Макс приехал домой часов в шесть вечера, действительно с ёлкой. Я прыгала вокруг него от радости, как ребёнок, пока Макс раздевался и устанавливал её в гостиной. Он тихонько посмеивался надо мной.
Гирлянда шла в подарок, а игрушки уж будь добра, купи сама. Уволь меня от этой процедуры, почти взмолился он, когда выключил свет, чтобы полюбоваться результатом проделанной работы. Ёлка была прелестна. Я смотрела на мигающие огоньки счастливая и довольная. Я пойду к себе, нарушил мою идиллию Макс. Что-то башка разболелась.
Макс ушел к себе, а я готовить ужин. Примерно через час, я постучала к Максу.
Заходи! крикнул он. Я открыла дверь и заглянула в спальню.
Макс, пойдем, поедим, позвала я его.
Макс лежал в постели с телефоном в руках. Выглядел он неважно.
Спасибо, Олечка, что-то не хочу, вялым, безжизненным голосом ответил он.
Ты что, заболел? обеспокоенно спросила я.
Подойдя к кровати, я потрогала лоб Макса. У него был сильный жар. Макс молча откинул одеяло, показывая мне свою грудь. Божественное тело Макса, по крайней мере, та часть, которую мне было видно, оказалась покрыта сыпью.
Ну, не знаю, может я подхватил от твоей подруги «гонконгский сифилис», пошутил он. По крайней мере, выглядит это именно так.
Я стояла рядом в полной растерянности. Что-то нужно было делать. Только вот что?
Я сейчас, сказала я и пошла в свою комнату.
Я позвонила Юленьке, по моему мнению, человек, с её опытом, должен знать, что делать. Она посоветовала вызвать незамедлительно скорую, а там врач разберется, что к чему. Так я и сделала. Я не знала, что мне скажет Макс, по поводу этого, но я не могла рисковать. Мне было очень страшно, что с Максом что-то может случиться. Потом я набрала Аньку. Она, напротив, ничуть не испугалась за своего парня, сообщив, что ничего не смыслит в лечении. Анька посоветовала мне вызвать врача. И вообще, по её мнению, Макс был уже взрослым мужиком, который может сам о себе позаботиться. На заднем фоне у Аньки отчетливо слышалась музыка, поэтому мне стало ясно, что она сама вполне здорова и ей явно было не до Макса. Я отключилась. По крайней мере, это не «гонконгский сифилис», хоть что-то хорошее. В дверь позвонили. Приехала скорая.
Господи Боже! простонал Макс, когда врач и медсестра зашли в его спальню. Он поправил свою подушку, чтобы сесть повыше и бросил мне осуждающий взгляд.
Вы поете в группе «Глина»? спросила медсестра, ставя Максу градусник.
Да. Это я! Макс расплылся в улыбке.
Даже будучи в таком состоянии, он наслаждался своей популярностью. Я стояла в дверях, наблюдая за происходящим. Врач пожилой мужчина, с седой бородкой, быстро осмотрел и опросил Макса.
Молодой человек, обратился он к Максу. А вы болели в детстве ветрянкой?
Насколько я знаю, нет, ответил Макс. Только не говорите, что у меня ветрянка!
Она самая, спокойно ответил врач. Он проверил градусник. Тридцать девять и два, сообщил он медсестре, которая заполняла бумаги. Врач распорядился вколоть Максу жаропонижающее. От чего того передёрнуло. Врач совершенно спокойно написал список лекарств и протянул мне листок. А вы, милочка, ветрянкой болели? обратился он ко мне. Я кивнула. Тогда вам ничего не угрожает. В госпитализации я не вижу смысла, поэтому давайте ему вовремя лекарства и обильное питье. Сыпь нужно обработать зелёнкой и через несколько дней, всё пройдёт.
Бригада скорой откланялась и быстро покинула квартиру. Я закрыла за ними дверь и пошла в ванную, проверять аптечку на наличие прописанных лекарств. В шкафчике кроме аспирина и презервативов я не обнаружила больше ничегошеньки. У Макса даже не было зелёнки. Вздохнув, я быстро оделась и побежала в аптеку. Пока я стояла в очереди, мне посчастливилось понаблюдать за капризничающим малышом и его матерью, которые стояли прямо передо мной. Он ныл по поводу того, что не хочет брызгать лекарство в нос, а она успокаивала его, обещая купить ему все игрушки, какие он только пожелает. Он так напомнил мне Макса, что я решила позвонить его матери, по приходу домой. Она должна знать, как ни кто другой, как ухаживать за её сыном.
Когда я вернулась из аптеки, Макс всё ещё был жив. Он полулежал в постели с телефоном в руках. Жаропонижающее подействовало. По характерному звуку входящих сообщений я поняла, что он переписывался с кем-то во VK.
Когда я вернулась из аптеки, Макс всё ещё был жив. Он полулежал в постели с телефоном в руках. Жаропонижающее подействовало. По характерному звуку входящих сообщений я поняла, что он переписывался с кем-то во VK.
Показывай, что ты там накупила, обречённо сказал он мне, протягивая руку к пакету с лекарствами.
Слушай, дай с твоего телефона позвонить, попросила я. Мне нужен был номер его матери, а так просто стащить телефон у меня вряд ли бы вышло. К тому же я знала, что телефон Макса был запаролен. У меня деньги кончились, соврала я.
Макс без вопросов протянул мне свой телефон. Я пошла в свою комнату и, быстро найдя нужный мне номер, набрала со своего телефона маму Максима. Господи, до меня только сейчас дошло, что я даже не знаю, как её зовут.
Мне ответил приятный, глубокий женский голос. Я коряво представилась его подругой, сбивчиво обрисовав ситуацию. Я сильно волновалась, поэтому вышло у меня не очень.
О, дорогая, я сочувствую больше всего ТЕБЕ, рассмеялась мама Макса. Как и все мужчины, мой сынок ужасный нытик, когда болеет. Ветрянка пустяковая болезнь, но я уверена, что он будет вести себя так, будто он при смерти. Так и есть, подумала я про себя. Не обращай на его припадки и нытье никакого внимания. Свари ему куриный легкий супчик и давай побольше пить. Молодец, что позвонила, сам-то он ни за что не признался бы, что болен. Так что, Анечка, звони, если что.
Я отключилась. Женщина подумала, что ей звонит Анька. Неудивительно. Кто ещё должен заботиться о своем парне, как не она? Я позвонила Аньке с телефона Макса, чтобы сказать, что с ним всё в порядке. На самом деле, мне нужно было просто хоть кому-нибудь позвонить, чтобы скрыть истинную причину, зачем мне понадобился его телефон.
Я поставила на плиту кастрюлю с курицей для супа и вернулась к больному.
Кому звонила? поинтересовался он, беря из моих рук свой мобильник.
Аньке. Она волновалась за тебя, соврала я.