Так вы укрылись в ущелье?
Да.
И что потом.
Мы сами не поняли, мы думали это было подкрепление, но потом мне сказали, что подкрепления никто не присылал.
В каком смысле? Почему вы подумали, что вам прислали подкрепление?
Крики, мы услышали крики. Огонь перешёл от нас во все стороны. Казалось, что они не понимали от куда на них напали.
И что потом? записывая что-то в блокнот спросил он.
Я не помню.
Как?
Я был одним из тех, кто был ранен, и я не помню, что было потом.
А как вы выжили? Кто спас вас? Вы ведь должны были что-то узнать потом. Возмущенно произнес он.
Меня нашли ближе к вечеру на второй день, я был перебинтован хотя не помню, когда, и кто это сделал.
А что говорили остальные, должен же хоть кто-то помнить всю картину, ведь вас перебинтовали, не так ли?
Вот в чем дело я остановился и сделал паузу опустив голову, но через несколько секунд док прервал мою тишину:
В чем дело? Не молчите! в ожидании финала повествования он немного занервничал, хотя и не подавал вида.
Я был единственным выжившим.
Не может быть!
Может док.
Неужели все остальные были убиты?
Не знаю. Я встал с дивана и начал как маятник ходить туда-сюда возле Стивенсона.
В каком смысле, удивленно спросил он. Как это не знаю?
Почти половину наших так и не нашли.
Может их взяли в плен? Может вам просто говорили, что они исчезли. Он нервно повторял это раз за разом, я не знаю пытался он убедить этим меня, или себя самого, но было ясно одно, хотя я ещё рассказал далеко не всё, эта история явно его поразила.
Дело в том док, что в ущелье было полно крови, столько не могло натечь с тех, кто остался, и ещё
Что ещё?
Там были части тел, было ощущение, что тела были чем-то, или кем-то разорваны. В этот момент он тоже встал с кресла и подошёл ко мне.
Разорваны? Это, это ведь он спешно поправил очки и бросил блокнот на кресло, он явно нервничал. Это не всё? спросил он уже с тревогой.
Да док, это не всё. Самое странное заключается в том, что там были останки не только наших солдат, после этих слов он снова сел в кресло. Было ощущение, что они вместе оборонялись от одного врага, и как вы понимаете, безуспешно.
Но как вы выжили? Если я вас правильно понял, там случилось нечто ужасней чем кажется на первый взгляд. После этих слов он устремил на меня свой нетерпеливый тяжелый взгляд в ожидании ответа.
Не знаю, меня нашли под трупом другого солдата, может это и спасло меня.
Вы были под трупом другого солдата! Уму непостижимо! он заметался по кабинету из стороны в сторону говоря о чём-то себе под нос.
Док.
Так, мне нужно собраться. Снова сидя в кресле он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, после чего взял свой блокнот и что-то туда записал. Я так понял, об этом вам велели никому не говорить?
Именно так док.
И я так понимаю, если вы решились на это, то вы хотите узнать истину, узнать почему вы не можете спать по ночам?
Да. А вчера появилась ещё одна причина, намного весомей.
И что это за причи
Док, давайте решать проблемы по мере поступления, я и так слишком много вам сказал, так что о вчерашнем, я не стану вам говорить, уж извините. Я сел на диван и посмотрел на него уверенным взглядом так, чтобы он не стал просить меня рассказать об этом.
Ладно Райан, как скажете, но я с ужасом представляю то что вы пока не хотите рассказывать мне, если вы осмелились рассказать мне о вашем последнем дне в армии.
Всему своё время док. После этих слов он улыбнулся, теперь я уверен, что это была поддельная улыбка, которая была призвана разрядить обстановку, но это не получилось.
Райан, я не вижу иного выхода как загипнотизировать вас, я уверен в том, что, увидев нечто ужасающее, ваше подсознание заблокировало эти воспоминания, а ваши сны являются не иначе как попытками сознания открыть эти большие невидимые двери, которые спасают вас от шока, пережившего вами. Ну так что?
Я согласен док, делайте то что нужно.
Вот и отлично, ложитесь на диван и попытайтесь хоть немного расслабиться.
Я неспешно исполнил его указания и рефлекторно сжал кулаки.
Расслабьтесь Райан, расслабьтесь.
Понимая, о чем он говорил, я разжал ладони, но не знал куда деть руки, поэтому, мне пришлось приложить их по швам.
Райан, я не вижу иного выхода как загипнотизировать вас, я уверен в том, что, увидев нечто ужасающее, ваше подсознание заблокировало эти воспоминания, а ваши сны являются не иначе как попытками сознания открыть эти большие невидимые двери, которые спасают вас от шока, пережившего вами. Ну так что?
Я согласен док, делайте то что нужно.
Вот и отлично, ложитесь на диван и попытайтесь хоть немного расслабиться.
Я неспешно исполнил его указания и рефлекторно сжал кулаки.
Расслабьтесь Райан, расслабьтесь.
Понимая, о чем он говорил, я разжал ладони, но не знал куда деть руки, поэтому, мне пришлось приложить их по швам.
Когда я досчитаю до десяти, вы уснете. Один, два, три, ваши веки тяжелеют. Четыре, пять, вы полностью расслаблены.
После его слов мои веки действительно стали невероятно тяжелыми, и я начал засыпать.
Шесть, семь, вы полностью расслаблены, восемь, вы засыпаете, девять, десять.
Глава 6
Заинтересовав Стена в том, чтобы он помог мне, я, нисколько не сомневаясь в его исполнительности и желании мне помочь, решил оставить дом и поехать в магазин, где работала Люси. Во-первых, мне всё-таки нужно было услышать эту невероятную историю Райана с её уст, а во-вторых, мне нужно обговорить с ней их временный переезд ко мне, ведь чтобы там не было, но оставаться сейчас там, было бы не лучшей идеей.
Проезжая полу пустыми улицами, я смотрел на желтые листья, которое весело подбрасывал ветер, и мне стало очень жаль Райана, мне стало жаль Люси, и их маленькую дочь, ведь они всё время живут как на иголках, примеряясь со всеми трудностями, но за этой борьбой у них просто нет ни сил, ни возможности, ни даже желания наслаждаться жизнью, которая на самом деле прекрасна. Я знаю по себе, когда ты всё осознаешь, и когда ты начнёшь радоваться жизни, ты будишь слишком стар для того, чтобы оценить все прелести этого мира по заслугам.
В ветреных раздумьях путь казался словно размазан во времени, и через несколько странных минут, я оказался возле «Флоренции», магазина где работала Люси. Несмотря на очень громкое название, это было обычное место где люди могли купить еду, одежду, и мелкие товары различного типа. Кроме красивой сияющей вывески, и молодых красивых продавщиц, «Флоренция» не могла похвастаться чем-нибудь ещё, но и этого для нашего города было вполне достаточно.
Добрый день девушки.
Добрый день. За прилавком стояла молодая приятная девушка, но это была не Люси.
Я извиняюсь, а Люси здесь, я её старый друг.
Люси заболела, сделав серьёзное лицо ответила она. На неё было жалко смотреть, и мы отправили её домой.
Домой?
Да. Она не хотела, но разве можно было ей работать в таком состоянии.
Спасибо. До свидания.
Я вышел на улицу, и думал, что делать дальше. Если Райан был прав, а он вероятней всего был прав, потому что, как объяснить её вид, то домой она точно не пошла, и мне нужно было её найти, ведь в нынешнем состоянии, прежде всего психологическом, ей нельзя оставаться одной. Немного подумав, я сел в машину и рушил в единственном логичном направлении к садику.
К счастью и дом, и садик были неподалеку от магазина, и на сколько я знаю, Люси всегда забирала Эйприл, после роботы пешком. Через несколько минут я уже был возле вывески, что каждый день встречает радостных детей. Подъезжая ко входу, я увидел Люси, она стояла за ограждением напротив от площадки где играла Эйприл. Я вышел из машины и подошёл к ней. Она увидела меня, подбежала и зарыдала, я обнял её пытаясь успокоить, но в то же время понимал, что это нереально.
Мы никогда не были друзьями, но мы знали друг друга, и в этот момент этого было достаточно.
Это Райан?
Что Райан?
Райан тебе рассказал?
Да.
И ты всё знаешь? не переставая плакать говорила она чуть слышно.
Да, знаю.
Тогда не уезжай, я хочу быть рядом с ней, но я боюсь забирать её отсюда.
Конечно Люси, я никуда не уйду, именно поэтому я сюда и приехал.
Я посмотрел на маленькую Эйприл, что играла с другими ребятами, а потом снова посмотрел на рыдающею Люси, что кажется ещё крепче прижималась ко мне, как же так, как могут такие плохие вещи происходить с такими хорошими людьми как Люси, и что самое ужасное, как высшие силы допускают, чтобы это происходило с такими маленькими и беззащитными детьми как Эйприл. С последних сил удерживая слезу, что наворачивалась на реснице, я подумал о том, что моя вера в Бога начала колебаться именно тогда, когда она нужнее всего, но дело в том, что вернуть мою веру сможет только яркая, и искренняя улыбка тех, кто сейчас рыдает.