А за это не переживайте, Наталья Сергеевна, весело ответила тётя Маша. Мне наш Эрхард нонче обещался привезти длинный шланг. Прикрутим его к колонке и будем по нему воду пускать сколько нужно.
Местный агроном Сильвестр Герасимович Эрхард, мужчина видный и смекалистый, успел так продемонстрировать своё расположение к декану Горобовой, что многие даже стали подшучивать на эту тему. Может быть, поэтому Наталья Сергеевна ничего не ответила. Гера Андреевна Зайцева посмотрела на старшего преподавателя кафедры по лёгкой атлетике Михайлова, сидящего за столом напротив. Им тоже «посчастливилось» испытать на себе дежурство по кухне:
Удивительно, о чём думали раньше?
Начав в пятницу работать по-новому, с планом сбора урожая в этот день всё так же не справились. В субботу перед линейкой, вышагивая по плацу между бараками в ожидании председателя, декан спортивного факультета готовила аргументы для него и ректора МОГИФКа. Орлов обещал прибыть сегодня с визитом.
Наталья Сергеевна прекрасно знала, что нытьём и стонами верхнюю власть не проберёшь: каждый год студенты ездят на сбор картофеля, каждый год половина общего состава возвращаются больными. Не помогают никакие бани, защитные кремы или варежки: ветер и холод делают своё дело, обжигая и высушивая молодую кожу горожан, непривычных к длительному пребыванию на холоде. Но разве интересовало кого-то из партийного руководства, как переносят работу в колхозе студенты, как к этому относятся их родители, как переживают за своих воспитанников тренеры или, скажем, преподаватели музыки, если речь шла о студентах консерваторий? Музыкантов тоже не щадили, отсылая на тяжёлые работы обладателей тонкого слуха, виртуозных рук, талантливых умов. Загубят за год сотню перспективных ничего, страна не обеднеет. Вся власть построена на том, чтобы народ терпел, страдал и снова терпел.
Горобова поправила шарф, потуже затягивая его. Студенты, выползали из бараков не как в обычные дни массово, а жалкой струйкой, и вставали в ряды без присущего им оптимизма. Декану было жаль каждого, появляющегося на пороге барака. «Во что бы то ни стало нужно вытребовать у Ветрова второй выходной день. И я сделаю это, решила Наталья Сергеевна, пусть даже для этого ей пришлось бы написать коллективную жалобу в Луховицкий облком партии. А Печёнкин поможет мне в этом. Нашему парторгу не привыкать строчить всякого рода кляузы и жалобы».
Мысли женщины прервал Савченко:
Сучара эта ваша картошка, ругнулся волейболист, разминая тело: мышцы словно налились свинцом, руки дрожали, ноги отказывались сгибаться.
Савченко, что за мат? пассивно отреагировала Горобова, взявшись пересчитывать выстроенных. Ей уже сейчас мерещилась вечерняя баня и завтрашний полный выходной. В понедельник декан рассчитывала уехать из колхоза. «Вот отчитаюсь перед ректором за проделанную работу, и вон отсюда! Пусть думают что хотят. Студенты молодые, им ночи хватает, чтобы восстановиться. Хотя» глядя на покряхтывающего Савченко, теперь и в этом декан сомневалась. Гена, бросив недовольный взгляд, ответил опять нагло:
Знаете что, Наталья Сергеевна? Во-первых, я тут грузчиком не нанимался!
А во-вторых? в декане уже пробудился руководитель. И именно он, несмотря на понимание недовольства, не мог позволить разговаривать подчинённому в подобном тоне.
А во-вторых, сучара это от «сука». А «сука» литературное слово. Или я ошибаюсь?
Горобова выдержала вызывающий взгляд Савченко.
Про литературные нормы, Савченко, тебе лучше спросить у Ивана Ивановича. Вот дождёмся его сегодня, и пусть ректор объяснит тебе, как лучше выражаться в присутствии женщин и старших, если тебя родители этому не научили. И, независимо от объяснений Орлова, я предупреждаю: если ты продолжишь говорить в таком тоне, я вышвырну тебя из института к чертям собачьим! Так понятно? Соблюдать какие-то речевые нормы у женщины не хватало сил. Теперь она прекрасно понимала трудяг на заводах или стройках, для которых ненормативная лексика являлась привычкой. Раз жизнь тоска, то и речь дерьмо. Гена, хорошо расслышав в голосе декана раздражение, втянул голову в плечи:
Шо тут непонятного? Самим грубить можно, а нам и слово не скажи
Савченко, как же я от тебя устала, Горобова попробовала поддеть землю носком сапога. Плотно схваченная морозом, она не поддавалась. Вдыхая холодный воздух, Наталья Сергеевна поёжилась: Неужели ты думаешь, что я буду продолжать терпеть твои выкрутасы до самого четвёртого курса? В институте, как в армии, царило негласное правило: старшекурсников, особенно после первой практики в школе, никто уже «не трогал», относясь к ним, как к почти сформировавшимся профессионалам. Гене, перешедшему только на третий курс, ходить «под ножом» предстояло до будущего мая.
Савченко, как же я от тебя устала, Горобова попробовала поддеть землю носком сапога. Плотно схваченная морозом, она не поддавалась. Вдыхая холодный воздух, Наталья Сергеевна поёжилась: Неужели ты думаешь, что я буду продолжать терпеть твои выкрутасы до самого четвёртого курса? В институте, как в армии, царило негласное правило: старшекурсников, особенно после первой практики в школе, никто уже «не трогал», относясь к ним, как к почти сформировавшимся профессионалам. Гене, перешедшему только на третий курс, ходить «под ножом» предстояло до будущего мая.
Не имеете права за такое отчислять, огрызнулся волейболист, но уже без раздражения.
Ещё как имею! Ты же будущий преподаватель. А как я смогу допустить, чтобы ты, в перспективе учитель физкультуры или тренер, бранился перед детьми, да ещё блатным жаргоном? Спортсменов и так опустили по всем культурным показателям. Так что не добавляй. Горобова хотела сказать что-то ещё, но на крыльцо барака выбежал Шандобаев. Без куртки и размахивая руками, он заголосил на весь колхоз:
Вай пармай! Сыкорей! Сыкорей! Там Лена пез духа.
Какая Лена?! Горобова схватилась за грудь в области сердца там неприятно кольнуло.
Николина? одновременно выкрикнули заведующий кафедрой легкой атлетики Бережной и Андронов, стоящие рядом. Савченко, повернувшись к бараку, тут же ткнул в сторону Серика пальцем:
О, видите, Наталья Сергеевна, этот казах сказал очень матерное слово и ему ничего?
Горобова, не обращая внимания на Гену, уже бросилась к бараку, уточняя на бегу:
Серик, что ты такое говоришь?
Он сказал, что Николина пиздуха, насмешливо повторил Гена, догоняя декана. Хотя я не понял, что это значит.
Да заткнись ты, Потомуша, приказал Андронов. Он про болезнь одногруппницы знал больше, чем другие. Опоздав на практику на день, высотник и высотница ехали в Астапово вместе и успели подружиться. Серик сказал «без духа». Понимаешь? Лена, наверное, упала в обморок и не дышит. А у Серика просто акцент, понимаешь? от испуга и гнева Игнат кричал. Но не успели все добежать до дверей, как на крыльцо выскочила ещё одна первокурсница Симона Сычёва, в войлочных сапогах с резиновыми калошами, в длинном вязаном свитере и без штанов.
Николина упала в туалете и лежит как мёртвая, выпалила она и, задыхаясь от бега, отошла в сторону, пропуская в барак декана, медсестру Татьяну Васильевну и Игната. Гена, оттиснутый за дверь, недовольно покосился на Серика:
А я шо, шифровальщиком тут, шо ли, работаю? Всяких нерусей понимать. «Пиз духа, без духа».
Сзади к волейболисту подошёл комсорг института Валентин Костин и, жёстко взяв Гену за локоть, развернул к ребятам лицом:
Савченко, а вот это уже точно разжигание межнациональной розни. И такое я за тобой замечаю уже не в первый раз. Поэтому объявляю тебе выговор с занесением в учебную карту, три наряда вне очереди на погрузке и предлагаю объявить бойкот.
Чего? в глазах Гены забегали искорки испуга. Какой ещё бойкот? Валёк, ты же мне друг
Костин ответил каменным голосом:
Я всё сказал. По-хорошему ты, Гена, видимо, не понимаешь.
В рядах студентов прошелестело одобрение, и Савченко увидел, как от него отвернулись даже безобидная Таня Маршал и инфантильный Андрей Попинко. А их товарищи по группе первого курса один-один Кашина и Штейнберг смотрели с неприязнью. Савченко с надеждой в голосе обратился к Стальнову:
Стан, я не нарочно. Вырвалось, но обычно лояльный ко многим и многому старшекурсник на этот раз не поддержал его.
Вырваться, Хохол, может газ из одного места, отрезал он. Мужчина должен всегда отвечать за свои слова. Так что бойкот тебе на три дня. И не ной тут, как баба.
Одобрительный ропот прошёл по рядам студентов. Только Миша Соснихин и Стас Добров беспомощно пожали плечами, сожалея, что не могут противиться общему решению. Понимая, что теперь три дня с ним никто не заговорит, Гена тяжело выдохнул.
Так тебе и надо, Ген-гематоген. Шпана недобитая, обозвала парня Цыганок. Несмотря на их взаимную симпатию с волейболистом, Света была согласна с решением старших ребят. Ухватив Гену за рукав, она потащила его в сторону столовой: Пошли! Теперь я с тебя в поле три шкуры спущу. И не говори, что не слышал!
Да слышал я, слышал, ответил Савченко и послушно пошёл за Светой; дежурные преподаватели Михеева и Бражник скомандовали идти на завтрак.