Вид с той стороны балкона. Стихотворения - Андрей Драгунов 2 стр.

Вместо речи  песок целлюлозно-бумажный шорох,
вызывающий оторопь при первом прикосновении 
в полном молчании, когда ни ползвука  горлом 
связки  сухи  от страха или волнения
От возможности вымолчать, то есть  быть не услышанной 
речь становится памятью пальцами неговорящего
чёрно-белым рисунком на простыне  чтобы выспаться
то есть  стать частью чего-то ненастоящего 
той его частью, в которой  ни слова!  шёпотом 
происходящее  через песок процеженное,
с чёрным ветвистым профилем дерева  около
произнесённая часть  невозможного целого.
Речь  не озвучена  только одним написанием
всё продолжается Только одним написанием! 
только перо по бумаге  меж клеток  старается,
чтобы слова  не закончились  просто рыданием.

Другие люди приходят в дом 
знают где что лежит
трогают пыль, моё кресло, стол 
бумаги ещё свежи 
с перечислением суммы дней,
с рисунками между слов
Строчка с рисунками тем длинней,
чем день за окном суров
Люди приходят ко мне домой
и смотрят в моё окно
свет не включают, само собой,
даже, когда темно
передвигаются с помощью рук
вдоль поток, держась за стул 
вот и окно половицы звук,
возникнув, опять уснул
Люди приходят вокруг меня
гомон и суета
вещи лежат на своих местах,
но, кажется, что не так.

Россыпь над берегом маленьких облаков 
как будто  дневные звёзды
и, даже, ветер к ним  не суров 
не говорит, что поздно 
с места на место туда-сюда 
пора бы остановиться!.. 
стать поселенцами  навсегда,
в грязной воде отразиться 
слиться с реальностью этих мест 
влиться в песок и глину
Город  чуть дальше  почти исчез,
но прикрывает спину 
берега длится  почти как сон,
медленно растворяясь
в облаке маленьком на поклон 
к берегу  не набиваясь
издалека наблюдая  как
светят дневные звёзды,
то есть, те самые облака,
которым скитаться  поздно.

Вот и сдвинулся берег  ближе к воде
значит  весна  главенствует понемногу 
над иждивенцами зимними  в немоте
сдавшимися без вымысла  на дорогу 
выйти  согреться или разжечь костёр
неба  достаточно, но согревает мало 
блёклым  сквозь облако  светом ночной ковёр 
это тебе  не ватное одеяло
это пальто  на рыбьем ещё меху! 
сунешь в карманы руки  считай без пальцев 
холод сужает сделанное на ветру,
но позволяет двигаться  дальше. Дальше 
к берегу, что соблазнился на новый день,
ссыпав песок в другие  уже  карманы,
сдав на хранение зимнюю тень и лень
став на мгновение  только  немного пьяным
от восхищения  просто  пришла весна 
сны утонули в омуте  как проснуться! 
берег сгребает волны бежит волна,
чтобы ещё попробовать  вдруг  вернуться.

из какого-то сна этот город и эта улица,
это время года, доставшееся в наказание 
тополиным пухом тополь стоит  сутулится 
будто бы ждёт какого-то оправдания
или прощения, глаза залепляя  походя,
прилипая к одежде, балкону, воздуху 
ко всему, что мимо хлопчатобумажного облака
ко всему, что было когда-то руками создано 
из какого-то прошлого  оставшегося  нетронутым 
прикосновение  повод  забыть, расстроиться
пальцы, как будто бы, сами становятся поводом 
для беспокойства. Тополь  не беспокоится,
заметая пухом  и прошлое, и настоящее
только во сне  с заснеженного балкона
рассмотреть возможно  услышать  происходящее
не избежав при этом, увы, урона.

когда кровать на утро опустела
и руки могут  только покрывало 
ещё  потрогать, но никак не тело,
а губы тихо говорят  Как странно!.. 
что думать рядом  ни Отца, ни Сына
холодная постель, пустые руки 
в прикосновении ни облака, ни дыма 
какого-нибудь знака!  только звуки
с той стороны оставленного дома 
деревья шепелявят о разлуке 
доподлинно  что только им знакомо,
что сами видели  как завершились муки
как день закончился как вышел и растаял 
не оглянулся будущее  близко,
оставил дом, где дети подрастают,
где мать хлопочет, отмывая миску
от утренней еды Не попрощался! 
уйти, простить, забыть и сны не видеть
кусочек ткани от него остался
и краткое  в упоминанье  имя
Другая жизнь!  оплаченная свыше,
другие люди в доме проживают
порой  в ночи  какой-то голос слышат,
но слов его, увы  не разбирают 
не понимают  чей  он  этот голос 
кто говорит так тихо, будто шепчет
кто жил здесь раньше и оставил область
своих скитаний и ушёл навстречу
неведомо чему кто в миг последний
недолгой жизни  стал воспоминаньем 
напоминаньем Пышный куст сирени 
под окнами  как праздничное знамя 
готов приветствовать  не пальма  куст сирени 
в посёлке пальма  только на балконе 
одна  как будто  охраняет время
подсчитывая листьями  сегодня
наступит завтра!  то есть  воскресенье
никто не будет ждать на остановке
случайного автобуса  не едет
никто из дома голуби так ловки,
распугивая пыль с пустой дороги,
встречают у порога возвращенье
в оставленную комнату  в итоге
но комната пуста ещё не время.

из какого-то сна этот город и эта улица,
это время года, доставшееся в наказание 
тополиным пухом тополь стоит  сутулится 
будто бы ждёт какого-то оправдания
или прощения, глаза залепляя  походя,
прилипая к одежде, балкону, воздуху 
ко всему, что мимо хлопчатобумажного облака
ко всему, что было когда-то руками создано 
из какого-то прошлого  оставшегося  нетронутым 
прикосновение  повод  забыть, расстроиться
пальцы, как будто бы, сами становятся поводом 
для беспокойства. Тополь  не беспокоится,
заметая пухом  и прошлое, и настоящее
только во сне  с заснеженного балкона
рассмотреть возможно  услышать  происходящее
не избежав при этом, увы, урона.

когда кровать на утро опустела
и руки могут  только покрывало 
ещё  потрогать, но никак не тело,
а губы тихо говорят  Как странно!.. 
что думать рядом  ни Отца, ни Сына
холодная постель, пустые руки 
в прикосновении ни облака, ни дыма 
какого-нибудь знака!  только звуки
с той стороны оставленного дома 
деревья шепелявят о разлуке 
доподлинно  что только им знакомо,
что сами видели  как завершились муки
как день закончился как вышел и растаял 
не оглянулся будущее  близко,
оставил дом, где дети подрастают,
где мать хлопочет, отмывая миску
от утренней еды Не попрощался! 
уйти, простить, забыть и сны не видеть
кусочек ткани от него остался
и краткое  в упоминанье  имя
Другая жизнь!  оплаченная свыше,
другие люди в доме проживают
порой  в ночи  какой-то голос слышат,
но слов его, увы  не разбирают 
не понимают  чей  он  этот голос 
кто говорит так тихо, будто шепчет
кто жил здесь раньше и оставил область
своих скитаний и ушёл навстречу
неведомо чему кто в миг последний
недолгой жизни  стал воспоминаньем 
напоминаньем Пышный куст сирени 
под окнами  как праздничное знамя 
готов приветствовать  не пальма  куст сирени 
в посёлке пальма  только на балконе 
одна  как будто  охраняет время
подсчитывая листьями  сегодня
наступит завтра!  то есть  воскресенье
никто не будет ждать на остановке
случайного автобуса  не едет
никто из дома голуби так ловки,
распугивая пыль с пустой дороги,
встречают у порога возвращенье
в оставленную комнату  в итоге
но комната пуста ещё не время.

У прошлого всегда есть имя,
порой  какое-то чужое,
произнесённое другими
тоже  чужими  не тобою
ветвистое  на фоне неба 
древесное  в произношенье 
как будто  кто-то тихо  следом
твои копирует твои движенья,
расталкивая вспоминанья 
твои, чтобы к тебе поближе,
чтобы привлечь твоё вниманье,
которым раньше был обижен
был не замеченным  как будто 
и не было то имя  рядом
В воспоминаниях  минуты 
такие же, как вечность Ада 
холодные Воспоминанье 
случайность, вышедшая к свету,
чтоб стать чему-то  оправданьем
или каким-нибудь ответом.

1
Какое отношение окно
имеет к настоящему?..  пространство
сжимается до форточки  оно 
в границах рамы пробует остаться 
стать поселенцем комнаты  внутри
чтоб отражаться  в той же самой раме,
то есть  в стекле смотреть на фонари,
что зажигают будто на экране 
невидимом  с той стороны стекла
кружение  вокруг открытой створки 
откуда-то  так рано  комара 
спешит, чтоб жизнь не стала  вдруг  короткой 
на целый миг!  на целое окно
В стекле пространство видит лишь руины
и понимает  это всё оно 
и это сад и эти груши, сливы
и женщина с обломанным вислом,
горнист  без горна, старые деревья,
что иногда пытаются в стекло
отсчитывать морзянкой дни старенья.

2
В пергаменте луны какой-то профиль 
туземца  фотография на память 
как будто  за столом как будто кофе
и что-то молча говорит руками,
пытаясь объяснить  кому-то что-то
всё выглядит почти, как на картине,
увы  не маслом нет ещё кого-то 
кому он говорит, кто в той пустыне
скрывается  невидимо  неслышно
в той её части, что всегда закрыта 
для зрителя  чтобы чего не вышло,
чтоб сохранилась тайна индивида 
потустороннего но столик, кофе, вечер,
вокруг слепые отголоски света 
почти история что пальцами  при встрече
пересказать, но молча  без ответа.

3
шнурки, ботинки, стоптанные внутрь,
зонт-палка, плащ, платок, портфель без ручки
полтинник на проезд, забытый рубль
в углу кармана  видимо с получки
там завалялся медленный озноб,
таблетки валидола, аспирина 
от головы, чтоб не болела чтоб
не опустела пыльная квартира 
до времени до приступа беды,