Моё детище в последнее время увлёклось очисткой Инета от вирусов.
Весь внимание, Создатель.
Пока добирался домой, кое-что обдумал.
Мы должны подготовить Президенту очередное Послание Федеральному Собранию.
На тему.
На тему Великая Национальная Идея.
Что-то новенькое.
Придётся потрудиться.
Решив, что свою лепту в решение поставленной задачи внёс, занялся обустройством быта. Сессионная возня накопила на рабочем столе и диване книги, в кухне грязную посуду и пыль по всей квартире. Уборка отняла два дня. К исходу второго понял если так бросаться на работу, скоро очень останусь без неё и помру со скуки. Решил упорядочить трудовой день.
Подъём в шесть утра. До восьми бегаю по парку, подтягиваюсь на игровой площадке, отжимаюсь, хожу на руках к великому удовольствию самых юных «жаворонков», их мам, нянь и бабушек. Потом готовлю себе завтрак, завтракаю. До двенадцати работаю над задачей Президента. После двенадцати, отобедав, сажусь спиною на диван часика этак на три. Потом опять к компьютеру до 1800. Ужин. До одиннадцати вечера спортивный комплекс удобное время: у профессионалов заканчивается рабочий день, собираются любители с пропусками вроде меня. В 2400 отбой.
Это в идеале. На практике:
Билли, как дела.
Чисто, Создатель, не единой путной мысли.
Чем сутки занимался?
Судя по результатам ничем.
Давай вместе думать.
Давай пораздельности.
Обижаешь.
Прости, Создатель. Есть какие мысли выкладывай.
В том-то и дело
Тогда, ты думай, а я буду собирать первичную информацию.
Думать за столом тяжеловато клонит в сон. Встал, походил. Забрёл в мамину комнату. Знакомый аромат французских духов царапнул по сердцу. Я уж отзвонился, похвастал итогами сессии, сообщил, что завален работой, и на Холодянку вряд ли попаду.
Не много потеряешь, радостно сообщила мама. Тут комарьё, ночами заморозки, днём солнечные ожоги. Видел бы ты мой фейс.
Очень хочу видеть.
На стене висела забытая хозяйкой походная гитара на рюкзачном ремешке с голубым бантиком. Взял в руки запахи дыма костров, сосновой смолы и ещё чего-то тревожащего душу. Приложился ухом не шумит ли прибой. Нет. Звуки надо было рождать. И мне захотелось.
Билли.
Что-нибудь надумал, Создатель?
По теме нет. Открой самоучитель для гитары под музыку лучше думается. Как тебе струнный звук, не помешает?
Нет, Создатель. Думай под музыку.
Через неделю умел брать аккорды и начал пробовать голос.
Билли, послушай.
Увы, Создатель, не доступно.
Я побренчал на гитаре, спел песенку, очень и очень задорную. Отложил инструмент.
Ну, как дела?
Готов подписаться под «умом Россию не понять».
И только-то за десять дней?
Увы.
Сдаваться будем?
Ни в коем случае что-нибудь придумаем.
Ну, думай-думай. Пойду, пройдусь.
Спустился во двор. Он не был мне чужим. Когда-то дошкольником бегал здесь, играл на детской площадке, в хоккейной коробке. Мама писала свои диссертации, и бабушка забирала меня к себе, в этот дом. Здесь у меня были друзья. Вспомнил Жанку. Шустрая девчонка-сверстница в первый же день знакомства отколотила меня. А потом всегда заступалась. Где она теперь?
Только подумал Жанка навстречу. Или не Жанка? Или Жанка?
Жанка?
Худенькая девушка с нервным лицом приостановилась, вглядываясь.
Алекс? Ну, точно, Лёшка. Привет! Какими судьбами?
Живу в бабушкиной квартире.
Соседи, стало быть. Женат, холост? Учишься или работаешь?
Учусь, холост. А ты?
Была, за папуасом. Представляешь, поехала дура к нему в Черномордию. Ну, в Африку куда? куда? Людоед оказался. Сынишку отнял, сама еле вырвалась благо гражданство не поменяла.
Жанка, я был рад встрече и ласково потрепал её по щеке.
Но-но, студент, сначала научись зарабатывать, потом женись
Студенты, стало быть, не в моде?
За тебя, наверное, пошла у тебя предки богатые.
Разошлись они.
Бывает. Играешь? Жанка царапнула струны ногтём. Приползай вечером в коробку потусуемся.
У меня совсем не было сексуального опыта, и я подумал не плохо бы приобрести его с Жанкой. Она чмокнула меня и ладошкой размазала след помадный по щеке:
Пока.
Посмотрел ей вслед, на худой вихлявшийся зад, и мне расхотелось приобретать сексуальный опыт с Жанкой. Однако ради вечернего рандеву перекроил распорядок дня после адмиральского часа укатил на тренировку. Вечером спустился во двор.
Посмотрел ей вслед, на худой вихлявшийся зад, и мне расхотелось приобретать сексуальный опыт с Жанкой. Однако ради вечернего рандеву перекроил распорядок дня после адмиральского часа укатил на тренировку. Вечером спустился во двор.
Алекс вернулся, представила меня Жанка кучке молодых людей лет от пятнадцати до двадцати, оккупировавших перед закатом хоккейную коробку.
Я не увидел знакомых лиц мне тоже не обрадовались. Девицы курили в кругу, дрыгали ногами, крутили попами. В другом кругу ритмично поводили плечами парни. Музыкально оформляли тусовку два гитариста один в полосатой майке десантника, у другого на предплечье рядом с якорем темнела наколка КТОФ. Кивнул на них Жанке и, получив Высочайшее Позволение, перебрался на скамейку к оркестровой группе. Послушал, попробовал и присоединился. Десантник хмыкнул неопределённо, моряк кивнул ободряюще.
Перед сном:
Билли, как дела?
Пытаюсь создать математическую модель человека.
Думаешь это возможно? А для чего?
Чтобы понять, чем он дышит, о чём думает, чего хочет.
Я тебе и так скажу дышит кислородом, думает о сексе, хочет денег.
Умно.
Ну-ну, трудись-трудись.
Следующий мой вечерний визит в хоккейную коробку был менее удачным. Возможно, сказалось отсутствие Жанки она работала официанткой в ресторане и отдыхала только по понедельникам. Лишь уселся на оркестровую скамейку, ко мне подошли трое.
Ты зачастил, чувак. Если хочешь прописаться проставляйся.
Ни тема, ни тон их речи мне не понравились. Я покосился на коллег по музыке. Десантник отвернулся с отсутствующим лицом. Моряк увлёкся пятнышком на брюках. Понял: подошедшие люди в авторитете.
Ты кто?
Сорока.
Где хвост оставил?
Шутник? Сейчас очки пропишу увидишь.
Очки, в смысле, затемнённые «фонари» скрывать.
Кто-то был бы против я никогда. Сейчас вернусь.
Мамину гитару некому доверить, понёс домой.
Не вернёшься не обидимся, чувак.
Дома повесил на место инструмент, поменял прикид на попроще предстоящие «танцы» пыльными быть обещали. Кинул взгляд на компьютер моё детище трудилось, не покладая рук. Эх, Билли, Билли, думаешь, как осчастливить человечество, а оно собралось меня бить.
Включил освещение коробки и вышел в её центр. Похрустел шейными позвонками, пощёлкал ключицами, попрыгал, разминаясь.
Ну, смелее. Где тут известный окулист?
Вышли двое. Сорока кинул локти за спиной на заборчик коробки и ноги скрестил во фривольной позе. Ухмыляется, цирка ждёт. Ну, будет цирк.
Бить я их не бил злости ещё не было. Ловил на контрприём и аккуратно укладывал на газон. Один вооружился кастетом.
Убери ручонку сломаю, предупредил я.
Он не послушался, а я не сдержал слово поймал его в атаке, чуток помог ускориться, и он обрушился головой на ни в чём неповинный заборчик. Затих. Наверное, ушибся. Да как бы шею не сломал. Коробку тоже жалко.
Чё глазеете? А ну гурьбой Сорока пинками и тычками гнал на меня толпу подростков.
Смелее, смелее, подбадривал и я.
Крутился, как белка в колесе, аккуратно ронял их на земь в стиле айкидо и никого не ударил. Девчонки ахали, визжали думаю, что от восторга.
Вдруг знакомый и любимый голос, лёгкий плеск ладошек:
Браво-брависсимо! Ты ещё в детский сад не забудь заглянуть.
Мама! Мамочка! Здесь? Приехала!
Я бросился на остатки сильно поредевшего воинства у, гады, порешу! Парни врассыпную. Исполнил кульбит на прощание это для девиц перемахнул заборчик, подхватил маму на руки, закружил, понёс домой.
Она:
Рюкзак, рюкзак там все сокровища!
Прихватил и рюкзак.
Мы пили чай.
Колотун-бабай сейчас в Якутии.
Это в июле-то?
Представляешь, утром всё бело от инея. Солнце встанет роса блестит. В полдень жара. Ночью у костра греемся в палатке даже в спальном мешке не заснёшь. Попростывали все решили свернуться. Смотри, что привезла.
Среди якутских трофеев сверкал алмаз. Настоящий. Не силён в каратах стекляшка в полногтя мизинца.
Место запомнила? На следующий год рванём вдвоём, нароем-намоем, богатенькими будем.
Неделю мы разбирали мамины трофеи. Она из дома носа не кажет. Он у неё, и лоб, и щёки, и даже шея в красных пятнах. На руках о, ужас! «цыпки».
Это от ледяной воды, жаловалась мама.