Вот и спасай таких и пристраивай, махнула она рукой, да и пошла прочь. Она все-таки на меня обижалась и в те минуты я чувствовал себя настоящей свиньей, а сделать с собой все равно ничего не мог.
Я понимал, сидя за креслом, что, наверное, зря не доверял тете Ане, потому что она-то мне точно зла не желала, только береженого и бог бережет, как говорил мой Домовой. Целее буду, если меня снова к тому колодцу не потащат, нет, не надо мне думать о грустном. Но на той самой улице все менялось. Если еще недавно на улице было очень холодно, то теперь стало грязно, и это тоже не могло мне никак нравиться. Но весна, как говорил Домовой, у которого все больше ныли старые раны, стремительно приближалась, и из окна на нее можно было и полюбоваться немного.
Глава 8 Вот и весна
В свой первый год жизни я познавал этот мир, все, что в нем происходило. На том самом подоконнике я слышал пение птичек, хотя они были за стеклом, но бабушка открывал форточку, и их было хорошо слышно. А потом снег начал чернеть и таять, начало капать с крыш, это он так превращался в воду.
Скоро будет совсем тепло, говорил Кеша.
И бабушка мне объясняла то же самое. Она часто подходила к окну и смотрела туда. Она редко, но все же по делам уходила из дома, тогда я оставался один, и мне было скучно и одиноко, я все ждал, ждал, чтобы она пришла поскорее, глаз не смыкал, сон, словно лапой сняло. Ведь не только со мной, но и с ней на улице много чего случиться могло, а что тогда? Она любила меня гладить, словно хотела, чтобы я понял, что такое людская ласка и привык к ней, и она позволяла лежать у нее на коленях. Там было так тепло и уютно. Как мне хотелось, чтобы так было всегда. Напрасно Кеша мне объяснял, что ничего не бывает всегда. Он учил меня суровости жизни, но я не хотел учиться. Упрямство прямо вырывалось из души, это могло мне сослужить плохую службу. И хотя слушал я вполуха, но слова Кешины не давали мне никак покоя. Один раз о том самом заговорила и бабушка.
Ой, Мишка, хорошо нам с тобой, только старая я уже, скоро уйду. Хорошо, если до лета дотяну, там хоть тепло будет, но что-то здоровье совсем никудышнее. Мне даже страшно подумать, куда ты тогда денешься. Внуки продадут квартиру, а ты останешься на улице. Вот где беда-то так беда страшная.
И при этом она так тяжело вздыхала, что могла, наверное, и дух и спустить. Тогда я начинал суетиться и мяукать, чтобы как-то ее успокоить немного. Я очень хорошо чувствовал все тревоги и волнения бабушки, ведь с первого дня я жил с ней и никого больше не знал на этом свете. Но я старался о том не думать. Живет она, кашу мне варит и хорошо. Но Домовой слышал этот разговор и решил меня отрезвить.
Бабушка права, ты останешься на улице, а там даже летом очень опасно, а об осени и зиме и говорить нечего. Пропадешь ты там, потому что не приучен к той жизни. Да и те, кто всегда там были, участь их не завидна, не живут они долго, это я точно знаю.
За окнами как раз залаяли собаки, и у меня мороз побежал по коже
Они не любят друг друга, а уж людей и котом не полюбят точно, да просто рвут на части, прибавил Кеша.
Он поежился, словно все это видел своими глазами, а может, видел, за такую долгую жизнь много что увидеть можно.
Как же хочется, чтобы ничего такого не было, но я уже поумнел немного и понимал, что все это будет, хочу я того или нет. Весна между тем цвела и пахла так, что кружилась голова. Мы вместе ждали и хотели увидеть, как из почек появятся листья, сначала маленькие, а потом все больше и больше. Было сыро и грязно. Но именно в таком мире новая жизнь и зарождается. Перед окнами проходили собаки, и у них были грязные морды и лапы, и они казались такими несчастными, что даже мне дома хотелось, чтобы поскорее там все переменилось, стало другим. Когда бабушка приоткрывала окно, в дом влетал такой свежий воздух, он был таким упоительным, что у меня кружилась голова, и я приседал на подушку, чтобы не свалиться. Этот чудесный воздух позволит всему родиться снова. Да и тому, что уже живет, он поможет развиваться, дышать свободно и радоваться этой жизни.
Если забежать вперед, то могу сказать, что так же точно пахло весной в те дни, когда я разглядел смерть на пороге, но между этими днями была еще целая жизнь. Но я говорю уже о своей смерти, она случилась в следующую весну. А тогда я ее увидел в первый раз, это была уже поздняя весна, никакого снега, только тепло и грязь, головокружительный воздух и странная радость оттого, что все в мире живет и пробуждается. Наверное, поминать надо поздней осенью или зимой, ни как не весной, это так несправедливо. Но ведь кто-то должен уходить и весной, не всем сразу в одно время.
Глава 9 Смерть весной
Да, в тот день я в первый раз и увидел смерть. Это была бледная Дама в белом. Она стояла в полутемном коридоре, опустив глаза, и хотя она на меня не смотрела, но я замер от неожиданности. Очнулся, когда услышал кашель Домового. Дернулся, зашипел, хотел на нее броситься, прогнать ее, но не мог сдвинуться с места.
Отойди, Мишка, ее не остановят даже черные коты, а ты и не совсем черный, а только наполовину. Нашей бабушке пора собираться на тот свет, мне тоже этого не хочется, хорошо же, спокойно жили все вместе, но нас с тобой никто не спрашивает.
И голос его прозвучал так грозно и обреченно, что мне хотелось убежать и спрятаться, забиться в угол за диваном и никогда больше оттуда не выходить. Если бы это как-то спасло бабушку Лизу, но ее уже ничего не могло спасти, Кеша был прав.
Бабушка в тот вечер заснула и больше не проснулась, напрасно я звал ее и просил не уходить. Чуда не случилось. Я вышел из своего укрытия, когда появилась тетя Аня. До сих пор я от нее прятался, а теперь наоборот выбежал навстречу. Ведь она осталась у меня одна. И она должна простить меня, когда я вел себя с ней по-свински, она добрая, она простит, да еще в такой грустный час. Она сразу меня заметила, и, наверное, забыла про старые обиды,
Бедный мой котенок, говорила она, куда же тебя теперь девать-то?
И хотя все суетились вокруг бабы Лизы, только она одна думала обо мне. Я готов был разрыдаться, хотя и не знал, что это такое, но слезы потекли сами собой. Такой жалости ко мне еще никто не испытывал.
Я не могу тебя взять к себе, у меня два злых кота, которые и сами ужиться не могут, а тебя они просто задушат. Тебе с ними не выжить, стала оправдываться она. Так рухнула моя последняя надежда на спасение.
Я почувствовал, что все кончилось, а тут вошли какие-то чужие люди, они стали суетиться, кто-то из них чуть не наступил на меня, я едва увернулся. Я выпрыгнул в подъезд, чтобы уцелеть и бросился бежать, куда глаза глядят. В такие минуты ноги просто куда-то несут, а голова совсем ничего не соображает.
Наверное, это было самой большой глупостью, но я тогда совсем ничего не соображал. Да и чего мне оставаться и ждать тут, Кеша сказал, что никому я не нужен, даже тете Ане. Дверь была раскрыта, потому что должны были выносить бабушку, и я в один миг оказался на улице, где бывал только однажды с тетей Аней, но лапа моя по земле не ступала никогда. А теперь вот один на сухой уже земле, грязи там не было, как совсем недавно, но и хорошего мало. Придется узнавать жизнь, которую видел только из окна. Приходилось усваивать ее всю и сразу, время на раздумья не было, да и что я мог придумать?
Дорогу домой я забыл, потому что не старался даже запомнить. Да и зачем ее было запоминать, я ведь никогда больше сюда не вернусь.
Но надо понять, как живут уличные коты, и самому привыкать к такой жизни. Вообще, я старался не запоминать то, что мне не сможет пригодиться, что себе голову забивать ненужными вещами?
Бабушку погрузили в машину, это я еще издалека видел, и так как около меня прошли какие-то люди, и промчалась машина, то я бросился куда-то между домами, сами не знаю куда, и бежал, пока лапы не стали отваливаться. И надо бы остановиться, но опасности были со всех сторон, я не мог остановиться.
Глава 10 А вот и улица
Надо было что-то делать и как-то устраиваться. Беда всегда приходит неожиданно, но чтобы так, это уж слишком. И все-таки теперь не на кого мне было больше надеяться и рассчитывать, только на себя самого.
Я знал, что под нашим домом и под другими домами есть подвалы, для начала надо было забраться туда, переждать какое-то время, все обдумать, а уж потом и предпринимать что-то.
Говорят, там коты и жили всегда, те, у которых не было дома, но к моему появлению, все подвалы и входы туда были закрыты давно. Никаких котов там уже и в помине не было. Сколько я не пытался прорваться, сколько не звал товарищей по несчастью, пролезть не мог, никто не отозвался. С подвалами пришлось попрощаться.
Я добежал до каких то труб и двухэтажных домов, мне показалось, что там и машин и людей меньше, и устроиться будет проще. Около бабушкиного дома была дорога, и уцелеть там коту-бродяге будет очень и очень тяжело, для начала надо найти тихий уголок, а уж потом.
Там были трубы, где легко могли спрятаться и сто котов, вот там я и свалился без сил на какую-то плиту между этими трубами и замер, надо было хотя бы дыхание перевести. Наверное, за всю свою жизнь я столько не бегал, как в тот черный день. Это была моя первая ночь кота-бродяги, и она прошла мирно, никто не пожаловал, собаки тут тоже не бегали, никого не было. Судьба давала мне передышку, только за тем, чтобы потом обрушиться с новой силой, чтобы я заплатил сполна за вольную и спокойную жизнь.