Мнится мне, что мы расплачиваемся за наш золотой век, который наступил с появлением у нас эликсира жизни. Хотя я его, для себя, именую эликсиром отложенной смерти.
Пробовал запретить его потребление под страхом смертельного наказания бесполезно! Слишком большие запасы накопились во многих, тайных пещерах. Слишком многие были посвящены в секреты его приготовления. Слишком много бочонков, в укромных местах, ждут своего часа.
Надежда была, что все это останется в Караньских пещерах, а мы, переселившись на новое место, быстро покончим с тем, что перенесем с собой. И тогда, волей не волей, начнем потихоньку отвыкать от губительного зелья.
Но надежды не оправдались: это по земным дорогам до прежнего нашего жилья седмица пути. А по подземным переходам до него добраться можно за два дня. Одним словом запасы эликсира в роду не скудели.
Ушло тайно десяток человек и через четыре дня, десяток бочонков, радует народ на новом месте. А если честно говорить, то на самом деле уходят не десяток человек, а две, три сотни!
Есть у меня подозрения, что этот островной напиток так пагубно действует на наш род потому, что нарушены правила его приготовления. На острове его готовили из свежих, только что собранных трав и плодов, а мы из засушенных и долго хранившихся в наших пещерах.
Может я и неправ, но сомнения меня гложут. Но не в этом дело: за время моего недуга, по моим подсчетам, в Земляные горы было доставлено, самое малое, четыре тысячи ведерных бочонка эликсира жизни. Или по другому напитка смерти. Ольга, с отвращением, отодвинула глиняную кружку подальше от себя. Гор, протестующее поднял руку:
Не волнуйся за свое здоровье, Светлая Княгиня. Для тебя он не представляет никакой опасности!
Он начинает действовать на человека, когда он употребляет его в течение всей своей жизни, да и то, не лично на него, а на его потомство. Я же говорю: эликсир отложенной смерти!
Но Воительницу, последние слова Гора, ничуть не успокоили. К кружке, на всякий случай, она решила больше не притрагиваться.
4
Симака и Ратищу, долгое отсутствие Ольги, начало не на шутку беспокоить. Они все чаще переглядывались между собой, не скрывая своей тревоги и желания пойти на другую сторону оврага, но повеления Воительницы, нарушить так и не решились.
Наконец она появилась на тропинке перед мостом. За ней, стараясь не отстать, быстро перебирал ногами предводитель карликов. Остановились они за несколько шагов до начала деревянного настила. Ольга обернулась:
Вот что, уважаемый Правдогор! Предлагаю взять небольшой перерыв в наших переговорах, чтобы хорошо осмыслить услышанное каждым, и через два дня встретиться вновь. Я буду ждать тебя на постоялом дворе Мотыля ровно к середине дня. Вместе отобедаем. Дорогу туда, твои заготовители провианта знают. Если посчитаешь нашу встречу ненужной я буду очень огорчена! Гор ответил без раздумий:
Не переживай, Светлая Княгиня! Я обязательно буду в тобой названном месте и определенное тобой время. Можешь не сомневаться!
А я и не переживаю: причин для этого у меня нет. Ведь встреча и дальнейшие наши соглашения, больше нужны твоему народу, чем моему. Так что я не прощаюсь! И не дожидаясь ответных слов, степенно поднялась в седло. Бутон приветственно фыркнул.
Отряд начал движение назад, к тракту. Воительница молчала, о чем то напряженно думая. Симак и Ратища, тревожить её расспросами не смели. А Ольга, тем временем, восстанавливала в памяти конец разговора с древним жителем подземного мира.
История рода, по его словам, насчитывала многие столетия, и вся она бережно хранилась в его памяти. Рассказами, былинами, сказаниями передавалась из поколения в поколение.
Ранее, они были людьми обычного роста и проживали на берегу теплого, ласкового моря, окруженного высокими, лесистыми горами. Меж гор расстилались обширные долины, где среди высокой, жирной, в рост человека травы, обитали неисчислимые стада, в основном, травоядного зверья.
Жизнь была проста, понятна и незатейлива: вот оно море, с нескончаемыми запасами рыбы и еще всякой другой съедобной всячины; вот непуганое зверье, которое пасется почти под боком; вот луга, богатые ягодами и кореньями. А главное нет врагов, от которых надежно прикрывали высокие горы.
Род, от столетие к столетию, становился все более многолюдным и сильным, и ему становилось тесно среди благодатных долин. От рода начали откалываться мелкие и крупные семейные кланы, которые уходили на поиски подобных земель. С ними поддерживали связи и оказывали, посильную помощь. Особо смелые и отчаянные, отправлялись в плавания на плотах и выдолбленных из цельного ствола дерева, лодках. Одним словом все, как и положено в этой жизни. А потом пришла беда. Беда страшная и нежданная.
Род, от столетие к столетию, становился все более многолюдным и сильным, и ему становилось тесно среди благодатных долин. От рода начали откалываться мелкие и крупные семейные кланы, которые уходили на поиски подобных земель. С ними поддерживали связи и оказывали, посильную помощь. Особо смелые и отчаянные, отправлялись в плавания на плотах и выдолбленных из цельного ствола дерева, лодках. Одним словом все, как и положено в этой жизни. А потом пришла беда. Беда страшная и нежданная.
Однажды, глубокой ночью, небосвод разрезала огненная птица. Грохот при этом стоял такой, что у многих соплеменников, наутро, были замечены потеки крови, вытекающие из ушей.
Мгла окутала землю. В положенное время, светило из за гор не появилось, постоянно дующий ветер гнал черные облака, из которых, без перерыва, лился черный дождь. Ветвистые, незримые ранее, огненные стрелы непрерывно били в землю, заставляя гореть грязные, мокрые деревья.
Вместе с ними горели жилища поселений рода. Люди спали на мокрой, раскисшей земле. Огромные волны взбесившегося моря так заливали берега, что вода стала просачиваться в долины. Скрученная в жгуты грязная трава, служить кормом для живности была не пригодна, и травоядное зверье, собираясь в огромные стада, потянулась с лугов в горы.
Род, заготавливать пищу впрок, приучен не был, и через седмицу, он впервые столкнулся с таким понятием, как голод: лугов не стало, к морю подойти было невозможно, живности в округе не было.
От постоянной сырости и отсутствия небесного света, среди народа объявились, ранее неведомые хвори. Черный дождь не прекращался ни на мгновение уже две седмицы: оставаться роду на старом месте было равно, что обречь себя на верную гибель. И они, следом за живностью, начали подъем в горы, в надежде, что за ними они найдут пристанище не уступающее прежнему.
Но через горы они не прошли: голод и отвесные кручи, быстро съедали силы и увеличивали число хворых, которых надо было нести на себе. А это еще более замедляла подъем к вершинам.
Однажды, в конце дня, уже совсем обессиленные, они наткнулись на зев, который вел в самую глубь горы. Выхода не было: или ночевать под проливным дождем на голых, мокрых камнях, или страх пересилить и войти в каменное чрево. Выбрали последнее.
Пещера оказалась огромной. Вместить она могла десять таких родов, как их. А главное: в ней было тепло и сухо! Своды пещеры были низкие, в полтора человеческих роста, и на них великими гроздями гнездились летучие мыши. За долгое время род впервые лег спать не с пустыми животами.
Наутро, желающих покинуть сухую обитель и вновь карабкаться вверх под непрекращающимся грязевым дождем не нашлось ни одного. На общем сходе порешили: остаться в пещере до лучших времен. До тех пор, пока не прекратится дождь и хворые не наберутся сил. Тем более что летучих мышей, а значит пищи, в горе было предостаточно, а значит голод, отныне, им не грозил.
Тяжко обживались на новом месте, а когда добыли огонь, выяснилось, что из пещеры, в разные стороны уходят многочисленные ходы ответвления. Куда они ведут, знать было интересно, но идти по ним было боязно. А вдруг заплутаешь в темноте и назад дорогу не найдешь?
В хлопотах минуло две луны. Тем временем, черный дождь превратился в серый, но переставать вовсе не собирался. Море вышло из берегов и его волны плескались уже у подножья гор.
К темноте стали привыкать, она больше никого не пугала. Более того: когда не горели костры, очи стали различать окружение, и темень перестала быть теменью.
Попытки разведать ответвления оказались успешными: в них обнаружили длинных, в три пяди и более бледных, толстых червей, огромных сороконожек и мокриц, величиной с мужскую длань. С едой стало лучше. Мясо летучих мышей, стало уже приедаться. В местах, где через каменную толщу пробивались грунтовые воды, женщины обнаружили мелкие грибы и белые коренья неизвестных растений. Жить стало еще веселей!
В середине третьей луны, дождь, наконец, прекратился, но лохматые, черные тучи не позволяли светилу взглянуть на землю. К тому времени, покинуть сухую и теплую пещеру, уже не помышлял никто. А зачем?
Пища есть, пусть и не такая приятная, как в былые времена. Дрова для костров, из леска, который произрастал на пол версты ниже их пещеры, уже давно носить приспособились. Воды в избытке! Хворых соплеменников, почти не осталось: некоторые померли, а остальные пошли на поправку. По примерным подсчетам, ныне род насчитывал не более тридцати пяти сотен человек. Из них, еще полноценных мужчин не более девяти сотен. Самых смелых и сильных из них, отрядили на разведку ходов ответвлений. Вскоре выяснили, что некоторые из них рано или поздно выходят к белому свету, но большинство ведут вниз, в никому неведомые, подземные глубины.