Ты тоже так поступаешь? спросила Кама.
Случалось, кивнул Портенум. Особенно в первое время. Когда мы тут с ней вдвоем остались.
Вдвоем? не поняла Кама.
Вдвоем, ответил Портенум и добавил, укладываясь на постель. Так что когда сюда гахи пришли, а до них еще и всякая другая нечисть, то я тут уже за старожила считался. А то бы, думаешь, так бы меня и терпели эти тритоны
Так ты наморщила лоб Кама.
Спать, отрезал Портенум, повернулся на бок и вскоре засопел, как сопят все старики.
Что же получается, старику не меньше тысячи лет? И Виз Вини столько же? Ну, с Виз Вини еще можно согласиться, она ведь вроде акс, хотя и ни словом больше не возвращалась к этой теме, а все равно сказанного однажды хватило. Как молвила она, когда встретила почти шесть лет назад Каму и Эсоксу на краю пропасти у Змеиной башни? «Я не человек. Я акс». И много ли она вообще сказала за эти годы слов Каме? Ведь говорила что-то Но мало, очень мало. Когда еще вела Каму и Эсоксу от пропасти по северному, голому берегу Аббуту к руинам Эссуту, среди которых высилась башня Ордена, предупредила, что болтать не любит, говорит только тогда, когда не может не сказать. Да и не до разговоров сейчас. Ей не говорить нужно, а слушать. Слушать, как дышат, как идут, как смотрят ее гостьи. Но, видно, гостьи настолько были поражены явлением на краю пропасти удивительного существа, так пытались высмотреть в ней отличия от обычной женщины, что уже на второй день пути Виз Вини скривила губы и разрешила спутницам задать ей по одному вопросу. По единственному, но уж на него она ответит так, как сможет.
Зачем мы тебе? спросила ее Эсокса. Успела уже немного прийти в себя даккитская принцесса, но все еще шла, стиснув зубы и морщась от боли и немощи. И Виз Вини видела ее упорство и даже кивала одобрительно, хотя дорогу выстраивала, не соотносясь со слабостью спутниц.
Вы мне? удивилась Виз Вини, сдвинула брови, протянула было с интересом. Я-то была уверена, что это я вам нужна. Или нет? Вот ведь как складывается?
Помолчала немного, но улыбку на лицо натянула.
Хорошо. Я отвечу. Я не служу ни тем, кто правит в Анкиде, ни тем, кто правит в Эрсетлатари. Хотя бы потому, что нет теперь среди правителей никого, кто мог бы ясно разглядеть беду, нависшую над этой землей и этим небом.
Не над этой землей. Виз Вини с усмешкой поймала недоуменный взгляд Камы на безжизненный берег, черную воду, серое небо. Надо всей землей. Но если эту беду не остановить, то этот берег покажется на фоне всей остальной земли цветущим садом. Я этого не хочу.
И для этого ты хочешь взять нас в свой орден? нахмурилась Эсокса.
Пока что я хочу привести вас туда, где вы сможете отдохнуть, ответила Виз Вини. А там посмотрим. Но, чтобы вы знали, весь мой орден это я одна. Случался у меня народец числом и побольше, но сейчас я всех распустила. Разве только старик один живет не так уж далеко от моего убежища, но он не из моего ордена. Так что я им не правлю. А то бы и его отпустила. И вас не задержу против вашей воли. Но предложу, конечно, поучиться чему-то. Может быть, и дело подходящее для вас найду? Конечно, если и вам не хочется, чтобы ваша земля стала вот такой же. Или хуже.
Что мы можем? прошептала Эсокса. Разве только погибнуть?
Ну, я бы не спешила с гибелью, понизила голос Виз Вини. Но обещать славный исход легкой битвы в виде доброй пирушки не могу. Даже для самой себя. Но уж поверьте, если бы вы ничего не могли, я бы не разгуливала по Сухоте и не торчала так долго у Змеиной башни. Все-таки ни трактира, ни постоялого двора поблизости.
Что мы можем? повторила вопрос Эсокса.
Иногда следует лишь оказаться в нужное время в нужном месте, негромко заметила Виз Вини. Необязательно для того, чтобы убить кого-то. Порой того, кого нужно убить, убить невозможно. Может быть, для того, чтобы не дать кого-то убить. Но главное, для того, чтобы он Виз Вини вдруг на мгновение помрачнела, словно печать прожитых столетий легла на ее лицо, чтобы он не вернулся. И я не знаю, когда случится это время. И я не знаю, где это место. Но вы должны быть готовы к этому. Ты?
Она повернулась к Каме.
Я? не поняла Кама, которая слушала Виз Вини как завороженная.
Твой вопрос, напомнила Виз Вини и добавила: Но скажу сразу, я не устраивала так, чтобы и ты, и твоя подруга лишились крова, родных и оказались без средств к существованию. Слишком сложный и слишком долгий путь. К тому же я никогда не делаю так. Я убеждаю. И те, кого я не смогла убедить, живут долго и счастливо. Чаще всего.
Твой вопрос, напомнила Виз Вини и добавила: Но скажу сразу, я не устраивала так, чтобы и ты, и твоя подруга лишились крова, родных и оказались без средств к существованию. Слишком сложный и слишком долгий путь. К тому же я никогда не делаю так. Я убеждаю. И те, кого я не смогла убедить, живут долго и счастливо. Чаще всего.
Если живут, подала голос Эсокса.
Всякое случается, ответила Виз Вини. Твой вопрос, девочка.
Вот. Кама приложила руку к груди.
Я знаю, кивнула Виз Вини. Ты сможешь спрятать это даже от акса, но я знаю.
У меня там Кама зажмурилась. Об этом говорят, словно о камне. Об одном из шести. Или об одном из семи. Об одном из тех камней, что сияли на груди
Лучезарного, сказала за Каму Виз Вини. Что ты хочешь узнать? Сразу замечу, эта задачка может оказаться не на мой зуб.
Семь камней, проговорила Кама. Семь звезд. Семь и семь. Семь огней на груди Лучезарного и семь огней вокруг Бледной звезды. Семь огней, семь звезд, что разлетелись искрами над Анкидой и выжгли древние святыни, и семь камней на груди губителя это одно и то же?
Вот даже как задумалась Виз Вини. Что ж. Я отвечу. Отвечу то, что думаю по этому поводу, хотя сказать точно не могу. Я не могу свидетельствовать о падении Бледной Звезды, как не может свидетельствовать об этом никто из аксов. Думаю, что не может. Хотя свидетели могли еще остаться Я появилась здесь несколько позже
Вновь словно старость и немощь тенью накатили на юное лицо Виз Вини. Она даже пошатнулась, но затем открыла глаза, улыбнулась и проговорила почти весело:
Я не думаю, что это одно и то же. В противном случае, я должна была бы увериться, что тот огонек, что ты хранишь в груди, однажды, к примеру, выжег дотла святыню Бараггал. Но я допускаю, что искра от той звезды сохранилась, и теперь она в тебе. Или одна из семи искр. Понимаешь?
Но что это? сдвинула брови Кама.
Тебе разбираться, пожала плечами Виз Вини. Может быть, один из источников силы, может быть, одно из отверстий в сущем, через которое льется свет. Или не свет. Я не знаю.
Почему? сорвалось с языка Камы.
Недостаточно мудра в эту сторону, засмеялась Виз Вини. Думаешь, что долгая жизнь умножает мудрость сама по себе? Только учение, дорогая, только учение и знания, которые ты приобретаешь в учении
Знания, повторила Кама, стоя теперь на берегу мертвого или спящего озера. Откуда же их взять? Ну, где же ты, Портенум? Как ты собираешься испытывать меня на стойкость против мурса? Приведешь одного из них и предложишь ему завладеть моим телом?
Кама оглянулась еще раз, представила, как снег укутывает невидимый за кромкой обрыва дикий, неприятный ей чужой лес и забормотала, запела вполголоса ту песенку, что напевала ей в подземелье еще Эсокса, и которая, словно вынырнула, проявилась и из собственного, забытого уже младенчества Камы:
Сонный стекает с небес порошок.
Спи, моя радость, мой нежный цветок.
В облаке прячется звезд пастушок.
Ты звездное устье, я твой исток.
В темных пещерах тяжел потолок.
Плещется в черной воде малышок.
Если я стебель, то ты лепесток.
Если я стебель, то он корешок.
Вырастет ужас, и вырастет страх.
Вырастет в бездне из мальчика гах.
Спи, моя радость, до этих времен
Что-то продлится, но только не сон
Холод сначала мазнул ее по затылку, а потом сковал поясницу. Стиснул железным обручем чуть выше пояса с мечом и ножами. Ударил в ноги и медленно пополз вверх, давя в глотке крик ужаса.
Ах ты, старый пень! захрипела Кама, но не открылась, не выплеснула пламя, что училась скрывать, укутывать все эти долгие, утомительные пять лет. Пять лет, в которые ей пришлось если не справляться с собственной ненавистью, если не утолять рвущую ее на части жажду мести, то уж во всяком случае научиться дышать в ладу с собственным нутром. Главное не открыться. Что бы ни придумал старый Портенум, какую бы магию ни наслал на Каму, главное не открыться. А ведь и повода не дал подумать, что силен в колдовском ремесле! Подчинить хочешь? Не выйдет.
Стиснула кулаки, потащила, повлекла руки одна к другой. Сомкнула колени, подбородок прижала к груди. Зубы стиснула, до темноты в глазах и ломоты в челюстях сжала, вмяла локти в бока. Стынь между тем уже расползалась по ребрам, подбиралась к сердцу. Сколько она знает насторожей от мурса? С десяток. Сколько она помнит способов скинуть с себя чужую ворожбу? Уж не меньше полусотни, и откреститься от могильца три или четыре отговора надежных тоже знает. Что же получается? Выговориться и забыть? Упасть на колени, потому что силен оказался дед, если не выжечь ее изнутри хочет, так уж точно вымотать в тряпку, и поблагодарить его за науку? А потом? Подходи всякий и делай с ней все, что хочешь? Ну уж нет! Отворота ждешь? А не будет никакого отворота!