Мне не нужна будущая совместная вечность, мне нужно где-то спастись этой ночью.
У тебя проблемы, уси-пуси, она поцеловала меня в щеку, даже не поцеловала, а просто ткнулась губами, и это был самый наш сексуальный контакт за встречу.
Есть маленько, я улыбнулся хитро.
Кстати, требуется наличие вкуса, чтобы не произносить банальное: нет проблем, есть задачи. Как не назови пулю у себя в голове, а это пуля у тебя в голове. Впрочем, такие тонкости головы обычно не успевают уловить. Только мозгами пораскинуть способны, да затруднить опознание.
И вот потом было кино с плоскими положительными героями и перчеными ублюдками. Были звезды, сквозь тернии грязной атмосферы и засветку городскую, были тихие набережные (точнее одна одинокая). Она шла по бордюру (или поребрику) и практически не держалась за мою руку. Безбашенные гонщики пытались задавить не в меру осмелевшего пешехода. Но Даша уносила меня в небеса и спасала от червей земляных. Видели бы ее родители. Дочурка спуталась с злодеем. Будь я ее отцом, то несомненно разрядил бы двустволку (охотничье оружие добрым людям только и доступно), но не дал бы такому хмырю, как я, стать мужем своей дочи. Только такие как я, не бывают отцами таких как ее ноги оплели меня, руки обезоружили, губы впились и высосали мою вечную душу (место хранения пятки). Мои пальцы не способны порвать джинсы, но способны вполне сделать ткань не заметной (фантазия дорисует то, что не пришлют органы чувств). В притормозившем около нас моторе, мы почти разделись. Я какие-то деньги бросил водиле, чтобы тот гнал. А вот до квартиры мы не добрались. Благо люди в такое время по лестничным маршам не ходят вверх-вниз, а молодежь по подоконникам не околачивается и песен не орет время позднее. Я, кажется, говорил о самом сексуальном поцелуи в щечку? Соврал.
Когда наступает утро и кому-то надо идти в универ (Даше), а кому-то на встречу в факсом (мелкому злодею). Кому-то (мы) приходится распадаться на составляющие части. Мы пили крепкий кофе. И снова не было вопросов с ее стороны: почему я с тобой, а не с ним, почему так, а не эдак и что будет дальше. А я не спрашивал себя: убил бы я Игоря, если бы она не позвонила. Иногда лучше пить кофе.
Когда я вышел из подъезда сразу понял добегался. Обворачивает гаденыш. Как клейкой лентой муху, как мокрыми простынями Швейка, как тошнотой рыжего героя Сартра, меня сжимал и душил факс. Ну что ж, два дня я занимался вынужденной пассивной обороной. Пора переходить к обороне высшего порядка нападению. Но нападению подготовленному, тщательно спланированному. А не так, как у наших в 1941 хотели напасть на Гитлера, а параноик ударил раньше. Пришлось расхлёбывать. Но тогда было кому. А у меня-то участок локальный моего рта единственного может не хватить. Да и в рот не всякое хлебалово примешь.
В туннеле, что является прелюдией к эскалатору, который в свою очередь является либретто к станции метрополитена, притулился баянист. Я прохрустел купюрой ему в шапку и заказал: "Переведи меня через Майдан". Песня стала поливать людской поток, поток безмолвный, а я лишь рядом отдыхал и словно форточку открыл в угарной бани дышать чуть легче стало. А может, всё дело в вентиляции, которая подогнала к моим трахеями-легким именно тот атмосферный столб, что и был нужен. Песня кончилась и меня принял эскалатор. Но ведь остался еще последний якорь, удерживающий меня в положении раскорячки карта. По карте метрополитена я мог выбрать линию. Мог. Выбрать. Всё что угодно билет я проплатил. Куда хочу туда качу. А вот куда мне надо? Куда я поеду? Два вопроса или одни, или уже три? Меня всегда интересовало, почему некоторые верующие всерьез и надолго рассуждают о единственном, некоторые о единственном в трех лицах, некоторые о единственном во многих формах себя проявляющем, некоторые до сих пор не могут в голове удержать ничего кроме многобожия, а некоторые пытаются верить в то, что раз глаз не видит ничего, то ничего и нету. Нет, никто не подойдет и не направит по нужной ветке. Всё, всё надо делать самому. И я под: "осторожно, двери закрываются" уношусь во время, которое из виртуального будущего становится реальным настоящим. Со всеми остановками. На каждой могу сойти и не схожу. Ну не дурак ли?
факс
Как отличить кексов от перцов? Ну если гастрономически пошутить, то кексы лучше употреблять к чаю, а перцы фаршировать не изюмом, а кому как больше нравится. Если не шутить, особенно, когда явно не получается, тогда все проще и понятнее: кексы это рафинированные людишки, уже не тесто, посему с претензиями и формой, но еще и не бублики, и потому часто комплексуют по поводу того, что при них нет дырки, а перцы это овощи считающие себя приправой, готовые выбить слезу или эмоции и часто попадающие под нож. Кто круче? Это как в детстве на море сильнее кит, на суше слон. В суши круче тот, кто в него не попал, то же и для бифштекса. Опять к гастрономии философию свел. Пообедать что ли?
Как раз между первым блюдом (но не просто супчиком, а солянкой), и вторым (я заказал шашлык, побольше лука и специй) меня нашли. Нашли люди, которые сначала послали факс, а потом не обнаружили отклика на свой призыв. Они, конечно, не удивились. Как не удивляется луна, когда во время своей полной фазы с талией далекой от стандартов и в то же время такой, что дух захватывает у влюбленных и поэтов, какой-нибудь лунатик не выходит на крышу. Не удивились, но приняли меры, чтобы выяснить. Почему так, а не как всегда? В итоге нашли, нашли человека, у которого можно узнать. Меня. Но нашли не просто так. Я сам позвонил и сообщил свои координаты. Почему сообщил? Это не интересно. Должен был обозначиться, не вечно же бегать от неизбежного. А именно вот в этот миг махнул флажками не раньше и не позже! потому что именно нужное время для махания и наступило. Факсовое. Все просто: я зашел в тот самый сервисный центр, куда отдал чиниться свой телефончик, там мне сказали, что "тесты неисправности не выявили", а я ответил, что "глюкануло, наверное". Со мной согласились, так как я оплатил счет и кинул чаевых за оперативность и улыбки. А как только у меня аппарат заработал, я тут же позвонил по тому номеру, который должен был набрать еще три дня тому назад.
Приятного аппетита, сказала из двух выросших около моего столика фигур, самая тощая (кило девяносто восемь, навскидку). Вторая фигура промолчала (за центнер молчания вышло порция уважительная).
Что же вы это от нас бегаете-то? вежливо поинтересовался самый главный в троице (ибо ума у него была больше по удельному весу, чем у остальных двух вместе взятых).
Я обедаю. Какой уж тут бег. Дохлебываю изумительно острую и гармоничную как по составу, так и по насыщенности специй солянку.
Четвертая фигура маячила не периферии. Я рад за периферию, не одной в девкой ходить.
Есть предложение прокатиться до нашего офиса. Там и пообедаете.
Шашлык знатный, может, останетесь, откушаете.
С удовольствием, но некогда, да, эти парни ждать не любят, они всё время куда-то торопятся и никогда не опаздывают на свои похороны.
Фигуры приблизились. Я сожрал шашлык глазами, что не смог сожрать, то понадкусывал, остальное отдал мухам и прочим летающим дирижаблям.
Поспешим, я скоренько почапал к выходу, но фигуры не отставали, такие из цепких лап чужие ягодицы не выпустят.
Вместе мы втекли в черную машину. Чпок двери всосали нас. Длинный салон, кожа, окружающий мир сквозь затемненные стекла мельтешением не надоедает. Понеслись по улицам (но без мигалок наверное, скромные). Точка "А" отскочила, точка "Б" обозначилась. Двери, охрана, проверка, лифт, двери, проверка
И вот захожу в кабинет Берга. Кабинет скромный. Не очень большой. Не поражает антиквариатом и прочей лабудой. Не видно Кремля из окон. Нет и портрета президента на стене (на лобном месте за затылком хозяина апартаментов и на положенные вершки выше). Там нет и ничьего другого портрета или картины, или экибаны, или макраме. Сажусь за довольно обычное кожаное седалище (до кресла не дотягивает, но и не стул). Не закидываю ногу на ногу так кровообращению полегче будет. И внимательно слушаю.
Мелкий, чего это та задумал? ну, предположим, Берг такое обращение ко мне мог себе позволить, но зачем же сразу дистанцию обозначать, это же не по канонам бизнеса, а похвалить сначала?
Ни в одном глазу. Я же не выдумщик.
Тебе сказки надо сочинять. Ведьму какую-то приплел, нос в меру орлиный, очки в меру эстетичные, глаза (о них попозже), прическа близка к идеальности, пожалуй, только кадык слишком выпирает (я как лиса виноград куснуть не могу, но хоть про незрелость шпильку ляпну).
Я не сказочник, скоро этому кабинету надоест меня переваривать, он поймет, что пища не та, и меня выплюнет.
В твоей биографии до недавних времен так и было в нужной графе указано. А сейчас и не поймешь. Тебя что-то не устраивает? костюм сидит отлично, ботинок берговских мне не видно, но могу домыслить блестят и черные.
Всё меня устраивает. И все меня устраивают. Я вообще по жизни оптимист, напрягаю нужные мышцы, улыбаюсь.
Так зачем бегаешь, прячешься?
От безысходности. Ведьма не звонит. А без нее серьезное решение принять не могу. Она будущее видит, крупицы сыплются на нужные жернова, трение возрастает, процессы разбития реальности запускаются, чтобы родить другую реальность, которая мне позже пригодиться. Чем больше раз я ведьму помяну тем лучше мне будет потом (если вообще будет).