Нет еще. Так, с несколькими хороводится.
Вот и славно. Приведешь?
Нет!
Ну и дура. Сейчас я уеду, а через день снова сюда вернусь, к ночи. Приведешь если, так будет промеж нас с тобой и дальше любовь, и денег еще дам вам. А не приведешь, считай, что не знаю я тебя больше. И пальцем к тебе не прикоснусь. Будешь себе другого полюбовника искать. Поняла?
Ольга, всхлипывая, ушла. А Григорий еще долго лежал в одиночестве, представляя обнаженную Женьку, а рядом с ней Алевтину. В его видениях тут же присутствовала и Ольга. И все три женщины голые со страстью отвечали ему на все его причуды. Вот Ольга и Алька держали вдвоем ноги несносной Женьки, широко разведя их в стороны, а он входит в тугое девичье лоно.
От этих мыслей его снова бросало в жар, а старый друг наливался свинцовой тяжестью.
* * *Домой Григорий вернулся после обеда. Алевтина с Евгенией сидели на террасе и со скучающим видом наматывали в клубки голубую шерсть.
Что так долго, Гришенька! обрадовалась Алевтина и приподнялась со стула. Я заждалась уже тебя. Обедать будешь?
Да, собери. А отец дома?
Нет, Иван Ильич до сих пор не приезжал. А Элеонора Михайловна почивают.
Пока Алевтина разговаривала с мужем, Женька хитро посматривала в его сторону. Григорий покраснел, ему почудилось, что эта чертовка знает о том, что творится в его душе. Ее взгляд, открытый и внимательный, казалось, хотел сказать: «Эк, тебя, зятек-то колобродит! Мало тебе ночи с крестьянкой, так ты еще и сестру ее решил прихватить. И все из-за меня»
Григорий нахмурился.
Что на обед?
Зеленые щи, Гришенька. Заливное из судака, пирог с малиной.
Неси все. Проголодался.
За столом Григорий ел щи и заливное, и читал свежие газеты, принесенные почтальоном для его отца. Глаза пробежались по первым страницам. И в отделе «Происшествия» он прочел сообщение о том, что несколько народовольцев взорвали подъезд дома генерал-губернатора. Генерал не пострадал, а злоумышленники схвачены и преданы суду. Григорий с удовлетворением принял эту новость.
«Вот, и на вас, синеблузых, с наглыми замашками приходит расправа», мстительно подумал он.
Потом его взгляд зацепился за маленькое сообщение о том, что в Козельском уезде, возле села С-кое, найден труп молодой женщины с обезображенным лицом. На теле несчастной имеются множественные раны от когтей дикого животного. Идет следствие по факту гибели неизвестной.
Григорий отбросил в сторону газету. Есть сразу расхотелось. Он пошел в спальню и, медленно раздевшись, лег на кровать. Взгляд темных глаз уперся в потолок.
«Согласится ли Ольга? думал он. Интересно, какая у нее сестра? Похожа ли она на Женьку?»
Он не заметил, как задремал, но вздрогнул, услышав скрип двери. В комнату тихо вошла жена. Утиной походкой она дошла до кровати и села на край.
Гриша, ты стал таким молчаливым. Все хмурым ходишь, будто я тебе чем не угодила, она положила ему на бедро теплую ладонь. Ты потерпи немного, вот рожу, и будем мы с тобой ласкаться, как и прежде.
Чего ты, глупая? улыбнулся он. Я же все понимаю.
Алевтина с радостью обошла кровать и прилегла с другого края. Она прижалась к мужу и, ухватив его ладонь, притянула ее к собственному животу:
Потрогай, как пинается. Бабка-повитуха говорит, что сынок должен быть.
Григорий повернулся к ней:
Это хорошо, Алечка.
Она протяжно вздохнула.
Может, я могу тебе сделать устами приятное?
Не стоит, не надо. Потом. Я обойдусь он снова лег на спину.
Я тоже, Гриша, сильно хочу тебя. Так хочу, что мочи нет. Почему доктор не разрешает? Давай хоть тихонечко, а?
Аля, иди, займись чем-нибудь. Раз нельзя, то нельзя. Если я, мужчина, терплю, то твои желания сейчас просто блажь. Сходите с сестрой на реку или в розарий погуляйте.
Женечке скучно у нас. Говорит, что хочет скорее в институт. Уедет, наверное.
Григорий напрягся.
Чего ей скучно-то? Кто вас развлекать должен?
Она хотела ехать, спектакль смотреть в воскресенье, а ты не даешь.
Чего я не даю-то? Я же сказал просто, что подумаю. Отвезу я вас туда.
Правда? Я ее обрадую тогда?
Сегодня я дома буду ночевать, а завтра снова в поле уеду, но к утру воскресенья я ворочусь.
Опять уедешь?
Ты же знаешь, что летом каждый день год кормит.
Знаю
То-то же. Может, ты мне в гостевой спальне стелить будешь?
Зачем?
Зачем?
А затем, чтобы мысли дурные по ночам тебя не тревожили. Думай о ребенке.
Нет, Гриша, не уходи. Я не стану без тебя спать.
Григорий поднялся и пошел на конюшню, проверить своих любимцев. По дороге он зашел в сад и, пройдя по его широким аллеям, полюбовался на занимающиеся алым цветом, скороспелые сорта. Садовник ставил подпорки на тяжелые ветки яблонь.
Ну как, Кузьмич, хороший урожай будет?
Должен быть, Григорий Иванович. Если никакое лихо не приключится, и град не побьет, то полные хранилища уложим. На ярмарку повезем. Завтра соберу уже первые ящики белого налива, китайку и грушовку. Можно уже в город будет отправлять.
Завтра, говоришь?
Да. Уже созрели.
Я к вечеру уеду. Ты собери с Николаем и Степаном. Мать пусть возьмет каждого сорта по ящику на кухню. Остальное пусть Николай в лавку везет. Там ждут.
А Иван Ильич приедет сегодня?
Не скажу точно. Он в городе еще, по делам Земства.
* * *День быстро катился к закату, в воздухе стояла немыслимая духота. Григорий побывал на конюшне, давая распоряжения вечно сонному Павлу Никанорычу, велел смазать колеса у всех телег:
Завтра я снова уеду в ночь. На поле буду ночевать, сказал он конюху. Пусть Орлик отдыхает. А запряжешь мне Червонца.
Как скажете, ваше благородие. У Червонца подковку надобно поправить.
Ну, так поправляй. И если завтра жара снова будет, снова своди всех на реку.
Хорошо, ваше благородие. Эти ребята любят купаться.
Вот и купай, пока вёдро стоит. И помой их хорошенечко. Я там привез щетки новые, гребешки и мыло лошадиное. Возьмешь у Степана. А где, кстати, Степан?
Да, здесь где-то был, конюх прятал глаза.
Снова, поди, к бабам в деревню убежал?
Та нет, он тут, конюх показал глазами направление, идущее к кухне, и многозначительно подмигнул.
Летом в усадьбе Зотовых обеды готовились на открытой кухне, стоящей отдельно от основного дома. Кухня та располагалась под большим белым навесом. Еще издали Григорий услышал стук ножей и почувствовал аромат жареного лука. На больших сковородах скворчали куски мяса, рядом кухарка, толстая Пелагея, помешивала лук. Две другие работницы варили в медном тазу варенье из малины.
Пелагея, а ты не видела Степана?
Видела, батюшка. Недавно пробегал. Чаю попил с малиновыми пенками и дальше. Куда пошел, не знаю.
Вот каналья! Чем он занят целый день?
Не скажу, Григорий Иванович. Они ездили куда-то, чего-то возили. Потом куда-то ходил еще. Потом с Танькой нашей все зубоскалили.
А где Танька твоя?
Танька! зычно крикнула Пелагея. Подь суды.
Но невидимая Танька так и не откликнулась на зов поварихи. Пелагея недоуменно оглядывала кухню.
Зотов движением руки успокоил ее и пошел по направлению к дальнему сараю. На цыпочках он приблизился к плотно закрытой деревянной двери. Из-за нее доносились шорох, возня и странные звуки то ли мычание, то ли всхлипывание. Зотов сразу догадался о том, что там происходит. Он помедлил несколько минут, но поняв, что те, кто схоронился в сарае, не желают закругляться, резко рванул дверь. Деревянная щеколда с легкостью отлетела в сторону. Яркий сноп света осветил белую тощую задницу приказчика Степана. Она ритмично двигалась над разверзнутыми и молочными телесами Таньки.
Танька вскрикнула и скинула с себя Степана. Перед глазами Григория мелькнула мокрая женская пи*да, обильно заросшая волосами, круглый живот, упругие ляжки и тонкие щиколотки ног, обутые в чуни. Степан вскочил с охапки сена и встал по стойке смирно, словно солдат, одновременно оправляя портки и застегивая штаны.
Вам что, ночи мало? сурово спросил Зотов.
Простите, ваше благородие. Более такое не повторится.
Танька тоже оправила юбку, короткие розоватые пальчики нервно застегивали пуговки на кофте. Она не смотрела хозяину в глаза, круглые щеки ее алели от стыда.
Татьяна, вы же незамужняя девица, покачал головой Зотов.
А Танька в ответ начала вдруг шмыгать носом.
Простите, барин всхлипывала она.
Я-то прощу, моя дело сторона. А вот если родители твои узнают, тогда что? Он, Зотов показал головой на Степана, женится на тебе?
Чего я должен на ней жениться? Она не дева мне досталась.
Чего ты брешешь? гневно одернула его Татьяна.
Как же, брешу! Я в тебя первый-то раз вошел, как нож в масло. До меня тебе целку-то порвали, так что, не строй из себя тут правильную.