А разгон продолжался. Небо становилось всё темнее, а Солнце всё ярче. На него невозможно было смотреть. Георгий опустил светофильтр на стекло иллюминатора. Женя сидела тихо, как мышка, и держала маму за руку. Ей не нравилась перегрузка, ей нравилась невесомость.
Но вот послышался новый нарастающий гул. Корпус космоплана завибрировал, и стреловидное крыло самолёта-носителя провалилось вниз.
Всё, заявил Валерий, оторвались.
Как это оторвались? с тревогой спросил Александр.
Оторвались от носителя.
Зачем? не понял Саша.
Он нам больше не нужен. Он же не может улететь в космос! Такая бандура! Теперь мы полетим самостоятельно.
А Я думал, сломалось что-нибудь.
Чудак, усмехнулся Валера.
А куда же носитель делся?
Обратно на аэродром полетел. Теперь он спокойненько будет планировать до самой Москвы. Ему и топливо тратить не надо.
Перегрузка слегка уменьшилась.
Приготовьтесь, сказал Георгий Евгеньевич, скоро невесомость.
А что надо делать? спросил Александр.
Сидеть спокойно и не махать руками. А то некоторые пытаются плыть или летать.
Высота 60 километров, скорость 4 километра в секунду, объявила бортпроводница. Разгон заканчивается. Пассажирам, которые плохо переносят невесомость, просьба надеть полумаски.
Сейчас намордники оденут, усмехнулся Валера.
А это ещё зачем? не понял Саша.
Это те, кого тошнить будет.
А мне надо? с испугом спросил Александр.
Не знаю. Смотри сам.
А я почём знаю?
Тогда одевай.
А ты будешь?
Я нет. У нас никого не тошнит.
Ну и я не буду.
Валера пожал плечами.
Земля медленно поворачивалась под ними. Впереди показались очертания Балтийского моря. Вдруг в салоне стало необычно тихо и Саша полетел куда-то вниз вместе с космопланом. Он хотел ухватиться за что-нибудь, взмахнул рукой и стукнул Валеру по макушке.
Тихо ты! Чего размахался?
Падаем вытаращив глаза, выдавил из себя Александр.
В груди у него всё поднялось, голова закружилась, а к горлу подступил комок.
Ааа
Держись! крикнул Валерий.
Ааа давился Саша, закрывая рот рукой.
Валера протянул ему полумаску.
Дыши глубже, болван!
Александр хватал воздух ртом как рыба, выброшенная на берег.
Ура! Невесомость! закричала Женя. Её охватил восторг, ощущение полной свободы и лёгкости птичьего полёта. Папа, можно я отстегнусь и полетаю немножко?
Нет, дочка, это тебе не станция «Голиаф». Здесь нельзя летать. Можешь только ослабить ремни.
Но Женя отстегнула ремни и, взяв отца за руку, взмыла над креслом.
Ой, как хорошо! А Сашка-то зелёный совсем!
Александр таращил глаза и глотал комок, подступивший к горлу. Головокружение понемногу успокаивалось, хотя ориентироваться было трудно. Понятия «верх» и «низ» исчезли.
Я тоже хочу полетать, заявил Валера.
Но ты-то ведь большой уже! не выдержала Рита. Знаешь, что нельзя.
Если нельзя, но очень хочется, то можно, заявил Валера.
Девочка, вернись пожалуйста в кресло, раздался голос парившей в воздухе стюардессы. Ты нарушаешь правила полёта.
Георгий втянул Женю обратно и пристегнул ремни.
Понемногу все успокоились. Восторг прошёл и неприятные ощущения тоже. Саша стал озираться по сторонам. У кого-то на лице было написано блаженство, у кого-то озабоченность, а некоторые сидели зелёные, держа наготове полумаски. Лишь один пассажир надел её и корчился в судорожных спазмах.
Как ты себя чувствуешь, па? спросил Георгий у Евгения Робертовича (отца Георгия).
Ничего, Гарик, нормально. Я же не новичок в космоплане.
А ты, Сашок, как? Выдержишь?
Александр скривил рот, пытаясь изобразить улыбку. Ничего, уже лучше.
Значит порядок. В семье Раковских теперь все космонавты. Ведь мы уже в космосе.
Александр приподнялся в кресле и стал глядеть в иллюминатор. Земля была похожа на географическую карту. Под ними проплывала Франция. Впереди был виден безбрежный Атлантический океан. Солнце поднялось высоко и уже не мешало наблюдениям. Георгий Евгеньевич открыл светофильтр.
Красиво-то как! произнёс Александр. Я слышал, что Земля из космоса очень красива, но никогда не видел.
Георгий кивнул и взял в руки свежую газету «Вашингтон пост», купленную в Москве. Евгений Робертович уже читал «Москау ньюс», а Валера и Женя одели стереонаушники, и дрыгали ногами под ритмичную музыку, поглядывая в иллюминатор. Саша последовал их примеру. Слушание музыки окончательно отвлекло его от неприятных ощущений. Понемногу все пассажиры успокоились и занялись кто чем. Некоторые даже дремали, ослабив привязные ремни, и паря над креслами.
Георгий кивнул и взял в руки свежую газету «Вашингтон пост», купленную в Москве. Евгений Робертович уже читал «Москау ньюс», а Валера и Женя одели стереонаушники, и дрыгали ногами под ритмичную музыку, поглядывая в иллюминатор. Саша последовал их примеру. Слушание музыки окончательно отвлекло его от неприятных ощущений. Понемногу все пассажиры успокоились и занялись кто чем. Некоторые даже дремали, ослабив привязные ремни, и паря над креслами.
Александр глядел на яркие звёзды и в голове его бродили совсем не земные мысли. Он думал о безбрежных просторах Космоса, об иных мирах и цивилизациях, отстоящих от нас на миллионы световых лет.
Совсем незаметно появилась сила тяжести. Сначала она была почти нулевой, но постепенно увеличивалась. Голова уже не кружилась и было приятно сидеть не чувствуя своего веса. За стеклом иллюминатора возникло слабое свечение.
Граждане пассажиры, раздался голос стюардессы, Через 20 минут наш космоплан совершит посадку в аэропорту города Вашингтон столице Соединённых Штатов Америки. Прошу всех принять удобное положение в кресле и пристегнуть привязные ремни. Мы начинаем торможение.
Наконец-то появилась долгожданная знакомая тяжесть. Космоплан бесшумно «горел» в атмосфере. Плазма струилась по его обшивке, по стёклам иллюминаторов. Александр смотрел как зачарованный. Солнце сверкало высоко над головой, а Земля с каждой минутой приближалась. Вдали показались очертания Американского континента. Перегрузка нарастала. Вот уже пламя слилось в сплошную огненную пелену. Раздался нарастающий гул ракетных двигателей, космоплан вздрогнул, выбросив вперёд четыре кинжальных огненных струи, и задрожал всем телом. Потом окутался струями жидкого азота, «потея» бесчисленными порами. Наконец пламя за бортом стало стихать, но гул ракетных двигателей не смолкал. Космоплан ощетинился крыльями и перешёл в горизонтальный полёт. Земля была совсем близко. Пассажиры прильнули к иллюминаторам. Вдали показались очертания огромного города. Через несколько минут космический корабль приземлился в аэропорту Вашингтона и все облегчённо вздохнули.
Ну, вот мы и в Америке, весело произнёс Георгий Евгеньевич. С этой минуты все забыли русский язык. Говорим только по-английски.
1.4. Во Флориду
Хеллоу, Америка! воскликнул Александр, выходя из пышущего жаром космоплана. На чём мы теперь полетим?
А ты хочешь непременно лететь? поинтересовался Евгений Робертович, живший во Флориде.
Конечно. Лететь быстрее. Мне хочется поскорее увидеть море, вашу виллу, искупаться. Я ведь никогда не был на море.
Можно конечно и полететь. До Майами самолётом, а там нас встретит Том.
А кто это?
Прислуга. Том и Джерри, как в мультфильме. Они служат у меня уже восемь лет. Муж и жена, афроамериканцы. Сейчас я им позвоню.
Евгений Робертович достал из кармана мобильный телефон. В раздался щелчок и пошли гудки. Через несколько секунд послышался голос.
Это вы шеф? Хеллоу!
Хеллоу, Том. Ты не забыл, что мы сегодня прилетаем?
Как можно, шеф!? С утра таскаю эту гуделку в кармане, жду вашего звонка.
Мы сейчас в Вашингтоне, в аэропорту. Бери мой трейлер и отправляйся в Майами-Бич, на морвокзал. Мы там будем часа через два.
О'кей, шеф. До встречи.
А почему на морвокзал? поинтересовался Александр. Мы же собирались лететь?
Мы и полетим, только на экраноплане. Ты же хотел поскорей увидеть море?
Урра! Экраноплан это здорово! Я никогда не летал на экраноплане, радостно воскликнул Саша.
Окружающие с удивлением посмотрели на него, а Женя с Валерой (внуки Евгения Робертовича) хихикнули в кулак.
Ты чего кричишь, да ещё по-русски, недовольно сказал Георгий Евгеньевич (сын Евгения Робертовича, космонавт-биолог, отец Валеры и Жени). Мы же договорились забыть русский язык и говорить только по-английски.
А у него английский с рязанским акцентом, съязвил Валера. Всё равно никто не поверит, что он англичанин или американец.
Ладно. Давайте все на вертолётную площадку. Летим в Балтимор, скомандовал Евгений Робертович.
Через двадцать минут они снова поднялись в небо на оранжевом вертолёте и с высоты птичьего полёта любовались панорамой Вашингтона и его окрестностей. Они увидели Белый дом на Капитолийском холме с примыкающим к нему парком, реку Потомак, ослепительно сверкавшую на солнце, мосты, виадуки, чёткие линии улиц, пятна садов и парков, отдельные небоскрёбы, горделиво возвышавшиеся над столицей США, дворцы и множество машин.