот была мама бабули Сервéры ибера Соледад.
Спустя тридцать шесть лет диктатор умер. Некоторые иберы решили вернуться домой. Но не Соледад. К тому времени она вышла замуж за названного брата из семьи, которая её приютила. Так она осталась в Городе. У них родилась дочь Сервéра.
Спустя тридцать шесть лет диктатор умер. Некоторые иберы решили вернуться домой. Но не Соледад. К тому времени она вышла замуж за названного брата из семьи, которая её приютила. Так она осталась в Городе. У них родилась дочь Сервéра.
Сервéра закончила местный университет. Через год она вышла замуж за русского парня, с которым встречалась будучи студенткой. Когда обоим было по двадцать пять лет, у них родился сын Николас. Но семьи не получилось, и Сервéра с ребёнком вернулась к родителям.
Спустя несколько лет в Город прибыл иберский корабль. Он пришвартовался в порту на неделю. Тем же вечером на берег в компании офицеров сошёл старший лейтенант Атýр, чтобы отпраздновать недавнее повышение. На одной из улиц он увидел Сервéру и остался в Городе навсегда. Они поженились, и у них родилась дочь, которую назвали Паломой, в честь матери Атýра. Атýр полюбил пасынка Николаса как родного сына и даже хотел усыновить. Но Сервéра строго отрезала: «У Николаса есть отец. Он будет носить его фамилию, пока сам не решит сменить её». Атýр не стал спорить, но продолжал называть Николаса сыном. Когда родилась Палома, Николасу исполнилось десять лет.
Я отворачиваюсь от моря и вижу старые постройки жилого квартала. Между двумя домами есть зазор, через который еле просматривается зелёный балкон второго этажа. Когда-то там жила девчонка с солёным именем.
Глава 2
Дом Соле
Дом, где растёт Соле, типичная постройка портовой части. Пять этажей в высоту, десять дворов в длину. Один за другим стоят ребром к морю, позволяя ветру гнать бриз прямиком в сердце города. Дома окружают бульвары или магистрали, и тогда ряд обретает имя: квартал, к которому позже приписываются номер и буква. Никто не понимает, почему именно эта буква и почему именно эта цифра.
Напротив дома Соле стоит пятиэтажный близнец. С начала строительства между ними возникло соперничество, которое вселилось и распространилось между жильцами.
Сначала было соревнование: кого быстрее построят, кого быстрее заселят. После настал черед дворов, палисадников и огородов. Чей красивее, зеленее, уютнее? И так до бесконечности
Соперничество передавали в наследство от поколения к поколению, и напоминало спорт. Братья-близнецы находятся в пяти минутах от порта, поэтому многие вещи носят морские имена. Например, узкая дорога между домами условно зовётся «нейтральными водами». Никому в голову не приходит, что у улицы есть реальное имя, внесённое в карты города, в честь героя местного фольклора Орасида.
Здесь заключаются перемирия, объявляются новости, разносятся по дворам и по квартирам. Здесь приветствуют новую жизнь и провожают в последний путь. Здесь встречаются, чтобы никогда не расстаться.
Море создало жителей Города, а люди создали Город. С домами, дворами, традициями.
Что такое душа? Сгусток цветов и линий? Животное? А может, стихия? У всех ли она? И у всех ли одинаковая?
Эта девчонка Соле никогда не слышала о Боге. В доме не молились, не ходили в церковь, не вешали распятий и икон ни у изголовья кровати, ни на стены. Бог жил в восклицаниях, сразу после ахов и вздохов. Иногда повышался в должности до Господа, а временами смягчался до Боже. Бог не давал случиться страшному, советовал побояться Его, обладал волей на всё. Но даже Он не был всесильным.
Когда упоминания о Нём не помогали сдерживать убегающее молоко и справляться с домашними делами, когда всё валилось из рук и шло наперекосяк, появлялась божья мать.
Соле думала, что если бы она была тем самым Богом-волшебником, ей на помощь обязательно являлась бабуля. Так бы все и говорили: «Бабуля божья, помоги!» Всё вставало бы на места. Страхи испарялись, Бога снова славили, возвещая мир о радости и счастье.
«И всё-таки, почему люди такие разные внутри и откуда берётся различие?» мучилась вопросом Соле.
Она догадывается: у жителей Города души, как корабли. Именно душа делает человека самим собой. Корабль это соль человека. Душа растёт вместе с ним. Как и лодочка со временем превращается в корабль. Человек вырастет, уплывёт в Великанию и решит, кем стать. Корабль тоже найдёт себе своё дело. Будет рыбу ловить, или путешествовать. А может, грузы на себе таскать, или спасать жизни других кораблей. Охранять границы и ловить преступников, а может, и вовсе бездельничать на берегу. Всякое бывает.