Конек нащупал пульс Яшмы. Картина вырисовывалась ужасная. Если верить неровным толчкам пульса, то Яшма была очень сильно больна. Девушка могла не дожить до следующего сбора урожая Бутрамусс.
Конек ушел тем же путем, что и пришел. Яшма была без сознания, и уход кавалера даже не заметила. Конек бросился за помощью к шаманке. Однако старая женщина была не настроена сегодня разговаривать с Коньком. Она закрылась в одной из комнат, и оттуда время от времени доносилось монотонное пение и запах особых трав, которые курила шаманка.
Конек понял, что теперь ему нужно искать способ помочь Яшме самому. Лекаря в полном понимании этого слова в деревне не было. Его функции выполнял, догадайтесь кто? Конечно, шаманка или шаман. Фактически шаманом был сейчас Конек, он и должен был вылечить Яшму.
Юноша сел на пол возле двери, где бормотала свои песни шаманка и пригорюнился. Он несколько раз стучал в дверь. Пение прерывалось, а потом опять возобновлялось. Однако юноша был настойчив. Наконец старой женщине надоело то, что ее прерывают, и она никак полностью не может уйти в мир духов.
Дело шло к рассвету. Пение сменилось недовольным бормотанием. Под это бормотание юноша и задремал. Проснулся он от того, что его нетерпеливо трясли. Более того, шаманка, не дождавшись момента, когда Конек, наконец, откроет глаза, схватила юношу за волосы и поволокла за собой. Волосы у Конька были длинные, впрочем, как и всех юношей в деревне, и шаманке было удобно тащить Конька за собой.
Наконец юноша проснулся полностью. Он издал звук, и шаманка отпустила его. Впрочем, они уже и пришли. Шаманка достала из кармана лист со старого дерева Бутрамусс и поместила его между кончиков губ. Через час Конек, наконец, постиг науку врачевания по-шамански. Это был единственный и очень действенный способ, которым шаманка лечила людей деревни. Юноша, наконец, понял то, что от него требуется и протянул руку, пытаясь взять лист, который шаманка держала по-прежнему во рту.
Старая женщина ударила Конька по руке. Она запела. Конек стоял и слушал понурив голову. Уже встало солнце. То, что пела шаманка, было сложным для понимания Конька. Прошел еще час.
Лишь к полудню Конек понял полностью то, о чем пела шаманка. Он понял подсказку. Конек отправился к молодому дереву Бутрамусс и сорвал лист. По-хорошему, без разрешения, этого делать было нельзя. Но, во-первых, он был шаманом, что давало привилегии, во-вторых, он сорвал лист с дерева, который вырастил сам, и которое находилось на делянке его родового дома.
Когда он вернулся на берег моря, шаманки там не было. Вместе со своим старым листом с дерева Бутрамусс, она ушла снова в комнату и погрузилась, наконец, в блаженный транс. Как учила шаманка, Конек поместил лист между кончиков губ. Он пел и говорил речитатив на древнем языке народности Бутрамусс. Он плакал и смеялся, он умирал вместе с закатом солнца, возрождался вместе со звездами. Так прошла ночь. Когда солнце показалось за горизонтом, Конек ощутил вдруг такое сильное желание, что едва не сорвался. Он хотел бежать к Яшме, но это нарушило бы ритуал.
Лишь, когда солнце засияло в полную силу, он разжевал лист и проглотил. Теперь он был уверен, что Яшма излечится.
Через день Яшма была полностью здорова, а еще через неделю Конька сместили с должности шамана. Люди прознали, что Конек в своих целях сорвал лист с дерева Бутрамусс, никого не спросясь и не поставив в известность. Это было неслыханным делом. Конька даже не оправдывало то, что все это делалось в благих целях, ему нужно было спасти жизнь Яшмы. Время шло на секунды, и Коньку некогда было спрашивать разрешения у старейшин.
Исход дела удовлетворил всех. Шаманка заняло свое привычное место. Конек это место освободил и занял свое, теперь законное место, в кровати Яшмы. Каждый день, покидая рано утром кровать возлюбленной, он плакал. Конек знал, дневные часы, проведенные вдали от возлюбленной, будут для него мукой. Он и раньше-то не был особенно воздержанным, а после ритуала с молодым листом Бутрамусс стал вообще помешанным. Он не мог думать ни о чем кроме ласк Яшмы.
Девушке было лестно, что Конек так ее любит, но иногда ей хотелось в течение ночи все же и отдохнуть, поспать, однако с Коньком в одной кровати это было невозможно.
Шляпа Конька занимала свое место еще до того как садилось солнце. Это было неприлично в понимании жителей деревни Бутрамусс, но в деревне, как вы помните, жили терпеливые и все понимающие люди.
Сок дерева Бутрамусс был универсальным, он действовал успокаивающе на раздраженных, злых и недовольных, но он действовал и возбуждающе на тех, кому это возбуждение было необходимо.
ГЛАВА ПЯТАЯ. КАТАСТРОФА
С того момента как Конек покинул шаманский дом, прошло три месяца. Любовь Яшмы и Морского конька расцвела пышным цветом! Единственное, что печалило юношу это то, что он не мог видеть свою возлюбленную днем. Однако таковы были правила деревни Бутрамусс. Днем мужчины и женщины расходились по своим домам. Основой любви в этой деревне была свобода.
Не было ни ревности, ни обид. Если любовь заканчивалась, мужчина и женщина переставали встречаться без всяких формальностей. Конечно, не обходилось без недоразумений, но они были мелкими, и в основном всегда кончались полюбовно. Мальчики имели те же привилегии, что и девочки, но жизнь их была более легкой.
Можно сказать, что у мальчиков, а в дальнейшем и у мужчин, не было серьезных обязанностей. В деревне царили женщины, но и жилось им гораздо тяжелее, чем мужчинам. Работа по дому, рождение и воспитание детей, возделывание делянок под деревья, уход за деревьями, сбор урожая, все эти обязанности лежали на плечах женщин деревни Бутрамусс.
Мужчины никогда не пытались выйти из-под власти женщин, до самой старости они были на положении баловней, их любили, опекали, следили, чтобы они хорошо питались, не болели, были хорошо и модно одеты. Конек любил свою деревню, своих соседей и ему в голову не приходило бунтовать и устанавливать свои порядки, просто волею судьбы он однажды попал в другое государство и увидел мир во всей его ширине. Что-то понравилось Коньку в китайском городе, что-то нет, но главным было то, что теперь юноша мог сравнивать.
Жизнь в китайском городе била ключом, законы были суровыми, пища была острой и непривычной. Лишь одно понравилось Коньку. Юноша был в восторге от того, что влюбленные мужчины и женщины могли жить в одном доме и не расходиться по разным домам с восходом солнца. И еще, когда рождались дети, мать и отец могли воспитывать ребенка вместе.
За то время что Морской конек провел вне родной деревни, у него родилось трое детей, но, к его большому сожалению, все дети были мальчиками.
После того, как Конек ушел из шаманского дома, ему стали сниться яркие и странные сны. И самое неприятное в этих снах было то, что эти сны сбывались. Все три месяца сны просто мучили Конька. Юноша и так спал в ночь два-три часа, однако сны все равно просачивались в его спящий разум. Последний сон был не то, чтобы неприятным, просто Конек не хотел бы, чтобы этот сон сбылся.
Ему приснилась его старшая китайская жена. Она была самой красивой, страстной и любимой, когда Конек жил в Китае. Когда юноша вернулся домой, он тут же выкинул из своей головы все воспоминания о женах, и о старшей жене в том числе. И вот сейчас, после продолжительного времени, старшая жена приснилась Коньку.
Жену звали Мей. Она была из знатного, но обедневшего рода. Конька она любила до исступления и страшно ревновала к остальным женам и наложницам. В доме все время вспыхивали скандалы. Конек был миролюбивым юношей, он боялся скандалов до дрожи, дома, в деревне, он никогда не видел такого накала страстей.
Когда Мей начинала избивать служанок и ругаться с остальными женами, юноша просто прятался в глубины кровати под балдахином и задергивал занавески, которые отделяли кровать от комнаты, и сидел там пока скандал не утихал. Потом за ним приходила его любимая наложница. Она тоже была красавицей, но говорила так тихо, что разобрать ее слова мог только он, Конек. Наложница тоже не любила скандалов и старалась не попадаться на глаза старшей жене.
Вот уже третью ночь Коньку снилась Мей. Если уж на, то пошло, он хотел бы увидеть во сне и других жен и наложниц, но каждую ночь во сне ему являлась только Мей. Вот и сегодня сон Конька был все о том же, о его старшей жене. Конек открыл глаза, потянулся и посмотрел на ту сторону кровати, где спала Яшма. Вздохнув, юноша тихо оделся и ушел.
Ему отчаянно хотелось сначала поцеловать Яшму, потом приласкать, но он знал, что у Яшмы сегодня тяжелый день. Все женщины родового дома Яшмы собирались сегодня очистить от бесполезных деревьев и кустарников новую делянку под саженцы деревьев Бутрамусс. Конек неохотно оделся и поплелся в родовой дом. Там он позавтракал и отправился досматривать сны. Дело шло к обеду, когда юношу разбудили громкие голоса.