Волчьим шагом, или Время для сказок - Лилит Мазикина

Волчьим шагом, или Время для сказок

Лилит Мазикина

© Лилит Мазикина, 2019

Глава I. Волк с синими глазами

Мужчину зовут Ловаш. Меня зовут Лили и Лилиана  на оба этих имени надо оборачиваться или подходить. Когда Ловаш рядом, хорошо. По счастью, он почти всегда рядом. Когда я просыпаюсь, я обязательно вижу его, с чашкой кофе в руках. Из этой чашки он поит меня. В этот момент больше никого нет вокруг, и мне хорошо. Я не люблю, когда кругом люди. Но они почти всегда кругом. Они шумят, что-то спрашивают Ловаша, целят в него какими-то штуками с большими стеклянными глазами. Когда подходят не люди, а добыча, Ловаш кладёт мне руку на голову. Мне это очень нравится. Я люблю, когда он гладит меня по голове; мне всегда хочется ластиться и прижиматься к нему, но он почти никогда не разрешает. Зато мне можно играть с его волосами, когда он их расплетает. Они гладкие, густые, тёмные. Одно их прикосновение ласкает кожу на моих ладонях и пальцах.

Мне не нравится, когда ко мне подходят какие-то люди, трогают меня, повторяют моё имя и что-то говорят. Я уже разбираю слова, но не могу их понять. И не хочу. А хуже всего, когда приходит волк с синими глазами. Я его боюсь. Он не разговаривает. Если я на полу, он садится на корточки, если я стою, он наклоняет голову  и заглядывает мне в лицо. Больше он ничего не делает. Я сама не знаю, почему его боюсь.

Ещё очень скучно, когда Ловаш приводит меня в большую комнату и садится там на кресло. В этой комнате ещё много кресел, там сидят люди и добыча. Все по очереди разговаривают, иногда шумят. Сначала я стою за креслом Ловаша, но потом устаю и потихоньку сажусь или ложусь, вытягиваясь у его ног. Мне скучно.

Когда рядом нет ни Ловаша, ни людей, я смотрю в окно. Когда Ловаш рядом, но занят каким-то человеком, и есть окно, я тоже смотрю. Там всегда что-то новое: то пройдёт кто-нибудь, то кошка на дереве сидит, то вороны летают, а то становится всё белым и чёрным. Белое и чёрное в окне было много раз подряд, а потом всё снова стало нормальное.

Когда мы едем в машине, я тоже смотрю в окно. Но ездить мне не нравится, меня начинает тошнить.

Ещё я люблю играть с пуговицами. Сначала у меня была одна, я нашла её на полу. Красивая, большая, зелёная с золотом. Потом Ловаш увидел, что я с ней играю, и подарил мне другую пуговицу, а потом сразу много. Я храню их в большой бутылке. Когда я одна, я высыпаю их на пол и раскладываю. Сначала надо выложить кружок, потом квадрат, а потом узоры.

Ловаш больше не даёт мне пить кровь. Теперь мне её дают только пожаренной. Тоже вкусно, но пить мне так понравилось, что даже иногда ночью снится  вот Ловаш надрезает кожу на своей руке, я приникаю к ране губами, и он улыбается мне сверху так ласково

Человек, который ждёт нас с Ловашем в комнате с книгами, очень необычный. У него длинная, до груди, серая борода, на голове  странные волосы и маленькая круглая шапочка. Он заговаривает со мной и предлагает конфету с ромом  я люблю такие конфеты. Затолкав лакомство в рот, я вытягиваюсь на ковре  в этой комнате всегда можно. Ловаш, наклонившись, гладит меня по голове. Я блаженно вздыхаю.

Они говорят, и слова сыпятся в мою голову, как пуговицы в бутылку, одно за другим, закрывая друг друга от моего взгляда. Люди очень много разговаривают, и, когда они рядом, Ловаш тоже начинает много разговаривать.

 Очевидно, раз обряд её так изменил, на самом деле она не была достаточно привязана к вам, мой император. Обряд ломает «волка», только если есть куда ломать. Ручной «волк» просто остаётся ручным.

 Это совершенно невозможно. Вы можете спросить хотя бы её жениха. Её привязанность была на грани дочерней. Это ему казалось странным.

 А вам нет?

 Мне  нет. Лиляна, на самом деле, была ласковой и привязчивой девушкой. Просто к ней почти никто не подходил достаточно близко.

 Сирота?

 Вроде того.

 Да, такие обычно легко привязываются. Но я пересмотрел все обстоятельства проведения обряда  по моему мнению, больше ничто не могло привести к такому результату. Разве что та часть, которая была видна только Лилиане. Ведь во время танца она впала в транс. Он, скорее всего, сопровождался видениями, основанными на её жизни или снах  именно так обычно и бывает.

 Для чего обычно?

 Для обрядов такого типа. Лилиана, вы помните, как танцевали для Луны?

Я бормочу:

 Я люблю танцевать.

 Это бесполезно. Я пробовал расспрашивать её из любопытства. Она отвечает почти бессвязно.

 И всё же не может быть, чтобы она ни разу не вспомнила и не сказала этого вслух. Постарайтесь каждый день разговаривать с ней о проведённом обряде и подмечать наиболее странные фразы. Например, «Мухи кусаются» или «У деревьев страшные руки».

 У деревьев хорошие руки,  авторитетно заявляю я, успев понять последние слова раньше, чем забыть их.

 Конечно, девочка моя. Так вот, запоминайте эти фразы и ещё лучше  записывайте их. А через месяц покажите мне. Возможно, мне удастся из этого что-нибудь выудить. Больше, увы, я не могу пока ничего посоветовать. Если вы действительно уверены, что она была привязана к вам

 А если не была? Что делать тогда?

 Тогда уже ничего не сделать. У заклятий свои законы, и иногда они жестоки.

Когда странный человек уходит, Ловаш разрешает сесть к нему на колени и прижаться. У него тёплая широкая грудь, и тёплые крепкие руки  он обхватывает меня, чтобы мне было удобней.

Теперь ночью, когда я ложусь спать, Ловаш приходит и говорит со мной. Мне не нравится, что он так много говорит и меня заставляет. Но нравится, что он стал приходить не только утром. Тем, как я отвечаю, Ловаш явно недоволен, и это меня огорчает.

Приходит добыча. Это мужчина, и Ловаш называет его «Ма́нни». Он сначала говорит со мной, но мне скучно, и я отворачиваюсь от него. Тогда он отворачивается к Ловашу, и они болтают. Пересыпаются-переливаются у меня в голове пуговицы, чтобы уже ночью исчезнуть, как леденец во рту.

 Совсем как ребёнок. Мне кажется, её не расспрашивать надо, а дать в руки карандаши и альбом, и пусть рисует. А потом спросить, что изображено, и подумать над самыми частыми сюжетами. Как-нибудь так.

 Ожидал от тебя чего-нибудь более внятного.

 А что, недостаточно внятно, да? Смотри, можно ещё так: попробовать выяснить, что с ней происходило до ритуала, может быть, что-то странное, необычное, что повлияло на неё саму и то, как она прошла обряд. Может, ей кто-то что-то о тебе сказал плохое, и она перестала тебе доверять, может быть, она что-то не то съела, где-то не там спала Множество вариантов. Ну, тут опять  или выспрашивать, или рассматривать рисунки, наведя её на идею рисовать именно о том периоде. Потом ещё можно попробовать разные проверенные в других условиях меры. Может быть, поцелуй  ведь её сознание находится как будто во сне.

 Поцелуй принца? Или того, кто её любит? Или того, кого она любит? Или вообще кого?

 Не знаю. Надо, наверное, перебирать варианты.

Я подхожу к Ловашу и робко трусь головой о его плечо. Вообще так нельзя делать, когда рядом кто-то есть, но мне стало тревожно и потому очень хочется, чтобы Ловаш меня погладил или обнял. Он кладёт мне руку на голову.

 Вообще не понимаю, в чём тут проблема. Рядом с тобой хорошенькая девочка, не склонная умствовать, «пилить» и вообще слишком много болтать, зато явно тебя обожающая  смотри, как она ластится, уж наверняка будет не против, если

 Закрой рот.

Ловаш зол. Я оскаливаю зубы, чтобы показать добыче, что тоже зла.

 Ладно, просто дурацкая шутка.

Теперь Ловаш меньше разговаривает, когда приходит ночью. Зато он стал просить меня рисовать. Он даёт мне карандаши и бумагу, но я не хочу рисовать. Я не умею, и мне это не нравится. Ловаш настаивает, и я даже плачу: карандаш не хочет слушаться моих пальцев. Тогда Ловаш придумывает игру: выкладывать картинки из пуговиц. Вот это по мне! Каждое утро я выкладываю картинку, а Ловаш сидит рядом с какими-то бумагами в руках. Он то читает бумаги, то смотрит на пуговицы. Когда всё готово, он задаёт вопросы. Мне нравится разговаривать о моих пуговичных мозаиках. Обычно я выкладываю то, что мне только что приснилось. Что я плыву по течению реки. Снизу вода, сверху вода, везде вода. Сквозь неё сверху смотрит на меня луна, и мне очень спокойно.

Один раз я просыпаюсь от того, что мои губы трогают. Рядом со мной лежит волк с синими глазами, он обнимает меня и целует в рот. Я отворачиваюсь и прошу его уйти. Он зовёт меня по имени, и я начинаю плакать. Тогда он уходит. Я ещё долго плачу, пока одна из тех женщин, что дают мне чистую одежду и заплетают волосы, не приносит чашку с кофе. Я спрашиваю, где Ловаш, и она обещает, что он скоро придёт, и мы вместе поедем на машине. Так и происходит. Ненавижу машины, в них всегда тошнит. И ещё в них всегда приходится ехать два раза: сначала в другое место, потом из другого места. Ночью я говорю Ловашу, что не хочу больше видеть волка, он меня пугает и мне не нравится, когда он меня целует.