Егор понимал, что его тяжеленный джип вряд ли особо пострадал от панического наскока легкой «Фиесты». Тем не менее разозлился он порядком: это ж надо быть таким идиотом, чтобы в подобной ситуации стартовать на полном газу прямо вперед!
Лицо таксиста, не слишком поспешно выбиравшегося из своей «Волги», вполне оправдывало предварительное мнение Егора по поводу его умственных способностей. Таксист долго и сокрушенно осматривал подвергшийся атаке задний бампер «Фиесты» видимо, надеясь, что он от столь пристального внимания как-то сам собой выпрямится и приобретет первозданный вид.
Егор неторопливо подошел сзади и вкрадчиво поинтересовался:
Ну, мужик, и как тебе это удалось?
Тот подпрыгнул, как ошпаренный, обернулся и сразу нудно забормотал:
Я в полночь смену начал, это ж сколько можно по городу мотаться Только встал чуть отдохнуть, диспетчер звонит Я ей говорю: устал, а она ничего, мол, работай давай, а то денег все хотят
Хорошо, я понял, ты устал, кивнул Егор. А ты всегда, когда устаешь, с закрытыми глазами ездишь?
Таксист продолжал оправдываться:
Так она орет, давай, говорит, скорее, а то в твоем районе никого больше нету
Слушай, страдалец, ты мне зубы не заговаривай, а? Ты со сна, что ли, педали перепутал?
Бедолага кинул на Егора испуганный взгляд, пытаясь оценить его социальный статус, и изо всех сил замотал головой:
Не спал я! Кто ж на работе спит?!
Понятно. Значит, пьяный, спокойно констатировал Егор.
Тот вовсе переполошился:
Да ты что, друг?! Я вообще не пью! Ну задремал маленько, даже сам не заметил А когда она заорала, перепугался, ну и
Егор решил не прессовать таксиста дальше: никуда тот не денется, в таксистских компаниях обычно все машины застрахованы, гаишников дождется. Однако отойти не получилось, потому что таксист продолжал ныть:
Ты бы знал, что это такое работать по восемнадцать часов
Внезапно Егор снова разъярился:
Я много чего знаю! Не можешь столько работать отвечай на телефонные звонки за десять штук в месяц!..
Он бы, наверное, развивал эту тему и дальше, но его отвлек звучный девичий голос с почти актерскими интонациями:
Оля-ля! Ничего себе у нас таксисты ездят!
Егор раздраженно обернулся, готовый продолжать буйствовать, но девушка была хороша и интеллигентна: не слишком высокая, очень тоненькая, с тонким, немного кавказского типа лицом и роскошной гривой длинных темных вьющихся волос. Она весело смотрела на автомобильное побоище огромными хитрыми глазищами и, похоже, была нимало не расположена ругаться.
Гаишников, как и предполагалось, пришлось ждать долго. Дождь, регулярно заливавший Москву в это лето, решил, что его что-то слишком давно уже не было, и заморосил пока еще осторожно, но явно обещая продолжиться и даже разгуляться. Сидеть в машине с запотевающими стеклами не очень хотелось, и Егор завертел головой в поисках более уютного пристанища. Ему повезло: метрах в двадцати дальше по улице наблюдалось какое-то небольшое кафе с загадочным названием «Квоки». Чем питаются квоки, Егор не знал, но надеялся, что кофе они пьют и с ним поделятся. Он демонстративно записал номер «Волги» и предложил девушке, до сих пор резвившейся по адресу бестолкового таксиста, составить ему компанию. Девушка с сожалением рассталась с несчастным, уже не знавшим, куда деться от ее комментариев, и двинулась вслед за Егором, напоследок царственно обронив:
Придете за нами, когда они приедут.
Так ему, злорадно восхитился про себя Егор и торжественно распахнул перед девушкой дверь.
Они просидели в кафе часа два, не слишком горюя о том, что гаишники не спешат. Как ни странно, Егор только спустя час вспомнил, что он беседует с весьма привлекательной молодой особой, так легок и непринужден оказался сам разговор. Девушка тоже либо не особо любила кокетничать, либо почему-то решила не делать этого именно сейчас: во всяком случае, как-то так случилось, что они в основном травили друг другу всякие байки из своей профессиональной жизни.
Звали девушку Марией или, как она сказала, «просто Машкой как козу». В этом не было никакого намека на панибратство или упрощенность взгляда на отношения. Просто Машка, и все тут. Занималась она страшными вещами: тестировала компьютерные программы для мировых фондовых бирж. Это она выпалила, не переводя дух, как заученную фразу, и сама засмеялась:
Испугался? Обычно все пугаются, особенно мужчины. Ты не бойся, это не значит, что я такая умная. Просто мне показывают, и я делаю.
Позже, конечно, выяснилось, что это-то как раз и было кокетством: работала она в своей компании уже довольно давно, еще с университета, и занимала не самую скромную позицию. Работа ей нравилась, зарабатывала она неплохо, жила отдельно от родителей достаточно состоятельных, чтобы обеспечить дочку собственной небольшой квартиркой, но автомобиль себе купила сама, о чем сообщила с детской гордостью.
Под конец разговора Егору все больше и больше хотелось попросить у Машки номер телефона. Он ни секунды не сомневался, что она его даст просто потому, что к дешевому кривлянию не приспособлена, но, как ни странно, ему было как-то неудобно: пришлось бы ломать такой легкий, веселый и приятный тон разговора. Помог протокол о ДТП, в котором требовалось указать телефоны всех участников. Тут-то Егор с превеликим облегчением и списал Машкин телефон, пообещав позвонить ей, чтобы узнать, как обстоят дела со страховой компанией и последующим ремонтом.
Позвонил он ей, разумеется, уже на следующий день. Выяснилось, что ее машина завязла на сервисе надолго: пострадали не только оба бампера, но и что-то там еще, так что Машке придется ездить на метро как минимум пару недель. Эту новость Егор воспринял с неприличным энтузиазмом и немедленно предложил ей эксплуатировать в хвост и в гриву его практически неуязвимый «Ренджровер» разумеется, в пределах возможностей его хозяина (возможности он себе, конечно же, постарался организовать).
С тех пор Машке удалось его не слишком разочаровать или, точнее говоря, совсем не разочаровать. Ее нимало не интересовало его отношение к браку, детям, устойчивости их отношений и всему прочему, чего он в разговорах с женщинами не выносил. Не выносил вовсе не потому, что был убежденным холостяком: его просто категорически не устраивала ситуация предопределенного развития отношений. Достаточно в его жизни было фатализма на работе, без которого, наверное, не способен оставаться в профессии ни один хирург. Именно поэтому он совершенно не стремился знакомить Машку с друзьями или тем паче с родителями и вообще организовывать какую-то постоянную совместную жизнь. Пребывание в одиночестве он очень любил и полагал, что легче сразу установить нужную дистанцию, чем ее увеличивать потом, когда наешься постоянного проживания в одной квартире и объединения двух жизней в одну и возжелаешь вернуться к необходимой дозе уединения.
Правда, за эти полгода Егор еще ни разу не пропадал так надолго без объяснения причин. Собственно говоря, и желания-то пропадать так надолго у него не было. Поэтому сейчас уже явно пора было Машке позвонить и возобновить общение. И как тогда прикажете оставаться завтра у матери, чтобы продолжить обследование?
Ладно, решено: завтра он звонит Машке и привозит ее к себе домой, но уж во вторник вечером он снова ночует у матери. Ведь должен же где-то быть этот проклятый второй том?!
Утром, едва придя на работу, Егор понял, почему все эти дни не звонила сама Машка: оказывается, она еще в день смерти отца зачем-то пыталась Егору дозвониться, а его телефон был выключен. Она подумала, что он на операции, и решила выяснить, когда он освободится, вот сестры ей все и сообщили. И Машка (вот же трепетная душа!) сама звонить не стала, чтобы ему не пришлось с ней разговаривать, если он этого не хочет.
Он прошел в ординаторскую, переоделся через полтора часа предстояла операция, и прислушался. В коридоре было тихо. Это значит, что завотделением, как водится, до работы еще не добрался, и можно пока расслабиться.
Егор заварил себе кофе в френч-прессе и заглянул в холодильник. Медсестры его любили, его слабость к кофе со сливками знали и обычно заботились о том, чтобы в холодильнике были именно такие сливки, как он любит: густые и жирные, почти в желтизну. Когда-то давно, будучи в Бремене на какой-то конференции, он на завтраке в отеле пил кофе с такими сливками ароматными, нежно-кремового цвета, которые не текут, а ниспадают из сливочника в чашку Естественно, точно таких же он в Москве не нашел (коровы в России, что ли, как-то по-другому доятся?) и смирился с тем, что сойдут и наши российские: лишь бы густые и по возможности без лишней химической гадости. С тех пор, как сестры твердо усвоили, какие именно сливки он предпочитает лить в кофе, необходимый продукт в холодильнике не переводился.