А, это ты что ты хочешь? Спросила Джулия у субретки, которая уверенно ответила:
Мадам мне приказала остаться в спальне, и извините меня за то, что я там заснула перед огнём камина а, пробудившись, увидела, что уже за полночь. Я подумала, что месье Дарки должен был уже уехать
Он ушёл, по крайней мере, не менее часа тому назад, но я не нуждалась в твоей помощи. Пойди, поищи мне газету «Фигаро», которая должно быть на столике Буль в библиотеке, а затем займись моим ночным туалетом.
Камеристка исчезла с проворством мыши. Джулия, оставшись одна, использовала счастливый момент одиночества, чтобы спрятать письма в секретный ящичек в небольшом шкафчике из дерева розы, и стала спокойно ждать мрачного известия от камеристки, к которому она внутренне уже была готова.
Три минуты спустя, буквально сметённая порывом ужасом, Мариетта влетела в будуар, невнятно бормоча одеревеневшим языком:
Мадам! Ах! Мой Бог!Если бы вы знали, что я только что увидела! Граф Он
Что? Он спрятался в особняке, чтобы выслеживать меня?
Он умер, мадам! Повесился!
Повесился?!
Да, мадам. На одном из окон в библиотеке. Я не знаю, как я не упала в обморок от страха.
Это ужасно! воскликнула мадам дОрсо, не затруднившись даже хоть немного побледнеть, Зови ливрейного лакея кучера Всех Скажи им, пусть они бегут искать врача и предупредят комиссара полиции врача вначале возможно, есть ещё время, чтобы спасти жизнь этого несчастного человека.
ГЛАВА II
Немного ранее, едва выйдя из особняка мадам дОрсо, Гастон Дарки спустился вниз по бульвару Малешербе, словно заключённый, только что сбежавший из тюрьмы и опасающийся, что его поймают и снова туда вернут. Он пришел к Джулии озабоченный поиском более безболезненного способа разрыва с любовницей, а уходил с лёгким сердцем и благословлял случай, который привёл поляка к дОрсо.
Эти богемные иностранцы могут показать себя и с хорошей стороны, радостно говорил себе Дарки. Без сцены, которую он устроил Джулии, я думаю, что у меня не хватило бы мужества разорвать наши с ней отношения. И, однако, она не должна быть в обиде на меня. Наш любовный роман длился целый год и обошёлся мне в сто тысяч, принимая во внимание чек, который я пошлю ей завтра утром, чтобы Джулия не слишком расстраивалась. Она мне сказала, что не примет его, но держу пари, что немного поартачившись про себя, она его обналичит. Но я я не ошибся, бросив Джулию. Она меня уводила бы и дальше чересчур далеко от моей главной цели в жизни. Мой дядя мне бросится на шею, когда я ему скажу завтра: «Всё закончено», как это случилось в водевиле «Шляпка из итальянской соломки» Эжена Лабиша и Марк-Мишеля.
Мадам дОрсо действительно увела бы очень далеко Гастона Дарки от жизни, к которой он стремился, но следует, к его чести, признать, что точно не страх потратить на Джулию всё вплоть до последнего луидора и непременное при этом элегантное банкротство блестящего парижского кавалера с последующей нищетой заставили его совершить этот шаг. И это не было даже следование наставлениям его дяди, который последовательно проявлял свою мудрость в советах своему непутёвому племяннику и ради его будущей судейской карьеры настоятельно просившего прекратить эту связь с куртизанкой, пусть и лучшей из этого племени.
Гастон Дарки действительно намеревался попасть в магистратуру, а для этого ему нужно было распрягать свой дьявольский экипаж, отказываясь от кутежей, ужинов до утра и модных девушек. Но эти прекрасные помыслы и советы, вероятно, никогда бы не привели к нужному результату, если бы чувства к Джулии не были задушены более серьёзным чувством, предметом которого была отнюдь не она.
Джулия ошибалась только наполовину, считая, что Гастон бросает её, чтобы жениться на другой. Да, Гастон действительно любил другую женщину, или, скорее, собирался её полюбить, так как ещё не видел ясно её, эту любовь, не ощущал в собственном сердце.
Дарки был восхищён тем, как легко и быстро он завоевал свободу и испытывал потребность поделиться с кем-нибудь своей радостью. Спать ему совершенно не хотелось, и если бы он знал, где находится его дядя, то не отсрочил бы на следующий день визит, который намеревался ему нанести, чтобы обрадовать хорошей новостью уже сегодня. Но дядюшка ежевечерне выходил в свет, так что Дарки не стал разыскивать его в салонах парижского пригорода Сен-Оноре, а остановил первый же фиакр, который проезжал мимо, и отправился в свой клуб в Сен-Мишель, где частенько коротал вечера за приятной беседой, бокалом шампанского, игрой в карты и бильярд.
Гастон точно знал, что в этот час он там встретит своих друзей, и между прочим, того самого капитана Нуантэля, которого мадам дОрсо так возненавидела, не будучи даже знакома с ним. Женщинам присущ врождённый чудесный инстинкт чувствовать и угадывать людей, настроенных по отношению к ним враждебно.
Клуб, членом которого Гастон состоял, не был самым аристократическим в Париже, но, возможно, был наиболее популярным, поскольку он был тем самым клубом, где рисковали в карточной игре больше и крупнее, чем в других, тем, который посещали, преимущественно, молодые кутилы и большие игроки. Дарки там очень ценили, так как он обладал всеми теми качествами, чтобы нравиться людям, живущим ради удовольствия. Он был разумен, не рассказывал длинных историй, и не выигрывал слишком часто.
Когда Дарки вошёл в большой салон, окрашенный в багровые тона, семь или восемь собеседников собрались вокруг камина. Именно такой кружок вокруг неяркого пламени, вырывающегося из дубовых дров, был информационным центром клуба, и каждый участник этих посиделок приносил туда между полуночью и часом ночи последние вечерние новости. Разумеется, наиболее востребованными были скандальные анекдоты, и не было недостатка в комментариях по поводу наиболее свежих.
Первая фраза, которую Дарки поймал на лету, была такой:
Знали ли вы, что Голимин был её любовником, и что он творил всяческие безумства ради неё? Представляете, сколько требуется сил и обаяния, чтобы вытянуть так много денег из поляка правда, говорят, он не стеснялся в средствах на женщин даже напротив.
Тот персонаж, кто держал эту речь, был высоким статным господином, этаким смуглым донжуаном, который специализировался на поисках удачи в женской части иностранной колонии Парижа. Более узкой направленностью его деятельности на этой ниве любовных обольщений были русские и американки.
Он прервал своё словоизлияние внезапно, заметив Дарки, который уловил, что настал удачный момент, чтобы выступить с принципиальным заявлением.
Все в клубе знали о его связи с Джулией, и он не был рассержен тем, если бы публично обсуждался его разрыв с ней. Это был один из способов сжигать за собой мосты и корабли, отрезая путь к возвращению. Дарки ещё опасался своей слабости, и не был уверен, что вдруг, внезапно, под влиянием воспоминаний о Джулии, он может к ней вернуться с покаянными словами.
Речь идёт именно о мадам дОрсо? Спросил он.
Нет, ответил один милосердный собеседник. Пребор говорил о прекрасном поляке, которого здесь склоняли во всех временах прекрасного французского языка.
И который в былые времена имел связь с Джулией дОрсо, как это известно каждому в Париже но то, чего вы не знаете, так это то, что я больше не нуждаюсь в милостях этой прелестной персоны.
Как, ты с этим покончил?! Хором воскликнули клубмены.
Абсолютно верно. Ничего нет прелестней кратковременного сумасшествия.
Не столь уж короткого. Мне кажется, дорогой друг, что эта связь длилась несколько сезонов. И разрыв, он произошёл полюбовно?
Да. Мы же не присягали друг другу на вечную верность.
Блажен, кто верует! И я полагаю, мой дорогой, что у вас была веская причина объявить о выходе из игры, ведь Джулия очень красива, а разума у неё на четверых, хотя она и не светская дама. Расспросите побольше об этом Пребора.
Или графа Голимина. Она их хорошо знает.
По поводу этого графа, или «так называемого графа» Вы знаете, что с ним стало? спросил Дарки молодой финансист, один из самых крупных и заядлых игроков Клуба.
Эка честь для него, интересоваться мне его судьбой! Я полагаю, что он на грани разорения. Поляк больше нигде не появляется, а это плохой знак.
Почему вы мне сказали этого раньше, ведь я имел глупость одолжить ему пять тысяч.
Следовательно, вы будете сегодня хмуриться весь день?
Нет, но я совершил эту глупость в вечер игры в баккара у маркизы де Брезе. Видя, что его принимают в этом доме, я подумал, что ничем не рискую.
Маркиза принимала Голимина ещё совсем недавно, но с недавних пор закрыла перед ним двери своего особняка. Когда он прибыл в Париж, его повсюду принимали за вельможу. Надо сказать, что он был великолепен вокруг него буквально благоухал воздух настоящего славянского принца.
И у Голимина было много денег. Я лично видел, как он потерял три тысячи луидоров на спор, после ужина в английском кафе. И он их оплатил следующим днём ещё до полудня, всю сумму до единого сантима