Знаю, видала как-то его. На старую барскую усадьбу он наведывался зачем-то, ответила Елена, все еще не понимая, к чему разговор клонится.
Арина почувствовала дочерний интерес и вдохновенно продолжила:
Так вот, этот Иван писарем работает при окружной полицейской канцелярии. Его и дома-то никогда не бывает. Ни отцу не помощник, ни жене не подмога. Ей-то, говорят, еще и семнадцати годов нету, из Мещеряковых она, ну да я не о ней. Так вот, наш-то отец просил Ивана привезти ему из округа веревку новую, у нас уж все поистерлись, какие были. Тот привез, да и пришел к нам отдать. Это было аккурат после Пасхи. Пришел Иван и говорит, что списки им по почте пришли каторжных, которые из нашего округа. В списках фамилии, кто еще на каторге, сколько лет отбывать осталось, кто помер, кто сбег. И говорит Иван, что против твоего Петра пустое место.
Елена с недоумением посмотрела на мать, но не решилась что-либо спросить. Та уловила взгляд и поспешила продолжить:
Когда Иван там у себя в канцелярии все это по книжкам ихним расписывал, то и спросил, а что, мол, про Петра-то Игумнова написать. А начальник ихний так и сказал, что напиши, мол, сгинул.
Как это? переспросила Елена.
Ну пропал значится где-то, в лесу потерялся или утоп. Никто не знает, как это. Только не числится он у них больше и в беглых не значится, поведала Арина Елене невеселую историю.
А чего же ты мне досель ничего не говорила? И я все ж-таки жена. Почему они из окружной мне ничего не сказали?
А потому, что ты не спрашиваешь у них никогда об муже своем, запросы всякие не делаешь. Вот они и порешили, небось, что ты не шибко и знать хочешь. А я не говорила тебе, чтобы тебе душу не травить понапрасну. А нынче вот сказала. Не хочу, чтобы ты, кровинка моя, убивалась по Петру окаянному и незнамо чего выжидала. Жизнь твоя проходит зазря, детей надо рожать. Ишо год-другой, и поздно будет.
Елена совсем растерялась. Нет, ей не жаль было пропавшего неизвестно куда Петра. Наоборот, она даже облегчение какое-то почувствовала на душе.
«Только лучше бы уж все-таки знать наверняка, жив ли, нет ли», только и подумала Елена.
***
После этого известия, неожиданно для себя Елена стала задумываться о Матвее. Каков он, этот Матвей, хорош ли собой, не драчлив ли? Да и она, Елена, придется ли ему по душе?
Как-то вечером открыла она сундук и вытащила оттуда старое тусклое зеркало в деревянной резной оправе и с длинной ручкой. Барыня Татьяна Федоровна маме подарила давным-давно. Она потерла зеркало подолом своей юбки, села поближе к окну и посмотрела на себя.
«Господи праведный! На кого же я похожа!» с ужасом подумала Елена.
Взгляд суровый, недобрый. Глаза бесцветные. Рот опущен, и жесткие складки пролегли вокруг рта. Губы сухие, тонкие. На лоб надвинут платок, так, что волос совсем не видно. Таковой увидела себя молодая женщина, и горячие слезы побежали по ее щекам.
Недолго думая, Елена достала из печи крынку с теплым молоком, смочила в нем мягкую тряпицу и протерла лицо. Кожа заблестела, ожила. Губы порозовели. Она разгладила свой лоб и брови, сняла с головы платок и распустила волосы. Они были все так же прекрасны густые, каштановые, тяжелые. Своим старым гребнем Елена попыталась их расчесать и уплести в косу.
Потом она снова открыла сундук и с интересом перебрала свои наряды. Их было немного, но кое-что она даже ни разу не надевала. Заботливая мать сшила ей ситцевое платье в цветочек, пару сатиновых юбок с оборками и белую нарядную кофту со стоячим воротничком и маленькими голубыми пуговками.
«Ну что ж, это как раз то, что надо», подумала Елена.
Сняв с себя старое некрасивое платье, она надела одну из новых юбок цвета перезрелой вишни и белую нарядную кофточку. И тут она вспомнила про сафьяновые ботиночки. Ах, как она их любила когда-то! Петр привез их Елене из города, когда только начал торговать. Порывшись глубоко в сундуке, она нашла их, смазала растопленным салом и, растерев до блеска старой суконкой, надела.
И тут вдруг женщина снова почувствовала себя молодой и красивой. Она закружилась по избе и выбежала во двор. Потом прошлась вдоль улицы, медленно, красиво, коса через плечо.
«Ах, как хорошо» подумала Елена и вернулась к себе.
Во дворе она увидела старого Михайло. Тот сидел на завалинке и, прищурившись, смотрел на нее, не узнавал. Елена звонко засмеялась и подошла поближе.
Еленька, ты что ли? Ты куды это так нарядилась? спросил свекор, часто моргая слезящимися глазами.
Вот и хорошо, папаня, что не признали меня. Значит, переменилась я шибко. Ну, пойдем в дом, чего тут сидеть, свечерело уже. Елена помогла Михайло подняться и увела его в избу.
С этого дня Елену было не узнать. Она воспряла духом, расцвела, похорошела. А тут и осень подошла, начало уборочный поры. Матвей приехал к отцу, как и обещал.
***
Елена не искала встречи с Матвеем, хотя знала о его приезде. Она полагалась на судьбу и считала так: если суждено встретятся, ну а нет, так тому и быть. А коли он сам захочет, то пусть сам и старается повстречаться. Где, как это уж его забота.
Не из бабий гордости, да не со злым умыслом думала так Елена. Ей просто хотелось быть женщиной, и женщиной желанной. Ей не хотелось нарочитого знакомства, смотрин и сводничества.
Все получилось само собой. Елена была в поле. Стоял прохладный, пасмурный сентябрьский вечер, и слегка капал дождь. Пора было идти домой, но работы было еще много: сено переворошить, стога подровнять. Бабы уж ушли, а Елена еще прибиралась вокруг, когда услышала стук копыт. Кто-то скакал на лошади в направлении их деревни. До дороги было далековато, Елена не стала и присматриваться, все равно не увидеть, кто там скачет.
Но поравнявшись с ней, всадник вдруг остановился, спешился и стал что-то кричать Елене. Она не могла понять слов, далековато, да и ветер не в ту сторону. Решив, что все равно пора домой, она перекинула грабли через плечо и пошла через поле в сторону дороги.
Здравствуй, девица. Не слышно было тебе, что я кричал, поди? спросил незнакомый ей мужчина.
Не слышно. Ветер-то не в ту сторону дует. А чего кричал-то? спросила Елена, с интересом глядя на высокого широкоплечего молодца.
Я хотел тебе сказать, что грозовая туча надвигается. Пока она там, за лесом, но, не ровен час, и тут уж будет. А ты в поле одна. Чего замешкалась-то? спросил незнакомец заботливо, как ей показалось.
Работы много, а про грозу не знала. Да и какая гроза в сентябре? Так, дождь сильный. Ну а за заботу спасибо, ответила Елена и пошла в сторону деревни.
Ты в деревню идешь? И я туда же. Давай, грабли понесу, предложил он Елене.
Они шли пешком. Мужчина нес грабли и вел лошадь под уздцы. Всю дорогу они разговаривали. О чем? Елена толком бы и не объяснила. Обо всем: о жизни, о деревне, о людях, о работе.
Потом он сказал ей, что приехал к отцу и хочет пробыть с ним зиму, двор поправить, крышу починить надо к зиме. Изба хоть и новая, а крыша неважная, протекает местами.
А как зовут-то тебя? Я Матвей Суслов, Прокопа Суслова сын, стало быть. А ты чья? спросил он Елену.
У нее и сердце зашлось. Все-таки судьба, значит. Встретились.
Да Елена я, Фокея Митрофанова дочь. Слыхал, небось, стесняясь ответила Еленька и покраснела.
«Знает он, поди, про мужа моего убийцу и каторжника», подумала бедная женщина и ей стало невыносимо стыдно и грустно.
Ну и лады. Познакомились, а то проговорили всю дорогу, а имен друг друга не знаем. Ну ладно, красавица. Нам теперь в разные стороны. Увидимся еще. Ну, бывай!
Он отдал ей грабли, сел на лошадь и ускакал. Елена долго стояла на обочине и смотрела ему вслед.
Чего это ты тут стоишь, призадумалась? услышала она голос и обернулась.
Красиво подбоченясь, укутанная цветастой шалью рядом с ней стояла Сашка, рослая девица отменной красоты. Ее отец, Платон Емелин, имел хлебопекарню, и жили они на краю деревни в огромном доме за высоким забором.
Сашке было лет восемнадцать. Когда она росла и была еще сопливой девчушкой, никто на нее и не взглянул бы. Долговязая, нескладная, с мокрым носом и разбитыми коленками, Сашка всегда вызывала жалость. Каждый старался погладить ее по голове, сказать словечко ласковое. Уж больно невзрачная девчушка росла. И вдруг откуда что взялось. К шестнадцати годам она превратилась в девушку, а к восемнадцати красиво оформилась, налилась, как спелый фрукт, и все диву давались, до чего хороша стала дочка у Емелиных!
Сейчас она стояла перед Еленой и взирала на нее с вызовом своими карими лучистыми глазами.
А, это ты, Александра. Никак на прогулку собралась? А ведь дождь вот-вот пойдет. Куда это ты в такую погоду так вырядилась? спросила ее Елена.
Да вот, ухажера своего пропустила. Хотел он со мной на пекарню к отцу съездить, хлебушка свежего привезти. Да опоздала я маленько. Он уж и мимо проскакал, сказала Сашка, с ехидцей глянув на Елену.