А то, что злой пиратский волшебник в этот вечер оставит нас в покое так это я по себе судил. Я ни за что не стал бы мстить кому бы то ни было на танцах, в окружении людей это может причинить им вред.
Лёка шепнул мне:
Ладно, улыбнись. Хуже было бы, если б Воки на судне приготовил для Терезки очередную каверзу. И при этом опять на Кохи свалил. А так они оба на виду. Только не подпускай к Чудилушке Чёрного Мстителя. Он может попытаться подобраться в толпе. И даже с обычным ножом.
Ну, с этим справиться легко. Я принял все меры безопасности, на которые был способен. Ну и конечно, ребята дали слово следить за безопасностью Петрика и Терезки по очереди и всем скопом, не забираться на возвышения и не бродить отдельно от других.
Я развеселился грех в такой вечер заниматься размышлениями о преступниках. Я занялся Натой, потому что она не заслужила, чтобы я портил ей настроение.
Праздник был восхитительным. В парке мы натанцевались от души. Мы кружились то со своими дамами, то меняясь. Покупали им маленькие сувенирчики в ларьках, убегали целоваться в тень, просто стояли, отдыхая, любуясь расцвеченной огнями тёмной рекой, звёздным небом и силуэтами гор на том берегу. Терезка танцевала тоже. У неё ни капли не кружилась голова, её никогда не тошнило, она редко жаловалась на усталость, одолевающую беременных, и никогда не отлынивала ни от каких посильных работ на «Комарике». Вот только движения её стали замедленными, и, танцуя, она была осторожна. Терезка упорно держалась там, где пореже толпа и танцевала она далеко не всё берегла себя.
Танцевальная площадка находилась прямо на высоком берегу Някки, музыканты были замечательными, кроме того нашими хорошими знакомыми. Они приезжали, помнится, на студенческие конкурсы и фестивали в столицу и как-то заняли третье место, когда мы: я, Ната, Петрик, Лёка и Рики, заняли второе.
Так вот, нам ненадолго уступили бы сцену, но мы сразу сказали своим знакомцам, что не хотим быть узнанными в этом городе. Тем не менее, разулыбавшиеся ребята объявили песню «для наших друзей» и заиграли нашу мелодию. Мы подхватили своих девчат, Кохи просто какую-то девушку, Рики, разумеется, Лалу, и всё было очень весело, пока я не услышал рядом слова:
В знак примирения
Справа от меня Хрот уступил право потанцевать с неутомимой Терезкой проклятущему Воки. От удивления и даже от ужаса, я встал Нате на ногу и замер.
Миче, ты что?
Э-э-э Я не знаю, нашёлся я. Делая вид, что мне очень радостно, я старался теперь держаться ближе к Терезке и Воки. Ну что ты будешь делать! Всё удовольствие испортили! Какие слова удалось найти Воки для того, чтобы убедить Хрота отпустить от себя жену, а Терезку отцепиться от мужа?
А скрипки заливались, и несовершенные инструменты верховьев Някки, называемые гитарами, задавали ритм. Певица Олюшка в синем платье, хитро блестя в мою сторону глазами и постукивая ножкой, без всякого напряжения пела голосом волнующим и прекрасным, чуть переврав мой текст. Ната терпеть не могла Олюшку, называла её «задавакой противной» и «козой несчастной». Тогда мне было невдомёк, дурачку, а теперь я понимал: ревновала. Даже теперь, когда мы были сосватаны, и, надеюсь, у Наты не было причин сомневаться в моей любви, она поглядывала на певицу сердито. Почему-то она считала, что Олюшка мне нравилась когда-то. На самом деле, это я ей нравился. Все знают, что Олюшке вообще очень сильно нравится хм Назовём это общением с мужчинами.
Эти ласковые скрипки,
Эти шёлковые звуки
Над заливом, над закатом, на высоком берегу!
Эти платья, эти руки,
Этот смех, противник скуки!
Что стоите? Я на месте удержаться не могу!
Что за ласковые скрипки!
Ай, да звонкие гитары
Над заливом, над закатом, а внизу поёт прибой!
Кто сказал, что нынче стары
Ритмы, что свели нас в пары?
Мы танцуем ради танца: ты со мною, я с тобой!
Вот так ласковые скрипки!
Вот так бубны да свирели!
Над заливом, над закатом не смеши меня, друг мой!
Ох, как взгляды потеплели!
Ох, как губы осмелели!
Я сама себе хозяйка, я одна пойду домой!
Смолкли ласковые скрипки.
Море пенно и огнисто.
Над заливом, над закатом, на нескошенном лугу
В моём сердце тонко, чисто
Колокольчик серебристый
Бьет тревогу под твой шёпот на высоком берегу
Ната так раскраснелась от танца, так глядела на меня, и, вообще, она такая красивая, что я забыл ненадолго о Терезке и Вокиных происках. Я вспомнил о них тогда, когда песня почти допелась до конца, и Олюшка привлекла моё внимание, помахав рукой. Моментально я бросил мечтать и огляделся, в страхе ища глазами ту пару.
Колокольчик серебристый
Бьет тревогу под твой шёпот на высоком берегу
Ната так раскраснелась от танца, так глядела на меня, и, вообще, она такая красивая, что я забыл ненадолго о Терезке и Вокиных происках. Я вспомнил о них тогда, когда песня почти допелась до конца, и Олюшка привлекла моё внимание, помахав рукой. Моментально я бросил мечтать и огляделся, в страхе ища глазами ту пару.
Мама моя! Оставив Нату, я ринулся в сторону. Наступил на чьи-то ноги, кого-то толкнул, прыгнул вперёд, ударился об ограду танцевальной площадки, о ту, что над обрывом, над Няккой Что-то хрустнуло, треснуло, я успел оттолкнуть навалившуюся на меня Терезку, увидел, как её оттащили назад, услышал крики ужаса, и понял, что лечу с обрыва вниз вместе с обломками мрамора.
* * *
Тьфу! Понастроили на обрывах! и всякими более злыми словами ругался я, выбираясь из воды некоторое время спустя.
Понимаете, меня так просто не утопить. Я плаваю лучше многих. Я вывернусь и выплыву всегда, если только сознания не потеряю. Я не боюсь ни ширины и быстрого течения Някки, ни шторма на море, ни неожиданных падений, ни ледяной воды. Даже родители удивляются странной моей дружбе с водой, особенно, с солёной. Моей и Рикиной: он весь в меня.
Меня, конечно, слегка пристукнуло мрамором в разных местах. Здорово я ударился о воду. Но мне повезло просто нереально: я полетел прямиком в Някку в том месте, где на пути падения не встречаются скалы и камни, где обрыв действительно отвесный. Чуть левей берег не был таким крутым, и я мог бы скатиться по нему в реку уже мёртвым. Я мог бы насмерть разбиться о торчащие из воды обломки и просто чудо, что этого не случилось.
Первое, что я увидел, высунув голову и слегка опомнившись это женский силуэт высоко надо мной на фоне цветных бликов, крон и неба. Моя Ната выскочила на самый краешек, на торчащий над рекой уступ, перемахнув через уцелевшую часть ограды.
Я помахал Нате рукой. Она должна была увидеть, потому что свет фонарей доходил и сюда. Но она, по-моему, не обрадовалась. Голосом, полным паники, она кричала:
Миче! Там! Там! и показывала куда-то вбок. Её крикам вторили вопли прочих граждан, которых невозможно было хорошо разглядеть.
Я решил, что масштаб разрушений больше, чем я успел увидеть, и вгляделся в темноту и торчащие камни. Меня заколотило: вдруг на этих скальных обломках тела недавно ещё весёлых и влюблённых людей? Ужас, ужас! Но, может, я сумею кому-то помощь оказать?
Со стороны ряда камней кто-то плыл ко мне, отфыркивался и отплёвывался.
Рики?!
Уффф! сказал мой очень младший брат, выбираясь из воды и устраиваясь рядом со мной. Ты не ори. Я просто прыгнул тебя спасать.
А? А? я не находил слов. Зачем?
Так камни же! Вдруг бы ты расплющился о них?
И ты решил расплющиться рядом в знак солидарности?
Да, серьёзно заявил очень младший брат. Он обнял меня и прижался ко мне, весь мокрый и ужасно счастливый. И как я мог его отругать? Язык не повернулся. Хорошо, что он тоже угодил просто в воду. А! Вспомнил! Это ведь я наложил защиту на каждого из ребят чтобы не покалечиться при падении.
Вопли над нашими головами, однако, не прекращались, а мне на колени сверху вдруг обрушилась Чикикука и заверещала так, что у меня уши заложило.
Похоже, за камнями кто-то есть, сообразил Рики. И уж точно, расплющенный, раз молчит.
Я вздохнул и полез в воду, сразу очень глубокую в этом месте. Посмотреть, кто там расплющился без меня.
Проплыл немного и завернул за камень, на который указывала сверху Ната. Там я увидел большой, копошащийся и булькающий в темноте клубок, услышал пыхтение и нехорошие ругательства. Чикикука, примостившаяся на моей спине, зарылась носиком мне в волосы. Ей было страшно.
Кохи! крикнул я, придав дрожащему голосу неестественной бодрости. На кого ругаешься?
Вот, чёрт побрал бы Чудилу вашего! Не мог в другое место сигануть!
Я нормально сиганул, голос обиженного Петрика был полон возмущения. Сиганул нормально, а тут сеть. Понастроили на обрывах! Понаставили сетей!
Петрик запутался в обрывке сети, зацепившемся за камни, а Кохи, который заявил, что прыгнул за ним, а вовсе не за мной, но всё из той же солидарности, пытался освободить моего дружка и запутался сам. Так они и барахтались возле большого обломка скалы. Кохи одной рукой держался за камень, а другой не позволял Чудиле пойти на дно. А по тоненькой кромке берега уже пробирались к нам горожане.