Легкая зябь, которая сотрясала перетекающего и тающего в размерах Адимахань, вдруг стала ощущаться сильнейшей вибрацией в моей левой ноге. Сперва в ее пальцах, засим всей стопе, продвигаясь вверх к колену, в единый морг делая саму ногу тяжело-неподъемной, каменеющей. И также наблюдаемо всасывая внутрь моего сознания смешавшиеся слои Адимахань, каковые сразу формировали дополнительные нити возле кристаллической спирали, делая мою левую конечность еще более плотным каркасом. Я резко придавил, поколь подвластной мне ногой, остатки сознания и они слышимо хлюпнув, ворвались внутрь меня, произведя ощутимый толчок. Кой я предполагал, потому не упал, как в прежний раз, а только легошенько качнулся и единожды развернулся вполоборота, теперь увидев и самих коленопреклоненных маток-маскулине, наблюдающих за моими действиями, и замерших Ананта Дэви и Ларса-Уту.
Впрочем, стоило мне только развернуться, как сразу за сурьевичем и прабхой, вельми удаленно, вновь, что-то низко и продолжительно застучало. А мгновением погодя в черной с легким перламутровым дымкой гиалоплазме, точно прорезая ее насквозь, проявилась с чуть зримым круглым неровным, серебристым ободком брешь, из нее вырвался фонтанирующий в истоке ярко белый комок, каковой в свой черед плеснул долгий белый луч света. Неровный, и, тут прихваченный по окоему мельчайшими, голубыми крапинками, луч пролился вниз туманным светом, и, в нем проявилась фигура статного, могучего создания, будто ратника, воина облаченного в белую плетенную из мелких металлических колец кольчужную рубаху, прикрывающую туловище и плечи, скрывающую ноги. Этот ратник держал в руке меч, точно опираясь правой ладонью на рукоять, сияющую серебристыми переливами и завершающуюся на конце шишкообразным, рудного цвета набалдашником. Также прекрасно созерцался длинный белый клинок меча, блистающий тонкостью лезвия заточенного с двух сторон. Да только я смотрел не столько на его одежду, и даже не на подобную моей бело-перламутровую кожу я смотрел на его голову. Абы на треугольно-выпуклой голове воина, без признаков ушей, и, как такового привычного лица, носа, скул, по бокам располагались крупные глазницы, поверх которых, едва их касаясь, пролегали слегка приподнимающиеся рогообразно-изогнутые костяные выросты, покрытые мельчайшими чешуйками и мелкими волосками. Сами глаза с растянутыми и чуть вскинутыми вверх уголками, в красно-розоватых радужках которых находились поперечно продолговатые, щелевидные с рядом отверстий пурпурные зрачки, сейчас были стянуты в узкую полоску, ровно создание к кому приглядывалось. Вельми, так сказать, повторяющий мои черты, сей проявленный образ в супротив моего имел лишь один рот, расположенный, как и у меня, на месте подбородка, направленный вниз и окаймленный розовыми губами.
Образ того ратника, столь похожего на меня, зримо принялся наполняться белым светом, будто поглощаясь, скрываясь. Да вмале уже лишь его дымчатые остатки срыву свершили небольшой круг, растворяясь и, одновременно, втягиваясь в белый луч света, который ощутимо позвал меня. Я резко перевел взгляд с этого светового потока на Ананта Дэви, который, как и прабха и матки-маскулине обернувшись, наблюдали за ним, и, чувствуя неодолимое влечение к лучу, желая завершить саму встречу, торопливо сказал:
НгаКатахум хочу дабы ты сообщила, как являющаяся выборно-старшей АнгКоншехо, иным маткам-маскулине, что я, Лан-Эа, пришел править и владеть не только Веж-Аруджаном, но и гиалоплазматическими Галактиками моей матери Анг дако Мадбубухат. И если кто из вас посмеет мне не подчиниться, не признать меня властителем небес и Нитья Веж-Аруджана я уничтожу его как сознание, и как диэнцефалон, воспользовавшись способностями моей матери.
Я смолк и тотчас перевел взгляд на белый луч света, понимая, что как был поглощен образ ратника, и может моего отца, так и я войдя в него узнаю, все секреты, тайны, успокоив собственное волнение и гнев.
О, Господь! торопливо отозвалась, разворачиваясь ко мне НгаКатахум, благодарствую за явленную силу и доверие. Ибо я, как выборно-старшая АнгКоншехо, от имени иных маток-маскулине признаю в тебе сына схапатиху Анг дако Мадбубухат и готова принять твою власть над нашими тремя Галактиками. И также от иных маток-маскулине я готова принести тебе зарок верности в Великом Вече Рас, как только ты того потребуешь, передав тебе, хранимый и скрываемый титул, Бхаскара. Этот титул сберегаемый мною, ВианикшиДамо и НагтубоНга правительниц Галактик Ланийкдан и Джиэйсиу, в свой срок нам троим вручила твоя мать схапатиху Анг дако Мадбубухат. Оный мы, три ее старшие создания, по ее воле должны были передать наследнику схапатиху, каковым без сомнения являешься ты, Господь!
Я, кажется, до конца и не понял, что говорила НгаКатахум, едва выхватив то, что Анг дако Мадбубухат ожидая моего становления, также оставила мне титул, который должен был сосредоточить и саму власть в моих руках. А не понял, потому как частая дробь и вибрация белого луча оглушила меня, и закачавшиеся на поверхности пролитого света голубые крапинки, словно мигнувшие, прислали мне чьи-то мысли, принятые моими плечами. В коих я ощутил мощнейшую нежность, любовь, заботу, как и горделивость за мои поступки, силу и твердость будущего властителя. И еще я уловил такое острое желание, встретиться, которому не смог противостоять, посему не сводя взгляда с луча, поспешно направился вперед, проходя мимо маток-маскулине, и, негромко выдохнул в сторону Ананта Дэви:
Ждите меня на Пятнистом Острожке, сразу сделал глубокий вздох и с тем указал себе оказаться в потоке света. Мне показалось, что крикнул, но вельми приглушенно, не только Камал Джаганатх, но и НгаКатахум, я впрочем, в том не был уверен.
Глава одиннадцатая
Я не был уверен, в том, что Ананта Дэви крикнул, потому как уже в следующий сиг, когда пред моим наблюдением мелькнула черная с перламутровым дымком гиалоплазма, сотворенная согнанными друг к другу мельчайшими разнообразной формы крупинками и нитеобразными канальцами, оказался внутри луча. Оный на самом деле представлял собой вращающийся по кругу дымчатый проход ярко-белого, слепящего глаз сияния. Его рыхлые поверхности, будто сотканные из тонехоньких волоконцев, спутываясь, ощутимо утягивали меня вниз. Сами нити в том проходе зримо дрожали, переплетаясь меж собой и выпуская в местах стыка новые еще более тонкие паутинки. Дребезжащий звук, скрип и даже свист ударялся по мне, а порой рвущиеся волоконца источали резкое шипение, будто пытаясь меня напугать, и с тем отрываясь, внезапно превращались в золотистые прядки огня, моментально уносясь вверх, и, там словно прижигали, перекручивали меж собой уже сотканное пространство. А сам проход неожиданно завертелся передо мной по спирали, усасывая все быстрей и быстрей вниз, и на золотистых прядках огня внезапно стали мгновенно проявляться лица Ананта Дэви, главного дхисаджа, прабхи, Чё-Линга, Никаля, Дона, созданий, существ не только знакомых мне, но и ранее никогда не виденных. Каковые сигом погодя приобрели и вовсе лишь состояние моментальных вспышек. Мне кажется данное верчение взблесков вызвало во мне ощущение безудержности времени, безразмерности самого пространства.
Поелику когда мое падение разом остановилось, я толком не сумел оглядеться, всего-навсего зафиксировал для себя, что сейчас точно выпал из дымчатого прохода в необозримые просторы клубящегося вещества. Данные мощные сгустки, созерцаемо плотных испарений, тучнели и пухли, единожды выпуская из рыхлой, пузырчатой или слоистой поверхности мощные пары вязких субстанций, где и сами цвета смотрелись в виде тягучей, клейкой материи имеющей в основном багряные тона, иногда и лишь небольшими пятнами замещаясь на алые, розовые, красные, пурпурно-фиолетовые. Впрочем, не сама материя, вещество, субстанция закипающая в том Мироздании привлекло мое внимание, а громадное тело, точнее даже организм. В сравнении, с которым ВианикшиДамо казалась всего-навсе малой крохой. Хотя я, наблюдая этот мощный фиолетово-черный организм, подумал, что вижу только малость, крупинку а может даже клетку чего-то общего, многогранно-бесконечного и значимо большего. Сам организм имел вид сплюснутого, конусообразного тела с наблюдаемо заостренной нижней частью, одновременно, несколько потянутого влево и вперед верхушкой, с широким основанием, направленным опять вверх и вроде как назад. Поверхность этого колоссального тела покрывало множество вогнутостей, бороздок, ложбинок, вздутий, схожих с нервами, жилами и даже бляшками, местами достаточно плотных, а инолды студенисто-подвижных. Сей организм, как и сама его столь неровная поверхность, легонечко вибрировал, точно, как я порой передергивал плечами. И казалось мне тогда это грандиозное творение, али всего лишь частичка вещества, волнуется: гневаясь или вспять пугаясь.
Внезапно данный организм вздрогнул много сильней, так-таки, качнув собственными боками или только стенками, и тем однократным дрыгом проложил по ним тончайшие паутинки разрывов. А вторым таким стремительным сотрясением явил на месте паутинок мощные, и, тут пошедшие вдоль и поперек, многочисленные трещины, каковые принялись ломать зримые стенки тела на отдельные части, кромсать их и взламывать саму оболочку, или только преграду. Оболочка еще толком не распалась на части, как раскидывая ее отдельные кусочки в разные стороны, из темных недр тела явилось окутанное ярким белым светом создание. Его каплеобразное тело-голова смотрелось мягко-податливым и несшим вслед за собой три длинных, тонких щупальца (вряд ли это были рука или нога) которые меж собой соединяла сквозная перепонка, вроде плаща.